Кольцо Афродиты - Юдовский Михаил. Страница 34

- Не тебя, Гошенька, а НАС,- вмешались МЫ.- МЫ ее, Золотую, нашли. Гуляли осенью в парке, смотрим - свисают с дерева желтые хуевины, а меж них блестит Золотая Поебень. А будешь много пиздеть, так точно до конца книжки не дожи-вешь.

Я примкнулся. Ну ИХ на хуй - с НИМИ спорить. Другое дело дядя Володя. Тут уж я воспарю! Вот Карлсон почему летал? Потому что всех на хую вертел. А это уже пропеллер.

И я бойко взялся за перо.

В редакции было весело. Пять здоровенных сотрудников крепко держали бушующего дядю Володю, который висел на их руках и пытался одной из болтающихся ножек лягнуть забившегося в угол Аркрдия.

- Олигофрен! - орал дядя Володя.- Пишущая блядь. Кто тебя просил писать?

- Халло, дядька,- говорю.- Проблемы?

- Аркадий.

- Что Аркадий?

- Написал, сука, две статьи.

- Эссе,- поправил Аркадий.

Дядя Володя наконец-то дотянулся до Аркадия и прижучил его по яйцам (не знаю, что это слово означает, но так он и сделал). Аркадий робко завыл.

- Какие,- спрашиваю,- статьи?

- На столе.

Я глянул на стол. Статей было две: "Есть ли Бог на Марсе?" и "Думают ли евреи?", которая начиналась словом "Нет".

- А я тоже кое-что принес,- независимо заявил я.

- Час от часу не легче. Что?

- Компромат на Мафию.

- О е! А ну!

Он выхватил из моих рук листки и углубился в чтение:

- "Фсе мы с вами",- процитировал он.- Что значит - ФСЕ? Кто это писал?

- Я... это эссе,- добавил я.

Дядька побледнел и отшатнулся к стене.

- Еб твою..! - говорит. - С какого хуя ты пишешь "всe" через "Ф"? Так-так...

"Фсе мы с вами были свидетелями якобы необычайного уродства..." Кто это - ФСЕ?

- Ну, мы с вами,- говорю.

- Блядь, Гоша, не играй с огнем... Так... "Фсе мы с вами..." Блядь, что за онацефальская конструкция?

- Ну, мы с вами,- объяснил я.- ФСЕ.

- Хорошо. " Фсе мы с вами были свидетелями якобы необычайного уродства... " Что значит - ЯКОБЫ уродства?

- Не просто уродства,- не дал сбить себя с толку я,- а НЕОБЫЧАЙНОГО!

- А что значит ЯКОБЫ?

- Уй, блядь! - сказал я.- Этим оборотом я особенно горжусь.

Дядька мрачно зыркнул на меня и прочитал-таки абзац до конца:

- " Фсе мы с вами были свидетелями якобы необычайного уродства, которое продемонстрировал нам ответственный товарищ профессор Аслофф- Ахуeв ".

Тут дядькины глaза налились кровью и он проревел:

- Рытхээ-у!

- Ой, мамочка, как страшно! - я попятился к двери, но потом вспомнил, что компромат до сих пор находится у меня в руках.

- Не выпускайте Аркадия,- продолжал бушевать дядбка.- Он-то мне за все ответит.

- Извини, дядь Володь, ошибся папкой, - спас Аркадия я.- Вот компромат.

Дядька выдрал у меня из рук папку, развязал тесемки и погрузился в чтение.

Через пару минут он успокоился. Еще через пару минут глаза его зажглись журналистским адским блеском.

- Вот это другой разговор, племянничек. Только чур - статью об этом будешь писать не ты.

Я надулся.

- Может, я напишу? - вызвался Аркадий.

- Рытхэ-ээу! - снова взревел дядя Володя.

- Тащишь им компромат, как пидорас горбатый,- обиженно начал я.

- Твои сексуальные похождения меня не интересуют,- заявил дядя Володя.

- А мог бы и поинтересоваться. Спросил бы, как мне досталась эта папка.

- Гонорар получишь,- отмахнулся дядька.

Ебет меня гонорар? Но неприятностей тоже не хочется. В общем, я ушел и дверью хлопнул.

Ч Е Л ЮС Т Ь

Я сидел на кухне, мурлыкая себе под нос песенку: "Одноглазая моя, а вот тебе дощечка", и с гордостью разглядывая свежий номер "Городских хроников". На первой полосе красовалась статья с жирно набранным заголовком "Спрут".

"Эх, дядь Володь, грамотей-редактер,- с чувством собственного превосходства думал я.- "Спрут"! Не "спрут", а "сОпрут". То есть, по-русски - спиздят. Да еще по морде надают". Статья была основана на моем компромате, хотя внизу стояла подпись "Дядя Володя".

