Паутина - Чубарьян Александр Александрович "Sanych". Страница 69
Очень холодно.
Медведи. Белые медведи, в блестящих металлических панцирях и шлемах, они грозно рычат, но не двигаются с места. Они такие огромные, люди рядом с ними кажутся игрушками, куклами. И все же медведи подчиняются «куклам» и даже, кажется, боятся их.
Но Ей не страшно. Она уже давно ничего не боится. Просто Ей холодно. От огня, который повсюду.
Огонь надо потушить, только нет никого, кто смог бы это сделать. Хотя… может, огонь получится потушить у этой старухи.
Старуха с лицом, изъеденным морщинами, тоже одета в немецкую форму. Удивительно, но Она знает, что форма на старухе – это форма рейхсфюрера СС.
Знает или помнит.
Старуха здесь главная. Она долго смотрит Ей в глаза и, наверное, что-то там видит. А может, и нет, это не важно. В тот момент, когда старуха заглядывает Ей в глаза, Она вспоминает.
Она вспоминает, как зовут старуху. Мария фон Белов. Родилась в 1914-м, сейчас ей почти девяносто три года.
Она вспоминает, что здесь делает старуха и эти люди в немецкой форме. Это база Ультима Туле, Арктика, северный полюс. Старуха здесь главная.
В тот момент, когда пламя с новой силой бьет по щекам, Она вспоминает то, что видит старуха.
Кристиансанд. Норвежский фьорд. Холодно, идет мелкий дождь, слезами оседающий на щеках и новенькой форме рейхсфюрера СС. Подводные лодки готовятся к погружению. Земля тает в дымке тумана.
Картина длиною в шестьдесят два года, и даже время не в силах вычеркнуть ее из памяти.
Ее куда-то ведут. По длинным коридорам, по лестничным переходам. Сначала Она спускается, затем снова поднимается.
Комната с ослепительно белыми стенами и белым потолком. Игла впивается в вену, но боли нет. Точнее, боль есть, но не от укола. Огонь бушует все сильнее, превращая тело в сгусток боли. Люди в белых халатах говорят по-немецки, Она слышит каждое их слово.
Она засыпает и видит сон, в котором…
В комнату входит Мария фон Белов и резким, каркающим голосом отдает приказ.
Ее снова куда-то ведут. На этот раз вместе с Ней идет старуха. Дорога знакома Ей, хотя чувство, что Она здесь впервые, не проходит.
Направо, прямо, налево. Вниз по винтовой лестнице, мимо бункера, из окна которого торчит тупорылое дуло пулемета. MG-42, калибр 7,92, почти тысяча выстрелов в минуту. В бункере должен находиться Ганс Шеффер или его сестра Инга Шеффер… да, Ганс. Пулеметчик Ганс, с вечно хмурым лицом, стоит навытяжку, пока мимо бункера проходит Мария фон Белов.
Она помнит все это, но не может вспомнить, откуда Она это знает, а самое главное – куда они идут. Огонь не дает вспомнить. Пламя пожирает тело и разум.
Ей кажется, что сейчас Ее приведут к тому, кто сможет потушить этот огонь, но она ошибается.
Они подходят к огромной двойной двери, обитой железом. Возле двери стоят две девушки в военной форме. Это валькирии, они охраняют вход в Хранилище, вспоминает Она.
Старуха прикладывает к сенсорной панели указательный палец. Фотоэлементы сканируют сетчатку глаза. На базе живет три тысячи девятьсот семьдесят четыре человека, и лишь у семерых есть право доступа в это помещение.
В центре двери свастика. Когда двери распахиваются, свастика делится пополам и расходится в разные стороны.
Сильный порыв ветра бьет по пламени, словно пытаясь сбить его. Это не сквозняк, ни старуха, ни валькирии не чувствуют ветра. Этот ветер находится где-то внутри, в сознании.
Мягкий, даже чуть тусклый свет Хранилища. Зал с куполообразным потолком и стенами без единого угла. Ковровая дорожка идет от самого входа к центру зала, к постаменту. Старуха ведет Ее к постаменту.
Пламя снова усиливается, убивая всякую надежду потушить его. Вечный огонь.
Постамент накрыт стеклом. Под стеклом на бархате лежат фигурки из серебристого металла. Артефакты, несущие в себе силу, созданные неведомой цивилизацией. Предметы, внутри которых жизнь и смерть.
