Вся правда о нас - Фрай Макс. Страница 59

— И что решил?

— Что всё-таки не очень. Захотят — сами расскажут. Права на личную тайну никто, к сожалению, не отменял.

— Где бы мы все были, если бы я тоже так думал! — ухмыльнулся Джуффин.

— Тебе их признания для дела нужны. А мне просто любопытно. Ну хоть Мелифаро сам всё растрепал, уже облегчение… А здорово с его родителями получилось, правда?

— Да, я очень рад за Мангу. Он себя этим обетом домоседства без вины в тюрьме запер. И совершенно напрасно. Я, кстати, тоже говорил ему, что соблюдать обеты, данные с перепугу, особого смысла не имеет, но безрезультатно. Манга меня выслушал, вежливо покивал, и всё осталось по-прежнему. Хонна молодец, что прикинулся пророком. Прекрасный статус. И на убеждение силы тратить не приходится, и даже мало-мальски внятная аргументация не нужна. Сказал, что в голову взбрело, и сиди себе с важным видом, пока потрясённый клиент отползает менять свою жизнь. Или хотя бы гардероб.

Мы помолчали. Не знаю, о чём думал Джуффин, а я прикидывал, что за правду услышали о себе Кенлех и Кекки. Судя по их настроению, это была чрезвычайно приятная правда. И уж точно не обязывающая немедленно бросить всё и бежать на край света, путаясь в рваных полах собственной судьбы.

Ну и то хлеб.

— Ладно, — сказал я. — Пойду думать дальше. Ну или не думать. Главное — прочь от твоего стола с будущим отчётом. Я его боюсь. Раньше ты часто говорил, что однажды мне придётся научиться и этому. А мне бы ещё пожить.

— Это я тебя просто запугивал, — ухмыльнулся Джуффин. — Уже не помню, зачем. Но всё равно рад, что мне это удалось.

— А уж я-то как рад! В смысле, что ты просто запугивал. Но всё равно пойду отсюда, пока меня не настиг Ужас Магов [27].

— Ладно, проваливай, — великодушно согласился шеф. — Но особых планов на вечер не строй. По крайней мере, таких, от которых непросто отказаться.

— Что-то случилось? — встрепенулся я.

— Ну да, случилось. Причём ты сам периодически мне об этом рассказываешь.

— О чём?!

— Ну как же. Ди то, Ди это, и проклятие у него фамильное, и рожа всех цветов радуги, и родственники подозрительные, и врёт как дышит, и посреди улицы исчезает бесследно. Я что, по-твоему, похож на человека, готового бесконечно долго жить с вопросами, ответы на которые мне неизвестны?

— Вообще-то не очень, — невольно улыбнулся я. — Слушай, погоди, так ты хочешь сказать, что уже разгадал?..

— Да нет, конечно. Зато точно знаю, с чего начну. Вернее, мы начнём. И не надейся, что я дам тебе увильнуть.

— Ого!

— Ещё не «ого», сэр Макс. Никаким «ого» пока даже не пахнет. Но надеюсь, оно у нас впереди.

Только оказавшись на улице, я задумался о том, как жить дальше. Ясно, что в идеале — долго и счастливо. Но вот конкретно сейчас? Да так чтобы ещё и с пользой. И с удовольствием. И при этом быть готовым всё бросить в любой момент. Непростой вопрос!

Для подобных случаев у меня есть универсальный выход: отправить зов сэру Шурфу Лонли-Локли. Не факт, что у него найдётся свободная минута, зато если всё-таки найдётся, польза как-нибудь приложится сама. И удовольствие. Не говоря уже о том, что я его уже три дня не видел, а это форменный бардак.

Но на этот раз мне не повезло. Шурф сказал: «Прости, я занят», — да так сухо, что сомнений не оставалось, занят он действительно по самое горло. Причём чем-нибудь крайне тягостным и неприятным, вроде разглаживания стрелок на брюках или бега трусцой; впрочем, у каждого свой чёрный список дел, рождающих в сердце глухую ненависть к процессу бытия.

Нумминорих со своим волшебным носом, с которым я связывал столько надежд, волею начальства сидел до завтра в Нумбане. Меламори честно предупредила, что ей на глаза пока лучше не попадаться. Сэр Мелифаро любезно предложил составить ему компанию в походе по модным лавкам и, подозреваю, зловеще хохотал, получив от меня вежливый, но решительный отказ. Кофа выслушал мой краткий отчёт о следственном эксперименте Меламори и, конечно, совсем не обрадовался. Буркнул: «Ладно, будем думать дальше», — и был таков.

