Кольцо Афродиты - Юдовский Михаил. Страница 15

- Ишь ты,- подивился Саша Рогов.- Откель доскакала!

Жадный Фима наклонился и прибрал к рукам и коржик, и челюсть.

- Але, Парашин,- скказал я.- Челюсть сдай. Я ее бабке передам. По наследству.

Парашин неохотно расстался с челюстью ( покажите мне человека, который бы охотно расстался с челюстью!), я положил ее в карман, открыл дверь ключем, и мы вошли в дом.

В полутемном коридоре Оксана мыла пол.

- А еще Сидорыч есть,- доверительно сообщил я.- Он покажется, когда мы будем в комнату входить.

Оксана подняла голову.

- Продолжаешь таскать в дом баб?

- А что ж ему остается, если ЗДЕСЬ ИХ НЕТ?- ответила Ирина.- Продолжай мыть пол, девочка.

Оксана принялась яростно выкручивать тряпку.

У дверей в мою комнату нас поджидал Сидорыч.

- Гош, дай кольцо поносить,- попросил он.

- Пошел на хуй, старый воздушный пердон,- ответил я, но вежливым тоном.

- Уй, Гоша, пидер! - взволнованно вскричал Сидорыч.- Почему воздушный?

- Газов много выделяешь,- объяснил я.

- Сосед ваш?- официальным тоном осведомилась Ирина.- Подадим на выселение.

- Уй! - шумно сглотнул Сидорыч и уставился наИрину со злобой и опасением.

- А кроме всeго прочего он - американский шпион,- наябедничал я.- Его по рации " гондоном " называют .

- Фашист, значит,- сурово уточнила Ирина.- Лишим пенсии.

- Все, уeзжаю в Вашингтон,- решительно обиделся Сидорыч.- Меня здесь не любят.

- А есть за что любить?- спросил я.

Сидорыч ничего не ответил; ушел злобно к себе, хлопнув дверью и принялся настраивать рацию.

- " Хороший человек ", " хороший человек ",- послышался его крякающий голос,- я - " гондон ".

- " Гондон ", " Гондон ", вас понял. Конец связи,- ответили из Вашингтона.

В комнате на старенькой поломанной радиоле сидел кот Тихон.

- Не чучело! - воскликнули мы трое в один голос.

- Вот ЭТА уже лучше,- заметил Тихон, глядя на Ирину.- Я, кстати, неговорящий.

Это я так, перед бабами выебываюсь. Иди на хуй, Тихон. Уже в пути,монотонно продолжал кот.

- Какая милая киска,- просюсюкала Ирина.

- Чо?! - взревел Тихон. И сам же себе ответил.- Через плечо.

С этими словами он замаршировал к двери, отдал честь на пороге и скрылся из виду, бросив на последок:

- А у него уютно.

" У Парашина выпил ",- подумал я, провожая глазами кота.

- А у тебя уютно,- сказала Ирина.

- А нету,- ответил я.

Одним словом, наши Писатели окончательно ебнулись.

- Что сначала,- спросила Ирина,- водка или женщины?

- Дурак, - сказал я.- Конечно водка.

-А статья?- спросила Ирина.

- Водка - не статья,- невозмутимо парировал я.- Разливай.

- За что выпьeм?- заинтересовалась Ирина.

- За ногти,- туманно ответил я.

- В каком смысле?

- Она его за ногти полюбила,- объяснил я.- А он ее - за состраданье к ним.

- Покажи ногти,- попросила Ирина.

Я показал, и она спросила:

- А это что за кольцо?

- Это удивительная история,- объяснил я.- С тех пор и ношу.

- А ногу где расхуячил?

- Там же и расхуячил.

- Ногти у тебя грязные,- говорит она.

Как будто я сам не знаю!

ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Я специально принюхивался - от меня действительно чем-то таким воняет Даже и не потом, а непонятно чем. Собаки, унюхав меня, тут же начинают жалобно выть, а женщины почему-то возбуждаются и ведут себя, как набитые дуры.

(КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )

Ирина почему-то возбудилась и повела себя, как набитая дура.

- Статья,- напомнил я себе, с трудом отсасываясь от тугих ирининых губ.

- Ты,- говорю,- забейся куда-нибудь в уголок, а я пока поработаю.

Ирина забилась в уголок, а я начал статью, и начал ее с таких слов:

" Историю эту мне поведал никто иной, как Ефим Парашин ".

По-моeму, такое начало должно было привлечь шоколадного читателя своей откровенностью.

Ох, и досталось в моeй статье Ябунову! Я злостно высмеял его фамилию, росчерк в конце подписи и прочие физические недостатки.

- Статья готова, объявил я.- Теперь я намерен унести тебя на крыльях любви.

- Неси, дятел,- откликнулась Ирина.

Мы юркнули в постель, я ухватил ее за левую персю (о, незабвенный Галушкин (да кто он такой, в конце концов?)!) и принялся громко читать ей свою статью.

