Тайная комната - Тырин Михаил Юрьевич. Страница 7

— Ты мне вот что объясни, — сказал он. — Неужели ни разу не задумался, что это за место такое, как оно существует, как ты сюда просачиваешься. Это же научная сенсация. Тебя, если по-хорошему, надо в стеклянный ящик посадить, и каждый день опыты ставить.

— Не имеете права! — вскинулся Драницкий. И с горечью добавил: — Почем мне знать, как оно все устроено. Тут ведь ничего не происходит, тут всегда только темнота и тишина.

— Ну, ты все-таки инженер, должен склад мысли иметь определенный. Что, даже никакой версии нет?

— Что стоят эти версии? А вообще, я так думаю. У всего есть своя обратная сторона. У любой варежки своя изнанка. Вот и мы с тобой сейчас на такой обратной стороне. Вот, скажем, йоги — они умеют всякие чудеса делать. Без еды жить, без воздуха, исчезать на время, предметы из воздуха доставать. Может, они как раз обратную сторону используют?

— Йоги... — усмехнулся Бустов. — Ты еще скажи, фокусники своих кроликов из обратной стороны достают.

— А почем нам знать? Может и фокусники.

— Вот лучше бы ты фокусником устроился. Больше бы заработал.

— Ну да, фокусником... — обиженно пробормотал Драницкий. — Прямо вот приду и скажу: вот он я, возьмите меня фокусником. Кому я там нужен?

— В этом и вся твоя беда, Драницкий, что везде чувствуешь себя ненужным и неподходящим. И никакой волшебный дар тут не поможет.

— Начальник, — жалобно проговорил Драницкий. — Отпусти меня, а? Ну, неужели тебе так хочется меня в тюрьму засунуть?

— Ничего мне уже не хочется. Был бы ты матерый ворюга — тогда да, дело ясное. А теперь я уж и не знаю, что с тобой, дураком, делать.

— Отпусти. Все равно не докажешь. Я ж брошки тут спрячу, и все. Как и в тот раз.

Бустов некоторое время размышлял. И любые размышления подводили к одному и тому же решению.

— В общем так, Драницкий. Цацки ты мне возвращаешь, это раз. Больше мне не попадаешься — два. И иди на все четыре стороны, чтоб больше я тебя не видел.

— Давай! — обрадовался Драницкий. — Все верну, без вопросов. Все равно не знаю, что с ними делать. А не обманешь? Дай честное слово.

— А на Библии тебе не присягнуть? Давай уж скорей, вытаскивай нас отсюда, надоел ты мне...

— Как же так, Владимир Николаевич? — чуть не плача проговорил Пичугин.

— Молчи, — процедил Бустов, — так надо.

Они стояли у дверей ювелирной мастерской и смотрели вслед удаляющемуся Драницкому.

Тот шел мелкими торопливыми шажками, вдавив голову в плечи и не глядя по сторонам. Портфель, в котором, естественно, не оказалось никаких драгоценностей, он прижимал к боку по-куриному скрюченной рукой.

«Вот тебе, пожалуйста, идет почти бог, — думал Бустов. — Владеет даром, за который многие полжизни отдадут. Мог бы власть над людьми иметь, в золоте купаться. Да страшно подумать, кем он мог стать, если б имел мозгов хоть на сто грамм больше. А мог бы наоборот, людей спасать, проблемы решать. Но не стал никем. Бог-неудачник...»

— Владимир Николаевич, — не отставал Пичугин. — Что, прямо так и отпустим?

«Пусть себе идет, — думал Бустов. — Не будет от него никакого вреда, нутром чую. Как, впрочем, и пользы. Надо бы только для начальства какую-то отмазку придумать... Ну, да ладно, придумаю. Не в первый раз».

* * *

Годом спустя Драницкий все же попался на глаза Бустову, правда, при совершенно неожиданных и невеселых обстоятельствах.

По отделу прошла ориентировка: такого-то числа в таком-то месте автомашиной «ГАЗ» был сбит неизвестный, приметы и фотография прилагаются. Просим оказать содействие в установлении личности трупа... и так далее.

Бустов взглянул на фотографию и остолбенел. Он сразу узнал Драницкого, хотя узнать было непросто. На посмертном снимке был изображен невероятно исхудавший и обросший человек трудно определимого возраста. Истрепанная одежда и нездоровая темная кожа наводили на мысль, что Драницкий последние месяцы бомжевал по свалкам и подвалам.

Но чем больше Бустов смотрел на фото, тем яснее понимал, что это не так. И тем страшнее была открывающаяся ему истина.

Драницкий не бродяжничал. В тот момент, когда перед ним завизжали тормоза машины, он успел спрятаться в свою тайную комнату. И никому не дано узнать, сколько времени он там провел, зная, что на выходе его ждет немедленная смерть.

Никакие знания, никакие подсобные предметы не смогли бы спасти его от удара тяжелого грузовика. Страшно было представить, как он там жил — доедая запасы, дожигая последние свечи, не надеясь ни на что.

Он все-таки вышел. То ли решил положить конец своему заточению. То ли хотел напоследок увидеть дневной свет и вдохнуть живой воздух.

Бустов еще несколько дней ходил сам не свой.

Потом выветрилось. Другие дела заняли ум и сердце.

С обычными людьми было и трудней, и интересней, чем с почти богом. Богом-неудачником.