Паутина - Чубарьян Александр Александрович "Sanych". Страница 25
Но больше всего Лотар Эйзентрегер любил принимать решения. Быстро, но не торопясь. Решительно, но обдуманно. Помня о том, что любой выбор будет сделан не от его имени, а от имени и во имя Четвертого рейха.
Любые решения.
– Господин штурмбанфюрер, сведения о нашем русском агенте подтвердились. Он продавал «Синдикату Д» информацию о наших переговорах с хакерами.
Итак, Север все-таки поддался соблазну. Или шантажу. Или и тому, и другому. Причина предательства ведь не важна. Важен сам факт.
В военное время с предателем разговор должен быть так же короток, как и его путь на эшафот. И в любом другом случае Эйзентрегер бы ни капли не колебался, принимая решение. Но Север был чертовски полезным агентом в России и бывших союзных республиках. Пожалуй, единственным, кто мог решать вопросы на любом уровне.
Он был жаден, но не алчен. Глуп, но в меру. Хвастлив, но осторожен. Север был вхож во многие кабинеты русских начальников, лично знаком с нужными людьми, паранойя которых сожрет много времени при попытке наладить новые контакты.
Потеря такого агента создаст определенные проблемы, сразу заменить его не получится, придется искать новые кандидатуры. А их найти не так просто. Все более-менее значимые фигуры давно разобраны, и на перевербовку уйдет много средств и времени.
Жаль, очень жаль терять такого агента.
И тем не менее предательство должно быть наказано. В назидание остальным – как врагам, так и союзникам. Бывших предателей не бывает.
– Ликвидируйте его.
Эйзентрегеру нравилось принимать решения, исход которых был символичен. В смерти Севера, несомненно, такой символизм присутствовал. Символ неотвратимости возмездия ко всем врагам Четвертого рейха.
– Несчастный случай?
Справедливый вопрос. Обычно с врагами это так и происходило: сердечный приступ, автокатастрофа, электрический тостер в ванной. Чем меньше шума, тем меньше проблем – это очевидно. Особенно для тех, кто не стремится к рекламе своей деятельности.
На службе у военных корпораций, принадлежащих Четвертому рейху, самые лучшие в мире спецы-тихушники. Те, кто приходит и уходит незаметно, словно тени, не оставляя никаких следов.
Самоубийство, несчастный случай, несчастный случай, самоубийство, несчастный случай. Подозрения, конечно, возникают, но они всегда есть, как и люди, которые всюду видят заговоры и интриги. По Северу поскорбят, затем поделят всю его империю и забудут, что он существовал. Никому даже в голову не придет, в связи с чем его убили. Потому что если об этом станет известно, то в Синдикате поймут, что кто-то внутри их организации сливает инсайд Лотару Эйзентрегеру.
Но нет.
В этот раз речь шла о преступлении и наказании. В понимании Лотара любое наказание должно было действовать не на преступника, а на остальных участников. Чтобы они знали и понимали, за что последовало наказание и кто его осуществил.
И поэтому никаких несчастных случаев. Синдикату пора понять, где его место.
– Нет, лучше привлечь наемников. В течение часа мне нужны новые кандидатуры на его место. Не меньше десяти. И принеси виски.
На разговор с помощником у Лотара Эйзентрегера ушло двенадцать секунд. Штурмбанфюрер Четвертого рейха был занятым человеком, и ему нравилось ценить свое время.
В тот момент, когда на Левбердоне Хохол направил на Ника ствол пистолета, за тысячу с лишним километров от этого места Север встречался в своем загородном особняке с двумя очень уважаемыми людьми. Они приехали издалека, чтобы выразить Северу свое почтение, а заодно решить некоторые вопросы из тех, что не обсуждаются по телефону.
Дом, как и полагается, окружен неприступной трехметровой кирпичной стеной. Камеры слежения, датчики движения, в любых положениях.
В холле первого этажа у входа стоял привезенный на днях сканер-металлоискатель, точно такой же, какие стоят в аэропортах. Возле сканера суетились охранники – кажется, они не совсем понимали, как эта штука работает.
