Механикум - Савельева Ирина В.. Страница 35

Шарак, в сущности, остался один… А этого принцепс опасался больше всего.

При поддержке боевой группы Кавалерио у них был бы шанс ранить колосса, возможно даже одолеть его, но без них…

— Каково расчетное время до пересечения Линии Бури? — спросил Шарак, покрываясь потом, несмотря на прохладу герметично закрытой рубки.

— Три минуты, мой принцепс, — ответил Долун.

— Ну же, поворачивай, поворачивай, будь ты проклят! — шептал Баннан.

Шарак мысленно вторил его заклинаниям, а секунды уходили невероятно медлительными каплями густого машинного масла.

Но вот в мультисвязи раздался треск, а потом долгожданный голос Повелителя Бурь.

— Машины Легио Мортис, — громко и решительно заговорил принцепс Кавалерио. — Вы приблизились к границе владений Темпестус. Пересечение границ противоречит пакту Фарсиды о ненападении, подписанному принцепсом Ахероном от Легио Мортис и принцепсом Баккой от Легио Темпестус на Первом Совете Кидонии. Сейчас же измените курс, иначе будете обстреляны.

На мониторе мультисвязи Шарак увидел, как с запада, из пустыни, оставляя за собой клубы пыли, появились машины Кавалерио. Добраться до Аскрийской горы за такое короткое время, вероятно, стоило колоссального напряжения реакторов, но они были здесь, и сейчас только это имело значение.

— Машины Легио Мортис, отвечайте немедленно! — потребовал Кавалерио.

Голос Повелителя Бурь звенел от напряжения, и Шарак, переключив мультисвязь, увидел, что биометрические и реакторные показатели «Викторикс Магна» на пределе.

«Император» даже не замедлил хода; до нарушения границы оставались считаные мгновения. У Шарака внезапно пересохло в горле, и он был вынужден сделать глоток воды из торчащей у щеки трубки.

— Легио Мортис, ответьте! — настойчиво повторил Кавалерио.

Сердце Шарака переполнилось гордостью: «Викторикс Магна» величественно выдвинулся вперед и встал рядом с «Металлус Кебрения», точно на пути гигантского «Императора».

— До пересечения Линии Бури осталось пятнадцать секунд, — предупредил модерат Баннан.

«Фарсида Гастатус», «Аркадия Фортис» и «Вульпус Рекс» заняли позиции рядом с титаном Кавалерио, и таким образом Легио Темпестус всеми имеющимися у него на Марсе силами преградил путь самой мощной машине Легио Мортис.

— Мортис, это мое последнее предупреждение! — закричал Кавалерио.

— Линия Бури нарушена, мой принцепс, — доложил Баннан, и Шарак ощутил непреодолимый ужас.

СИСТЕМЫ

МЕХАНИКУМ

2.01

Линия Бури нарушена. Суверенное пространство одного из самых уважаемых орденов Марса претерпело вторжение. Боевые машины во всеоружии демонстративно промаршировали из своей крепости и, не скрывая агрессивных намерений, вторглись на чужую территорию. Несмотря на имевшееся перед глазами свидетельство этого вопиющего поступка, принцепс Кавалерио все еще не мог поверить, что Легио Мортис намерен открыть огонь.

Чего ради они так рискуют? Поддержка Хоруса Луперкаля и участие в провокациях — это одно, но вынуждать другой легион стрелять по своим машинам не имеет смысла, если только нет другого, более мрачного и далеко идущего плана.

Если сейчас разразится сражение, немногим удастся остаться в живых, и, даже имея в своем распоряжении «Императора», Легио Мортис не удастся уйти без потерь.

Кавалерио всегда подозревал, что Камул не подходит для роли командира, и сегодняшнее столкновение лишь подтверждало его догадку. Это настоящее безумие, а он не желает принимать участие в безумии. Фракции Механикум могут развязывать между собой войны, но легионы титанов должны быть выше этого, должны ставить единство Марса и Терры выше всего прочего, даже выше своих собственных разногласий.

— Мой принцепс, — обратился модерат Кайпер, — Линия Бури…

— Я знаю, — прервал его Кавалерио.

— Мы откроем огонь?

