Огненное небо (СИ) - Воробьев Александр Николаевич. Страница 52

- Я учту ваши доводы, министр, - сухо прервала его аш-Шагури, - и сообщу о принятом решении.

-Это еще не все, госпожа президент. Отдельно я хотел бы обсудить с вами проект срочного оборонного займа, который…

Договорить он не успел, на терминале перед аш-Шагури появилась метка срочного сообщения. Жестом остановив его, президент вчиталась, и помрачнев, вызвала секретаря.

- Жак, найди мне Фоулера.

- Будет исполнено, госпожа президент. - отозвался из скрытых динамиков Жак.

Отдав распоряжение, аш-Шагури выпрямилась в кресле.

- Господин Банч, о военном займе мы поговорим с вами позже, а сейчас прошу извинить меня.

Министр финансов скривил тонкие губы, и коротко поклонился.

- Как вам будет угодно, но дело не терпит отлагательств.

- У меня все дела не терпят отлагательств. Если хотите, можете подождать в приемной.

- Я так и сделаю. - Банч демонстративно положил планшет на край стола, и тщательно выровняв его параллельно краю, направился к выхожу. Отвязаться от него не было никакой возможности, своей настырностью, Уильям Банч напоминал кровососущее насекомое.

Отгоняя посторонние мысли, Салия тряхнула головой, разметав по плечам непокорные волосы. Банч подождет, а вот веерные отключения электроэнергии ждать не могли. Ко всем ее проблемам добавилась еще одна.

- Госпожа президент, - отвлек ее Жак, - Министр энергетики на линии.

К своему нынешнему положению Энрике Фоулер поднялся из простых работяг. Устроившись работать сразу после школы, на колледж он сумел накопить лишь к двадцати пяти годам, но обладая светлым умом и богатым практическим опытом, по его завершении был рекомендован на стипендию в Массачусетский технологический институт. Где уже после третьего курса завоевал авторитет среди студентов и преподавательского состава. Ему пророчили научную карьеру, но получив диплом, Фоулер предпочел вернуться к практической работе.

И не прогадал, уже в тридцать шесть, он занимал должность технического директора Азиатской энергетической кампании, а в сорок получил предложение работать на министерство энергетики Земли. Министром он стал в сорок семь.

Выглядел Фоулер под стать своему происхождению. Грубое, обветренное лицо, виднеющаяся из небрежно распахнутой рубашки красная шея, короткий ежик седых волос. Вылитый работяга с орбитальных заводов. Положение не спасал даже накинутый на плечи дорогой пиджак от Карактере, на Фоулере он смотрелся не лучше спецовки.

- Госпожа президент? - вопросительно пробасил Фоулер.

- Министр, доложите о ситуации в Австралии и на восточном побережье Южной Америки?

Фоулер болезненно поморщился.

- Паршивые там дела, госпожа президент. Нам пришлось временно прервать подачу энергии с ‘Дельты-7’, и на это время мы задействовали резервные мощности ‘Тукуруи’, но они не обеспечивают и половины нынешнего уровеня энергопотребления. Ну а в Австралии у нас классическое веерное отключение. Там из за перегрузки вышла из строя узловая подстанция, и когда нагрузку перераспределили на соседние, они накрылись следом.

Слушая министра, аш-Шагури разглядывала обновляющуюся в реальном времени картинку потребления энергии. Некоторые районы планеты горели тревожным алым цветом, в Южной Америке чернота отключения протянулась вдоль всего восточного побережья, а в Австралии обесточенной оказалась добрая половина материка.

- Напомните мне, почему вы отключили ‘Дельту-7’? - наморщила лоб аш-Шагури.

- ‘Дельту-7’ мы не отключали, - поправил Фоулер, - ее мощности нам пришлось перекинуть на обеспечение Резервного флота, на большинстве кораблей еще не введены в строй реакторы.

- Хорошо, с Южной Америкой понятно, - сделала пометку аш-Шагури, - Что с Австралией?

- Там все хуже, - Фоулер задумчиво пожевал губами, - На побережье есть два завода по электролизу водорода, и после того, как мы потеряли заправочные станции у Юпитера, их запустили на полную мощность. Как оказалось, при проектировании электросетей мои предшественники такую возможность не учли, сэкономили.