Рядом с лифтом (да-да, в этом доме был лифт!) располагалось помещение, заставленное мониторами, системными блоками, пультами управления. Все это утопало в проводах, среди которых суетился еще один охранник, с умным видом переключавший какие-то рычажки и тумблеры.
– В прошлом месяце мне подарили прототип новой охранной системы с терагерцевыми камерами, – похвастался Север. – Самостоятельно делает анализ видео и звука, если вискарь кинуть в зону обзора, пишет «неопознанный стеклянный предмет в форме литровой бутылки». Безопасность, а как иначе… времена сами знаете какие. Сейчас я вам еще кое-что покажу…
Гости с пониманием отнеслись к этому, зная, чем занимается хозяин дома. Но они спешили и от подробной экскурсии по дому отказались.
Бесшумный лифт, работающий от электронной карточки хозяина, поднял их на «верхнюю палубу» особняка.
Кальянный зал, гордость Севера, находился под куполом из бронированного стекла, фактически на крыше дома. Пока рассаживались, Север рассказал, что стекло настолько прочное, что при непрямом попадании сможет выдержать даже ракету класса «Патриот».
– Короче, если штурм будет, отобьемся, – засмеялся Север.
Гости вежливо покивали в знак того, что поняли шутку, и перешли к делу.
– Мы собираемся канал новый пустить, из Средней Азии прямо на Европу. Много заказов, большие деньги. Надо кого-нибудь в погонах, чтобы за долю прикрыл где надо, – вкратце обрисовали они свою проблему.
– Это не проблема, – твердо сказал Север, поставил перед гостями коробку сигар и стал лично готовить кальян.
Кондиционеры, не особо беспокоясь о счетах за электричество, гнали прохладный воздух в открытую беседку, где собеседники расположились на мягких пуфиках.
Дом-крепость. Неприступная и хорошо защищенная. Впрочем, всем известно, что самая лучшая охрана – это уважение, авторитет, которые охраняют хозяина лучше всякой новомодной электроники. У Севера все это было.
Он помогал всем своим друзьям, и за это его уважали. Он решал вопросы, и поэтому его мнение считалось авторитетным. Север сам себе был крепостью.
Афганский гашиш, добавленный в кальянный табак, сделал свое дело. Севера буквально пучило от собственной значимости. Его снова просят о помощи, и он поможет, потому что он Север.
Ночное небо над головой придавало беседе спокойствие, и Север кайфовал от беседы, наслаждаясь каждым ее словом.
– Надо, чтобы не ссыкло был. Чтобы заднюю не включил на полпути.
– Найдем такого человека.
– Если будет вопросы серьезные решать, долю увеличим.
– Серьезный человек будет.
– Федералы совсем оборзели, роются в каждой норке, – пожаловались гости, пыхая кальянным дымом и сигарами по пятьдесят долларов за штуку. – А недавно, прикинь, братан, ГРУ на горизонте объявилось. Не, ну где мы и где разведка, а?
– Серьезные дела в мире происходят. Каждый спешит занять свое место, – заважничал Север. – Ничего, прикроем.
– А что за темы? – заинтересовались гости.
– Не могу пока рассказать, потому что…
Северу хотелось верить, что он недоговаривает не потому, что пуля тридцать восьмого калибра снесет ему полчерепа. Он намеревался лишь намекнуть на то, что некие силы, с которыми он работает, доверяют ему, и он не вправе злоупотреблять доверием, но…
В общем, Север не смог рассказать про серьезные дела именно из-за пули тридцать восьмого, а не по какой-либо другой причине.
Что-то хлопнуло негромко в ночном воздухе, словно тетива у лука, и вот уважаемые гости сидят в ошметках крови, смотрят на свалившегося на пол Севера и ничего не понимают.
Точнее, все они поняли и не знали только, что делать в этой ситуации, без стволов, с невыносимо далекой отсюда охраной и трупом Севера, которого вроде бы должен был защищать авторитет, но почему-то не защитил.
Не было слышно сирен и вообще какой-либо тревоги. Все происходило в тишине и спокойствии, и вмиг осиротевший дом по-прежнему был погружен в спячку вместе с оставшимися без работы охранниками.