Она знает все про них. Все, что знает старуха, все, что известно хранителям, – Она знает.
Или помнит.
Помнит, зачем Она здесь. Старухе нужен новый хранитель. Тот, кто сможет следить за предметами, беречь их, заботиться о них. Ей нужен тот, кого не убьет энергия, содержащаяся в предметах. Энергия, которая витает в Хранилище, которая питает огонь, пожирающий Ее.
Языки огня обнимают шею, словно пытаются свить петлю. Становится трудно дышать, а еще холодно. Очень холодно.
Старуха пристально смотрит на Нее. Пытается что-то разглядеть в Ее глазах, дотрагивается своей костлявой рукой до Ее плеча, чуть подталкивает вперед.
Улитка. Самый первый артефакт, попавший к людям. Артефакт, давший человечеству огонь, не больше и не меньше. Человеческая цивилизация не знала более мощного толчка к развитию, чем получение огня.
Попугай. Артефакт, позволяющий владельцу разговаривать на любом языке, который он слышит. Универсальный переводчик, знающий все, даже давно забытые языки.
Бабочка. Предмет-метаморф. С его помощью можно менять свою внешность, не пользуясь услугами пластических хирургов. Более того, Бабочка меняет не только внешность, не только рост, вес, возраст и пол хозяина. В считаные секунды она может изменить одежду хозяина – конечно же, по его желанию.
Мангуст. Предмет в себе. Все, что о нем известно, – он блокирует Змейку, которой здесь нет.
Морской Конек. Артефакт разрушения, его хозяин может одним только взглядом уничтожить любую вещь или любого человека.
Паук. Она вдруг понимает, что из всех предметов, которые здесь есть, только о пауке Она не знает вообще ничего. И никто не знает. Из всех четырех тысяч обитателей Ультима Туле, из всех шести миллиардов жителей Земли никто не знает, как пользоваться пауком.
Ей нужна информация. Но Она не получит ее, пока горит огонь.
А значит, надо найти того, кто сможет этот огонь потушить.
Вот только Она не знает, где искать этого человека. Не знает или не помнит.
Ее снова ведут по переходам Ультима Туле. Мимо комнат для отдыха и спален, мимо лазарета с белыми стенами и потолком, мимо подсобных помещений, мимо коридоров, уходящих в темноту, мимо стальной двери лифта, ведущего в усыпальницу, где хранится тело их вождя.
Возможно, Она здесь впервые, но Она тысячи раз ходила этим путем.
Еще одна комната, заметно мрачнее лазарета, но с более ярким светом, чем в Хранилище. Длинный стол, за которым сидят несколько человек. Среди них, в самом центре, устраивается старуха.
Ее сажают перед столом, на металлический стул, обитый песцовым мехом. Стул из-за этого похож на королевский трон, но Она не чувствует себя здесь королевой.
Ей закатывают правый рукав и что-то вкалывают в вену на изгибе локтя. Что-то? Ей вкалывают три кубика скополамина. Через полчаса вколют еще столько же, и Она потеряет сознание.
За эти полчаса Ей зададут много вопросов, но Она не ответит ни на один. А когда потеряет сознание, Ее отнесут в комнату, где Она будет находиться очень долгое время. Может, несколько дней, а может, и целый месяц.
Огонь будет полыхать все это время, не стихая ни на секунду.
А потом Ее, по приказу старухи, отведут в тоннель – мимо медицинского блока, вниз по лестнице Она в сопровождении двух валькирий пройдет чуть более километра. Путь Ее закончится тупиком, небольшой залой со сплошной скальной стеной, без единого признака дверей, ворот или какого-нибудь лаза. Она дотронется до этой стены рукой, и в ту же секунду мозг Ее пронзит информационная игла.
Боли не будет, напротив, станет тепло и приятно. Йоттабайты информации устремятся по невидимому оптоволокну на самый огромный в мире винчестер – человеческий мозг.
Сколько весит память? Со всеми воспоминаниями, гиперссылками, линками на детские мечты и сны… Места хватит на все.
И обратная связь. Стена будет впитывать информацию, как губка впитывает воду.
Это будет длиться недолго. Потом Она рухнет на каменный пол, снова потеряв сознание. А очнувшись на кушетке в медицинском блоке, Она вдруг поймет, что огня больше нет, он потушен и больше совсем не холодно.