Механикум - Савельева Ирина В.. Страница 29

Далия бросила в сторону Меллицины сердитый взгляд и тоже наклонилась к эмпату:

— Она хотела сказать, что все в порядке. Ты спал, но сейчас просыпаешься. Ты знаешь, где ты находишься?

Мужчина поморщился от яркого света кузницы, и Далия отметила, что его зрачки еще сильно расширены. Она подняла руку, чтобы заслонить его глаза, и эмпат благодарно улыбнулся.

— Извини, свет здесь немного яркий, — сказала она.

— Да, яркий, — согласился мужчина. Пелена в его взгляде уже рассеялась, и он посмотрел по сторонам. — Это ведь Чтец Акаши, верно?

— Да. Знаешь, для чего он предназначен?

— Знаю, — кивнул он, как только Меллицина ослабила крепления, удерживающие его голову. — Адепт Зета все мне объяснила, когда выбрала меня проводником.

— Меня зовут Далия, а тебя?

— Иона. Иона Мил. — Он улыбнулся, и Далия поняла, что Северина была права. Он действительно красив. — Я бы пожал тебе руку, но…

Далия усмехнулась. Шутка была вымученной, но она оценила усилия, хотя и поразилась, что Иона пытается ее подбодрить, будучи привязанным к устройству, которое еще не до конца испытано.

— Мы собираемся начать? — спросил Иона. — Я полагаю, что все готово, раз меня разбудили.

— Да, адепт Зета собирается провести первое испытание нового устройства, — сказала Меллицина, застегивая последнее крепление.

— Отлично, — сказал Иона, и его голос, к удивлению Далии, прозвучал почти радостно.

— А ты не боишься? — спросила она, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Меллицины.

— Нет. А должен?

— Нет, конечно нет, — поспешно заверила его Далия. — По крайней мере, я в этом уверена. Мы всесторонне протестировали машину, и, согласно результатам, она должна работать отлично.

— А ты тоже в этом участвовала? — спросил Иона.

— Ну да. Я помогала проектировать трон, на котором ты сидишь.

— Тогда я спокоен, — сказал он.

— Почему?

— Потому что я ощущаю твою заботу обо мне и сочувствие. Я знаю, что ты беспокоишься обо мне, но, уверен, ты сделала все, что могла, чтобы эта машина была безопасной.

— Как ты об этом узнал?

— Он же эмпат, Далия, — вмешалась Меллицина. — Они все такие.

— Ах да, конечно, — смущенно пробормотала Далия.

— На самом деле я с нетерпением этого жду, — признался Иона. — Употребить свой дар на благо Империума! Для человека с подобным талантом что может быть лучше, чем служба Императору? Скоро я все узнаю и стану частью того, что поможет Человечеству обрести свою судьбу. Я понимаю, это звучит немного напыщенно, но ведь все мы стремимся к этому, правда?

Далия улыбнулась. Она была несказанно рада, что перед ними не бессловесная жертва грандиозных замыслов адепта Зеты.

— Да, Иона, — сказала она. — Мы все стремимся именно к этому.

— Всем машинам равняться на «Викторикс Магна», — приказал принцепс Индий Кавалерио, кивнув в сторону своего штурмана. — Придерживайся курса, Лак.

— Да, мой принцепс, — откликнулся Лак и опытной рукой направил божественную машину через предательские ущелья, окружавшие сильно изрезанную местность на северной границе патеры Улисса.

— И увеличь частоту обзора ауспика, Пал, здесь слабая почва.

— Да, мой принцепс, — последовал ответ из прозрачного наблюдательного пункта над рубкой «Владыки войны».

Кавалерио отметил раздражение в голосе впередсмотрящего. Он понял, что проявляет излишнюю осторожность, напоминая членам экипажа об их прямых обязанностях.

«Викторикс Магна» был старой машиной, за свою долгую жизнь, полную жестоких сражений, тысячи раз залатанной, отремонтированной и переоборудованной. Ее отважное и гордое сердце состарилось, и Кавалерио не раз задавал себе вопрос, сколько еще маршей им суждено провести вместе.

