Путь воина - Торстон Роберт. Страница 30

11

В какое бы подразделение ни назначили Джоанну, она сразу же начинала пользоваться дурной славой за свое холодное безразличие по отношению к другим воинам. Ни катастрофа, ни трагедия, ни гибель друга не могли поколебать ее хладнокровия и надменности: она словно была окружена стеной из камня и льда. Но, однако, эта стена легко пропускала наружу гнев и даже ярость. Вырвавшись на свободу, они обрушивались на подчиненных при малейших проявлениях глупости или некомпетентности. Такие вспышки – они случались очень часто – тормозили ее продвижение вверх по служебной лестнице, а некоторая стратегическая беззаботность привела к неудачам во множестве попыток завоевать Родовое Имя.

Теперь, когда она со звеном Эйдена шла через глорианские джунгли, то и дело натыкаясь на обломки шаттла, ее знаменитое безразличие подверглось суровому испытанию. Она видела машины настолько изувеченные, что их ни при каких обстоятельствах не удастся исправить для теперешней борьбы с Кланом Волка. Она видела своих воинов, лежащих мертвыми среди обломков машин; другие были едва способны отдавать честь. Она видела лужи и ручейки крови, а местами казалось, будто выпала кровавая роса. Этого было достаточно, чтобы вызвать слезы или по крайней мере вздох сожаления даже у воинов Клана. Она слышала по линии связи тяжелое и неровное дыхание воинов звена Эйдена, ставшего теперь ее звеном. Разумеется, все они были вонючими «вольнягами» и не могли сдерживаться как следовало. Впрочем, даже у Джоанны возникло какое-то щемящее чувство, но ни единым словом или вздохом она не выразила его. Впрочем, «чувство» – это слишком мягко сказано. Скорее уж, бессильный гнев из-за бессмысленных потерь, в данный момент, к сожалению, невосполнимых. Совсем недавно под ее командой был целый тринарий, а теперь вместо него – по крайней мере временно – звено убогих вольнорожденных да всего лишь несколько кое-как способных двигаться роботов из бывшего тринария. Они, конечно, не знали дороги, и теперь их вело ее звено. «Ведет моя звезда», – Джоанна чуть не улыбнулась от мысли об этом старинном выражении, которое, кажется, употреблялось еще в древние времена земной истории. В деревнях ей случайно приходилось слышать, как люди говорят: «Пусть ведет тебя твоя счастливая звезда». В деревнях вообще можно услышать много глупых, бесполезных изречений. Вольнорожденные находили жизненную поддержку в самых дурацких афоризмах и пословицах. Воины в этом не нуждались. Для воинов Клана существовали только ценности, которых каждый достигает лично. Например, успешно пройденное Испытание, победа в битве, завоевание Родового Имени, внесение генетического наследия в священный генный пул... Не было никакой нужды следовать путеводной звезде, или находить поддержку в вере, или надеяться на счастливую судьбу, как делали в низших кастах. Воин верил в самого себя и сам строил свою судьбу.

В любом случае, в ее подразделении теперь было девять машин, которые вела она сама, четыре воина Эйдена и четверо оставшихся от тринария. Остальные выжившие – техники и воины с разбитых машин – тоже втиснулись в кабины роботов, чтобы попасть на станцию, где они могли оказаться полезными как резерв и обслуживающий персонал.

Эйден хотел предложить не брать с собой техников и воинов с разбитых машин и прийти за ними потом: тогда подразделение роботов без лишнего груза двигалось бы быстрее. Но Джоанна не спросила его мнения, а Черная Лента лишала его права давать советы кому бы то ни было по собственной инициативе.

«Ну и что? – думал Эйден. – Черная Лента не играет роли, когда имеешь дело с Джоанной. Кто бы ни предложил ей совет, она все равно не послушает его. Раз уж она что-то решила, хоть Вселенная перевернись, дело должно обстоять именно так». Такой он помнил ее по Железной Твердыне, и, кажется, она не особенно изменилась с тех пор.

Теперь все боевые роботы собрались на небольшом открытом пространстве. Растительность в этом диком месте была менее густой, и ночь все-таки принесла слабый свет далеких звезд, едва различимых сквозь переплетения лиан над головой. Присутствие чужаков взволновало животных; все время кто-то двигался среди деревьев, а щебетание, визги и крики, казалось, только усиливались вместо того, чтобы затихнуть к ночи.

– Командир звена Хорхе, – раздался по радио ненавистный Эйдену голос Джоанны. – Мы, я полагаю, разобрались с каждым воином из тринария. Некоторые техники еще не найдены, но они, в конце концов, просто техники.

Эйден понял ее очень хорошо. Говоря «просто техники», она подразумевала, что большинство из них – вольнорожденные. А немногие вернорожденные, которые не смогли стать воинами, в глазах Джоанны вообще не представляли никакой ценности.

– Дайте мне координаты места, где мы находимся, чтобы я смогла проложить маршрут нашего продвижения к станции.

Эйден с удовольствием ничего ей не ответил, ожидая специального разрешения.

– Отвечайте, Хорхе.

– Я могу переслать программу в вашу собственную систему, но рекомендую позволить нам отвести туда ваших воинов. Мы уже прошли по этому пути. Там много ям, да и могут подстерегать другие опасности.

Ее неожиданное молчание позабавило Эйдена. Он представил, как Джоанна в своей кабине прямо-таки извивается от необходимости хотя бы в чем-то уступить ему.

– Я согласна, – проговорила она наконец. – Хорхе, с этого момента я даю вам разрешение реагировать на любые изменения тактической обстановки и мои слова без моего позволения.

«Как много, должно быть, эта уступка стоила ей», – подумал Эйден, и эта мысль доставила ему больше удовольствия, чем тройной огнефир, запитый хорошим местным вином.

Он испытывал это удовольствие недолго, потому что вдруг послышался глухой звук взрыва и завесу джунглей озарил свет далекой вспышки.

– Тупоголовые засранцы! – закричала Джоанна таким голосом, что у Эйдена от него пошел мороз по коже. – Битва началась! Мы должны отправляться! Как далеко до «Непобедимой»?

– Около сотни километров.

– А поле сражения близко?

– Место, которое избрал Каэль Першоу, находится в десяти или двенадцати километрах от станции.