Покинутый (ЛП) - Родионова Ольга. Страница 19

том, что любовником был именно Дигвид, я все-таки сомневался. Я помнил, что о нем она

говорила с большей расположенностью, но ведь и другие тоже; он нас всех одурачил. Но

когда я с Реджинальдом уехал в Европу, именно Дигвид подыскал для Бетти новое место.

И все же я лишь предполагал их связь — догадка взвешенная, вроде бы

обоснованная, и тем не менее, рискованная и — ошибись я ненароком — ведущая к

страшным последствиям.

- Помнишь тот день, когда ты «немного повалялась в постели», Бетти? «Чуть

дольше повалялась», помнишь?

Она с опаской кивнула.

- Я пошел тебя искать, — продолжал я. — Я, видишь ли, замерз. И в коридоре

возле твоей комнаты — как ни стыдно в этом признаваться — я встал на колени и

заглянул в замочную скважину.

Я почувствовал, что слегка краснею, несмотря на всю мою выдержку. Она глянула

на меня сперва со злобой, но потом взгляд ее стал суров, а губы сердито сжались, как

будто давнишнее то вторжение было таким же скверным, как и нынешнее.

- Я ничего не видел, — добавил я с поспешностью. — Ничего, кроме тебя, спящей в

постели, и пары мужских сапог, в которых я узнал сапоги Дигвида. Ты ведь путалась с

ним, разве нет?

- Ох, мастер Хэйтем, — прошептала она, потом покачала головой, и глаза ее стали

печальными. — Что же с вами произошло? Во что же вас превратил мистер Берч? То, что

вы приставляете нож к горлу такой пожилой леди, как я, это уже из рук вон плохо, просто

— хуже некуда. Но гляньте на себя со стороны: вы наносите мне обиду за обидой,

обвиняете меня в том, что я с кем-то «путалась», как будто я разрушала брак. Не было

никакого «путанья». У мистера Дигвида были дети, которые жили на попечении его

сестры в Херефордшире, а жена его умерла задолго до того, как он поступил на службу в

ваш дом. И мы с ним не «путались», как вы воображаете в ваших мерзких мыслях. Мы

любили друг друга, и как вам только не стыдно что-то выдумывать. Как вам не стыдно.

И она снова покачала головой.

Рука моя стиснула рукоять меча, и я крепко зажмурился.

- Ну уж нет, виноватым себя здесь должен чувствовать вовсе не я. Можешь считать

меня сколь угодно заносчивым, но факт есть факт — у тебя с ним было… были

отношения, какие-то, да какие угодно, это не имеет значения — с этим Дигвидом, а он

нас предал. И если бы он не предал, то мой отец был бы жив. И мать была бы жива, и я не

сидел бы тут с ножом у твоего горла, так что не меня упрекай теперь за то, что здесь

происходит, Бетти. Упрекай его.

Она перевела дыхание и успокоилась.

- У него не было выбора, — сказала она наконец, — Джеку не дали его. Кстати, это

его имя: Джек. Вы ведь не знали?

- Я прочту это на его надгробии, — прошипел я, — и это ничего не изменит,

потому что он должен был выбрать, Бетти. Был ли это выбор между дьяволом и глубоким

синим морем, мне неинтересно. Но выбор был.

- Не было, потому что тот человек угрожал детям Джека.

- Человек? Что за человек?

- Не знаю. Человек, который сначала говорил с Джеком в городе.

- Ты его когда-нибудь видела?

- Нет.

- Что о нем рассказывал Дигвид? Он из западных графств?

- Да, Джек говорил, что у него был акцент. Почему-то.

- Когда Дженни утаскивали похитители, она кричала о предателе. Виолетта

слышала ее из других дверей, но на следующий день человек с западным акцентом

пришел предупредить ее, чтобы она никому ничего не говорила.

Западные графства. Я видел, как Бетти побледнела.

- Ну! — крикнул я. — Ну же!

- Виолетта, сэр, — выдохнула она. — Вскоре после того, как вы отбыли в Европу,

может быть даже на другой день, на нее напали на улице и она погибла.

- Они сдержали слово, — сказал я. Я смотрел на нее. — Расскажи о человеке,

который отдал приказ Дигвиду.

- Мне нечего рассказывать. Джек ничего о нем не говорил. Говорил только, что он

предлагает дело, что если Джек от него откажется, то они найдут его детей и убьют их.

Сказали, что если он донесет хозяину, то они найдут его мальчиков и будут резать

медленно, чтобы подольше мучались, только это. Говорили, что они хотят проникнуть в

дом, но клянусь жизнью, мастер Хэйтем, они сказали, что никто не пострадает, что все

будет происходить глухой ночью.

До меня что-то дошло.

- Но зачем же им нужен он?

Она растерялась.

- В ночь нападения его там даже не было, — продолжал я. — Так не могло быть,

если он помогал им войти в дом. Они похитили Дженни, убили отца. Тогда для чего был

нужен Дигвид?

- Не знаю, мастер Хэйтем, — сказала она. — Правда, не знаю.

Я смотрел на нее в каком-то оцепенении. Перед этим, пока я дожидался темноты,

чтобы проникнуть сюда, во мне все кипело от гнева, мысль о предательстве Дигвида

разжигала мою ярость, мысль, что Бетти была с ним в сговоре или просто все знала,

подливала масла в огонь.

Мне бы хотелось, чтобы она оказалась ни при чем. Больше всего мне хотелось бы,

чтобы роман у нее был с каким-нибудь другим человеком из наших домочадцев. Но коль

скоро он был с Дигвидом, мне хотелось, чтобы она ничего не знала о его предательстве. Я

хотел, чтобы она была невиновна, потому что, если она виновна, мне придется убить ее;

потому что, если она могла предотвратить ту резню и не сделала этого, она заслужила

смерть. Это будет… это будет закономерно. Как причина и следствие. Как сдержки и

противовесы. Око за око. Это мое кредо. Мое мировоззрение. Способ преодоления

жизненного пути, который имеет смысл как раз тогда, когда сама жизнь от этого

отказывается. Способ внесения порядка в хаос.

Но убивать ее мне хотелось меньше всего.

- Где он теперь? — тихо спросил я.

- Не знаю, мастер Хэйтем, — ее голос дрожал от страха. — Последний раз я

слышала его тем утром, когда он исчез.

- Кто еще знал, что вы с ним любовники?

- Никто, — ответила она. — Мы всегда были очень осторожны.

- Не считая того, что выставляли на виду его сапоги.

- Их тут же убрали, — глаза ее ожесточились. — К тому же у большинства людей

нет привычки подглядывать в замочную скважину.

Повисло молчание.

- Что теперь будет, мастер Хэйтем? — голос у нее осекся.

- Я должен убить тебя, Бетти, — просто сказал я и по ее глазам прочел, что она

понимает: если я решил, то так и сделаю; что я готов сделать это. Она всхлипнула.

Я встал.

- Но я не буду. И так уже слишком много смертей вследствие той ночи. Больше мы

не увидимся. За твою многолетнюю выслугу и заботу я оставляю тебе твою жизнь —

живи со своим позором. Прощай.

14 июля 1747 года

1

Вот уже две недели, как я не прикасался к дневнику, и у меня накопилось много

всего, о чем мне необходимо рассказать и подвести итоги, начиная с той ночи, когда я

посетил Бетти.

Прямо от нее я вернулся на квартиру, которую я снимал, и проспал несколько часов

с перерывами, потом встал, оделся и нанял кэб до ее дома. Там я заплатил кэбмену, чтобы

мы постояли поблизости — достаточно близко, чтобы видеть, но так, чтобы не вызывать