— У тебя есть план?

— На такой дистанции он не нужен, — заверил его Кайпер. — Этот монстр так огромен, что промахнуться невозможно.

Кавалерио кивнул. По его лицу струился пот, а во рту пересохло. Ритм его сердца уже не совпадал с биением сердца «Викторикс Магна», критическое напряжение заставляло реактор гореть ярче и жарче, чем это было предусмотрено. До него доносились отчаянные мольбы магоса Аргира, пытающегося успокоить дух машины, и сам он ощущал ее агонию в немеющих конечностях.

Силуэт «Императора» заполнял все поле зрения — как в мультисвязи, так и напрямую, за стеклом рубки. Информация текла через его мозг непрерывным потоком, и Кавалерио изумлялся, какие грандиозные достижения науки потребовались для того, чтобы соорудить этот гигант, а потом поддерживать его разрушительную способность.

Его ноги были воплощением смерти, ухмыляющийся череп олицетворял неминуемое уничтожение. Грозные орудийные башни и бастионы казались целыми городами на спине древнего божества, хотя эта ноша была создана целенаправленно, а не в наказание.

Победить такого врага было бы высочайшим достижением для любого принцепса, но, вероятно, стало бы и последним в его жизни.

«Император» сделал еще шаг, уничтожив слабую надежду, что нарушение границы было случайностью.

— Принцепс Шарак запрашивает инструкции, — доложил Кайпер. — «Аркадия Фортис» просит разрешения открыть огонь.

— «Вульпус Рекс» и «Аструс Люкс» заняли позиции с флангов, — добавил Пал.

— Передай им, чтобы оставались на своих позициях! — крикнул Кавалерио. Биение его сердца отдавалось в груди оглушительной пулеметной очередью. — И никто не должен открывать огонь без моего приказа. Втолкуй им это, Кайпер, особенно последнюю часть.

— Слушаюсь, мой принцепс.

Кавалерио чувствовал, как ситуация ускользает из-под контроля, он с трудом дышал, а пламя сердца его верной машины выплескивалось в мозг, словно кровь из порванной артерии.

Перед глазами все расплывалось, и края мультисвязи дрожали, как изображение плохо настроенного пиктера.

«Викторикс Магна» было плохо, очень плохо, и Кавалерио понимал, что должен как можно скорее покончить с этим неестественным противостоянием.

Но как это сделать, не открыв стрельбу, которая уничтожит их всех…

Принцепс Касим с трудом удерживал контроль над «Рапторией». Агрессивное, злобное существо жаждало крови и посылало в его мозг призывающие к жестокости мысли. Воинственное сердце почуяло присутствие врага, уловило жар его металлического корпуса. Машина требовала убийства.

Касим опустил взгляд на золотой медальон и сосредоточился на правилах, внедренных в его сознание магосами Легио Темпестус еще до того, как он приступил к службе. Каждый новый бой надлежало начинать, не оглядываясь на воспоминания о прошлом сражении, и потому оставшиеся от предыдущих схваток обрывки информации были удалены из памяти периферийных устройств, вживленных в лобные доли мозга каждого члена экипажа, но полностью изгнать терпкий привкус боя было невозможно.

И ни одна машина никогда не забывала горячего металлического запаха войны.

Касим чувствовал, как рулевой старается удержать «Рапторию» от агрессивных движений, и в ритмичном реве ее реактора слышал жажду боя.

«Раптория» хотела драться, и он, черт побери, тоже.

Принцепс Кавалерио не открывал огонь, и им всем приходилось сдерживать свои порывы, но как горько было видеть машины Легио Мортис, открыто попирающие честь Темпестус! Позволять им безнаказанно творить подобное бесчинство было горьким и тяжким испытанием, и Касим ощущал в своем мозгу нараставшую ярость «Раптории», что в будущем грозило жесточайшей головной болью.

— Включить питание орудий, — приказал он, пытаясь смягчить гнев машины. — Снять с предохранителей и переключить управление артиллерией на меня.

Взяв контроль над орудиями в свои руки, он мог быть уверен, что воинственное сердце «Раптории» не сможет изменить заложенную в головы сервиторов программу и заставить их открыть огонь.