По правде говоря, «Викторикс Магна» следовало оставаться на страже мастерских, но после нападения на реактор Максимала Легио Темпестус не мог оставить без внимания остальные реакторы, расположенные на склонах кратера и вдоль каньонов борозды Улисса.

Без этих реакторов было бы крайне затруднительно держать на ходу машины его любимого легиона. Тот, кто совершил нападение, действовал с точным расчетом — именно этот реактор поставлял в крепость Темпестус в Аскрийской горе большую часть энергии.

Кавалерио полулежал в подогнанном под его фигуру кресле, его голову и руки обвивали бесчисленные кабели, а под кожей ладоней серебряными червями извивались осязательные имплантаты. Такой метод физического единения с машиной и способов управления многими принцепсами Марса уже считался устаревшим. Они ратовали за полное погружение в резервуар с амниотической жидкостью, что обеспечивало свободный доступ информации, но Кавалерио предпочитал быть связанным напрямую с машиной, которой командовал.

Он понимал, что его тело постепенно стареет и, как только он не сможет больше переносить физическую и психическую боль разрывов и восстановления связи, у него не останется другого выбора, как согласиться на погружение в резервуар.

Но этот день еще не настал, и Кавалерио, прогнав непрошеные мысли, сосредоточился на предстоящей миссии.

Благодаря мультисвязи он видел окрестности так, словно мощная структура «Викторикс Магна» была его собственной плотью. Вокруг него простирался бесплодный, изрытый бесчисленными кратерами ландшафт Марса; на юго-западе раскинулась белесая пепельная пустыня, с каменными нагромождениями двух кратеров, поверх которых блестели башни кузницы адепта Максимала.

Впереди горизонт заслоняло хаотичное нагромождение борозд Гиганта и расположенный в них рабочий поселок — жалкое скопление раскаленных солнцем башен и лачуг, где ютились миллионы рабочих, которые трудились в кузницах генерал-фабрикатора, сверкавших молниями со склонов горы Олимп.

Вот уже несколько дней подряд над владениями Кельбор-Хала нависал грозовой фронт, осыпавший ослепительными пурпурными разрядами и склоны горы, и расположенные там здания. Кавалерио не имел ни малейшего представления, что за опыты производил генерал-фабрикатор, но они пагубно сказывались на состоянии атмосферы и создавали помехи в вокс-связи на многие сотни километров по всем направлениям.

Все каналы связи были забиты помехами в виде обрывков неразборчивых фрагментов бинарного кода, словно на одной и той же частоте звучал целый хор нетерпеливых голосов. От этого шума у Кавалерио началась резкая головная боль, и он был вынужден уменьшить громкость вокса.

Он прогнал мысли о генерал-фабрикаторе и обратил аугметированный взгляд далеко на юг, где плотные облака, поднимающиеся с полей очистки на плато Дедалия, застилали горизонт, образуя сплошную тусклую пелену.

Три машины боевой группы Кавалерио, сверкая кобальтовой краской, словно три великана из древних легенд, уверенной поступью продвигались вдоль границы, разделявшей владения генерал-фабрикатора и Иплувиена Максимала.

Слева от Кавалерио величаво шагал «Владыка войны» по имени «Фарсида Гастатус», которым командовал принцепс Сузак. «Гастатус» был потрясающе грозной машиной, а Сузак, когда этого требовали обстоятельства, мог нанести решающий удар.

Справа нетерпеливой походкой немного вырвался вперед «Аркадия Фортис» класса «Разбойник». Его принцепс Ян Мордант был прирожденным охотником и лишь недавно получил повышение и пересел с «Гончей», а потому еще не оставил привычек одинокого волка.

— Не покидать строя, Мордант! — скомандовал Кавалерио. — Мой сенсорий говорит, что почва здесь рыхлая и под слоем песка могут оказаться расщелины. У меня нет ни малейшего желания вызывать грузовой транспорт, чтобы вытаскивать твою провалившуюся машину.

— Понял, — донесся сдержанный ответ Морданта, прерываемый визгом и воем помех.

Мордант еще не привык к насмешливой манере нового командира — он и его машина все воспринимали буквально — и потому чаще всего отвечал резкими короткими репликами. Кавалерио терпел его поведение лишь по той причине, что Мордант был одним из его лучших воинов и его боевой счет уступал только его собственному.