"Ну, то хуй с ним",-решил я.

Больше я ничего подумать не успел, потому что зазвонил телефон.

-Пидр! - рявкнули в трубку.

-Странно,- говорю,- а голос-то вроде женский. Слушаю вас, товарищ Пидр.

-Гошенько,- заворковала в трубке Марфа,- что ж ты, сонышко, наделал?

-Марфа, ты?- заорал я.- Страшно по тебе соскучился. Када стренимся?

-Терь уже не скоро. Расползлись наши пути, как в море два рубли.

-А чо так?

-Так... Ну, покеда. Вощем, вот те и пиздец. Ну, покеда.

На прощанье я спел ей две строчки из популярной песенки:

-"Не грызи меня за палец, а кусай меня за хуй!"

После чего повесил трубку и в отличном настроении вернулся на кухню. Долбоеб.

Следом за мной на кухню вышeл Тихон, в веселой задумчивости покачивая головой.

-Не знаю, не знаю,- процедил он.- Не знаю, не знаю... Ни хуя не знаю. Пойду, сварю картошки. Как я заебался в этой книжке... На твою долю сварить?

-Рытхээу!- коротко взблевнул я.- Уж уволь. Повар из тебя, как из хуя свисток.

-Не знаю, не знаю... Вот дадут тебе по шапке за твою манду... пизду... тьфу, блин, статью! О!

-Вовсe и не моя статья!

-Шо-то я исчо хотел сказать... Неважно. Картошки не хош? Ах да, из мене ж повар... Блядь, я и сам не хочу!- Тихон со злости пнул ногой тетиклавино помойное ведро.

- У, горбатая неряха!- процедил он. И ушел, покачиваясь и напевая:

-Иду я лесом со свечою, питаюсь детскою мочою.

"Ебнулся",- с тревогой подумал я.

Тут Тихон вернулся со словами:

-К сведенью. У дяди Степы Речного новый ублюдок. Полуторометровый гонококкер-спаниель. Советую остерегаться.

-Сам,- говорю,- остерегайся.

-Ха-а!- коротко и злобно смеханул кот.- Ми тибя придуприжьдали, а ви ни слюшали.

И - слава Богу - ушел окончательно. Страшный кот.

Потом позвонил голый по пояс дядя Володя, и я, давясь от гордости, сообщил ему про "спрут". Дядько быстро исчерпал свой запас ругательств и начал жаловаться на то, что Власти собираются закрыть газету.

-Ясен арафат,- говорю.- Зажимаете талантливую молодежь. Меня, Аркадия, например.

-Дурак,- печально сказал дядя Володя.- Ебический.

И повесил трубку. Я пожал плечами и ушел на кухню, напевая "Ее подвязки нежно-голубые и панталоны - первый сорт". На кухне я схватил спичку и начал ее грызть, пока не сгрыз до серы. Серу я, понятен апельсин, грызть не стал - от этого и подохнуть можно.

Тут опять позвонили - на сей раз в дверь.

-Убирайтес вон! - рявкнул я.

-Управдом,- объяснили за дверью.

-Убирайтес вон, управдом! Не телеграмма?

-Не... это... акт!

-Шо? Убирайтес вон, акт!

-Ну, ты эту, как ее... дверь откроешь?

-Не,- признался я.

-А пачиму?

-А патаму. Вы хотите меня убить!

-Не. Не очень.

-А следовало бы,- сказал я.

-За что?

-Пижжу много.

-А!

-Идиот,- не выдержал я.- Почему я должен за вас ваши реплики подавать? Вы Мафия или хуй собачий?

-Хуй собачий,- сказали за дверью.

Мне стало интересно, и я открыл. На пороге стоял Хуй-Собачий, наш управдом.

-Жалобы есть?- поинтересовался он.

-Не,- говорю,- есть.

-Газ-свет не протекают?

-Да,- говорю.- Пошел на хуй.

-Акт возьмете?

-Не,- говорю,- не возьму. На хуй иди?

-А акт возьмете?

-А ты,- говорю,- сам соси.

Управдом для важности пососал акт и ушел, уставившись на меня с немым укором.

Акт он демонстративно бросил в почтовый ящик.

"Чмо,- подумал я.- Чамор. Чмырюган".

Идти за ключом не хотелось, поэтому я взломал ясчык руками.

"Интересно,- думаю,- чо там?"

Оказалось - акт.

Акт гласил:

"По распоряжению Верховных. В связи с перестройкой Города, ебутчий дом №5 (номер пять) подверчь сносу. Жильцам выселяться в течении недели на хйу.

Где они, бедные, будут жить - нас, вопчим-та, мала ибет.