- То есть, вы валите все на предшественников? - нахмурилась аш-Шагури, - насколько я помню, свой нынешний пост вы бессменно занимаете уже девятый год.

С мрачной решимостью, Фоулер придвинулся вплотную к камере.

- Госпожа президент, осмелюсь напомнить, о доктрине разумной достаточности, исходя из которой, мне приходилось выбивать обоснование всех резервируемых мощностей. Удивительно, что подобного не случилось раньше!

Он говорил с такой затаенной яростью, что аш-Шагури ему поверила. Эта доктрина разумной достаточности не нравилась и ей самой, но сенат раз за разом отметал все попытки ее отменить. И это в условиях войны, пусть и вялотекущей по мнению многих идиотов из сената.

- Мистер Фоулер, - смягчилась аш-Шагури, - я лично прошу вас приложить все усилия к ликвидации аварий. И пожалуйста, сделайте все, что бы подобное не повторилось.

Министр энергетики ответил не колеблясь.

- А вот этого я вам обещать не могу. Мы превысили лимиты нагрузки, и…

- Мистер Фоулер, я не приказываю, я прошу. Земле нужна энергия, у нас и так слишком мало времени. - На консоли замигал огонек нового вызова, и аш-Шагури поспешила закончить разговор, - Ликвидируйте аварию, и доложите по инстанции о выполнении.

- Сделаем, - коротко ответил Фоулер.

Бросив на его обветренное, суровое лицо еще один взгляд, аш-Шагури переключилась на новый звонок. Опять Жак, ее новый, и уже ставший синонимом дурных вестей секретарь.

- Госпожа президент, через пять минут начинается совещание в Адмиралтействе.

- Подключи меня за минуту до начала, - попросила его аш-Шагури. - И принеси чашку крепкого кофе.

Если Жак окажется достаточно расторопным, выпить кофе до начала заседания она успевала. Желание попросить у Жака что ни будь более эффективное, чем кофе, Салия отвергла сходу, за последние дни она и так злоупотребляла стимуляторами, и опасалась, как бы организм не выработал к ним привычку.

В двери неслышно проскользнул секретарь с подносом, на котором дымилась чашечка ‘копе лювак’. Салии нравился вкус напитка, и она сталась не забыть, как именно производят зерна для этого сорта кофе.

- Спасибо, Жак, - поблагодарила она, принимая чашку. - Можете быть свободны.

Обычно она наслаждалась необычайно мягким вкусом экзотического кофе, чьи зерна перед обжаркой скармливают мелким зверькам лювакам. Но эту чашку она обжигаясь, опорожнила за три глотка, ей хотелось, что бы адмиралы видели ее предельно собранной, и внимательно следящей за ними хозяйкой.

За все время нахождения на посту президента, лично в подземных штабах Адмиралтейства ей бывать не приходилось. Как верховный главнокомандующий Лиги, аш-Шагури выслушивала ежегодные доклады Комитета Начальников Штабов, да с начала войны пару раз посещала Генеральный Штаб. Но зал заседаний, где собрались флотоводцы, был ей знаком по бесчисленным совещаниям, которые она просматривала и онлайн, и в записи.

По сути, весь зал строился вокруг одного большого круглого стола. Вокруг него, с равными интервалами стояли три десятка мягких кресел, две трети из которых пока оставались незанятыми. И судя по тому, как неумолимо приближалось время начала, отсутствующие примут участие в виде голографических копий, или же просто глядя на зал с экранов. Оно и понятно, большинство флотских торчали сейчас наверху, готовя к бою старые корабли.

Голограммы аш-Шагури недолюбливала еще со времен своей модельной юности. Ей отчего-то казалось, что любая, даже самая совершенная голограмма не отражает внутренней сущности человека. Читать эмоции она предпочитала со старых добрых плоских экранов. А умение читать эмоции много значило в политике, где почти все владели искусством скрывать истинные чувства.

Ее предположение оказалось верным, за пару минут до начала в пустующих креслах стали появляться неотличимые от настоящих фигуры старших офицеров флота. Неотличимые лишь на первый взгляд, Салия каким то внутренним чутьем всегда могла определить, голограмма перед ней, или живой человек. В этом она не ошибалась, что бы не вещали рекламные ролики топовых голографических систем.