- Прекратите! - взмолился за стенкой Сидорыч. - О, отпусти ее левую грудь!

- Пенсионер сходит с ума,- прокомментировал я.- " А еще Ябунов пердит в общественных местах, аки у себя дома "... Читателю будет интересно об этом узнать,- объяснил я Ирине.

- А по-моeму это перебор,- усомнился за дверью Тихон голосом дяди Володи.

- А по-моeму - очко! - возразил я.- Читатель должен узнать всю правду.

- Я люблю тебя,- сказала Ирина.- А ты меня?- она пытливо заглянула в мои бездонные глаза.

- А нету,- ловко выкрутился я.

ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ Пожалуй, НИКОГДА не надо признаваться женщине, что ты ее любишь. Она тут же начинает воображать о себе Бог знает что.

Говорить женщине, что ты ее НЕ любишь, тоже, пожалуй, не надо. У женщин очень плохо с чувством юмора.

( КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )

- Не шути так,- попросила Ирина.- У меня очень плохо с чувством юмора.

- Печень?- поинтересовался я.

- Карма,- откликнулся Кришна.

- А ты, старый пень, откуда? А ну пошел, пошел назад к Димону!

- Уй, Гоша, пидер! - заныл за стенкой Сидорыч.- Ну зачем ты называешь меня старым пнем?

- Вот зануда,- поморщился я.- Успокойтесь, пенсионер, за вами придут.

- А кто, кто придет?- продолжал настырничать немолодой шпион.

- Смерть,- пошутил я.

- Смерть - это хорошо,- неожиданно согласился Сидорыч и снова погрузился в пучину эфира.

- Уебывай и ты, Кришна,- по-дружески посоветовал я.- У меня гости.

- Гость в дом - бог в дом,- оправдался Кришна.

- Обойдемся без сопливых,- нетерпеливо крикнул я.

- Ты меня не любишь,- заплакали вместе Ирина, Кришна и Сидорыч за стенкой.

- Почему же нет?- уклончиво ответил я.

Тут они бросили плакать и полезли друг к другу обниматься. А Сидорыч-то был за стенкой! О б эту стенку головой как шарахнется!

- Ну, хватит,- сказала Ирина.- Ты уже не мальчик, она цепко ухватила меня руками и привлекла к себе.

- Откуда ты знаешь?- удивился я, не пытаясь, впрочем, высвоводиться.

- Дурак ты, Гоша.

Положительно, за последнюю неделю я узнаю о себе все болеe и болеe интересные факты, причем никто еще не сказал, что я умный.

ФИЛОСОФСКОЕ РАССУЖДЕНИЕ С женщинами просто невозможно говорить серьезно. Шутить с ними еще невозможней. Просто непонятно, что же с ними делать. Ну, не ебаться же, в конце концов.

( КОНЕЦ ФИЛОСОФСКОГО РАССУЖДЕНИЯ )

- Почему же нет?- возразила моим мыслям Ирина.

Я удивленно посмотрел на нее.

- Она права! - сказал я себе и набросился на нее, как вставная челюсть на коржик.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ Как услышал Стенька Разин про персидскую царевну, загорелись жадны глазки и решил зараза Разин: "Расшибусь, а в Реку брошу "

Вот письмо он пишет шаху: "Присылай, папаша, дочку. Расшибусь, а в Реку брошу.

С издеватальским приветом, Стенька Разин, злой разбойник.". Испугался шах персидский, видит - нет альтернативы, да и дочка - не утрата, у него подобных дочек - как у жабы бородавок. Шлет разбойнику брошюрку с фотогpафиями дочек.

Выбирай, злодей, любую. Можешь жрать ее с ногтями. И сожрал брошюру Стенька (ногти выплюнул, однако). Шлет он шаху телеграмму: "Высылай мне номер десять".

Шах порылся в каталоге, выбрал дочку номер десять и разбойнику отправил (мол, из Персии с любовью). Стенька встретил № 10 на актюбинской дороге, быстро сверил профиль с фасом, посадил в свой челн на весла и сказал: "Греби, иранка. Я разбойник очень строгий, ненавижу я лентяев; я лентяям режу яйца - вот какой я парень страшный. Я люблю трудолюбивых. С ними весел я и добр, угощаю чаркой водки, а под Новый год и Пасху я им тоже режу яйца. Потому что кровожадный! А еще люблю я рыбу. В общем, в сущности, как видишь, я разбойник безобидный, но люблю, чтоб был порядок. Потому что аккуратный ". Уж царевне стало скучно, а разбойнику неймется сам бы рад остановиться, да не знает, как закончить. (Был такой дефект у Стеньки (называется поносом)). Вот уж лодка на стремнине, тут поднялся грозный Разин и, не прерывая речи, ухватил княжну за косы, раскрутил ее, как пращу, а потом взглянул на берег - не видать ли там татаров. Не видать. Пустынен берег. "Что-то мешкают, уроды",- пошутил веселый Стенька и царевну в реку бросил. Та поплыла батерфляем, от погибели спасаясь. Не успела.