Зато Базилио всё ещё сидела у урдерцев и горячо советовала мне присоединиться; среди аргументов в пользу такого решения фигурировали Каддины певчие пирожки, обученные исполнять фрагменты оперных арий, новое лоохи леди Лари с движущимися узорами, хорошее настроение птицы Скрюух и присутствие нашего общего друга Малдо, который, конечно, уже собирается идти работать, но он всегда так говорит, а сам остаётся, никто уже и внимания не обращает на его угрозы.

Всё, вот буквально всё толкало меня под гостеприимный кров «Света Саллари», а я сопротивлялся до последнего. Не хотел туда идти. Совсем не был уверен, что могу позволить себе просто спокойно их всех любить. А относиться к компании урдерцев как-то иначе, будем честны, совсем непросто, даже если поверить что они в любой момент могут оказаться какими-нибудь зловещими беглыми колдунами, обретшими на краю Мира кузькину мать и вернувшимися в Ехо, чтобы показать нам свою находку. Или одним беглым колдуном, развлечения ради поселившемся в нескольких телах, чем они хуже недоброй памяти Угурбадо [28]?

Теоретически я вполне допускал и такой поворот событий.

Но теория теорией, а практика практикой. На практике же не любить добрейшую леди Лари, веселую умницу Иш, вдохновенного повара Кадди и сердечного простака Ди было решительно невозможно. Что хочешь, то и делай.

С другой стороны, — подумал я, — какая теперь, к чёрту, разница, ходить к ним или не ходить? Отступать поздно, дело сделано, я уже привязался к этой компании настолько, что окажись они завтра злобными мятежными Магистрами, выхлопочу себе привилегию регулярно навещать их в Холоми.

Хотя всё-таки вряд ли они кем-то таким окажутся. И даже не потому, что сымитировать добродушие и сердечность невозможно — ещё как возможно, к сожалению. Просто для мятежных Магистров они слишком уж долго сидят без дела, не причиняя никому никакого вреда. Сливочный суп из не-муяги варят, блины пекут, потолки разрисовывают, птице крыло лечат. У нас, угуландских колдунов, так не принято. Не тот темп.

Леди Лари встретила меня в арке, ведущей в их двор. То есть, не специально вышла меня встречать, а просто стояла там, прижав руки к груди и, мечтательно улыбаясь, разглядывала Сияющую улицу, на которой, честно говоря, не было ничего примечательного — кроме самой леди Лари, внезапно сменившей прежнюю аккуратную причёску на какие-то легкомысленные завитки и нарядившейся в ультрамодное лоохи с постоянно изменяющимися, как в калейдоскопе узорами. Впрочем, шло ей это чрезвычайно. Как, подозреваю, пошло бы вообще всё, что может сделать со своей внешностью человек. Лишь бы ямочку на левой щеке не отменяла при помощи какого-нибудь косметического колдовства. Вот это была бы роковая ошибка.

— Ждёте кого-нибудь? — спросил я.

Она отрицательно помотала кудрявой головой.

— Просто вышла перевести дух. Постоять, помолчать, подумать. Столько всего происходит, сэр Макс! Иногда один день вмещает больше событий, чем вся моя прежняя домашняя жизнь. И как же мне это нравится, знали бы вы! Иногда мне кажется, что я до сих пор спала и вдруг проснулась, встала и вышла из дома — прямо сюда, в Ехо. И только теперь начала жить… Глупости говорю, да?

— Нет, что вы. Совершенно не глупости. Я сам чувствовал себя точно так же, когда сюда перебрался. Собственно, до сих пор чувствую. Как будто настоящая жизнь возможна только здесь. Может быть, это близость Сердца Мира так на нас с вами действует?

— Может быть, — удивлённо согласилась леди Лари. — Совсем об этом не думала, а ведь похоже на правду. Но какая разница, да? Лишь бы и дальше действовало.

— Вот именно поэтому мне нравится думать, что всё дело в Сердце Мира, — улыбнулся я. — Это хорошая, надёжная причина. В отличие от времени года, атмосферного давления, наличия каких-нибудь веществ в нашей крови и прочих факторов, Сердце Мира никуда не денется. Оно тут навсегда. И мы с вами, надеюсь, тоже очень надолго.