Звери в моей постели - Даррелл Джеки. Страница 2

Мне эта мысль совсем не понравилась, ибо я почитала крайне неэтичным держать в неволе диких животных, не говоря уже о том, что большинство зоопарков, какие мне доводилось посещать, производили на меня самое удручающее впечатление. Грязь, зловоние – да я не стала бы и дохлую кошку держать в таком заведении. Как ни странно, Джерри на другой день не стал меня уламывать и уговаривать, не стал и защищать идею зоопарков, как таковую. Вместо этого он попытался объяснить, какие цели должен преследовать хороший зоопарк, как важно, учитывая распространение цивилизации и демографический взрыв, сохранить дикую фауну для будущих поколений.

По мере того, говорил он, как растет численность человечества и люди наступают на среду обитания животных, зоопарки окажутся последним прибежищем птиц и зверей. Он рассказал, как в Центральной Африке неправильные методы борьбы с мухой цеце привели к истреблению полчищ крупной дичи. В других местах сооружали плотины и затопляли огромные площади естественных пастбищ. Где бы интересы человека ни вступали в противоречие с потребностями животных, последние были обречены на поражение. А потому его самая заветная мечта – учредить специальный зоопарк, где он мог бы держать и размножать некоторые виды, чтобы спасти от полного уничтожения. Еще он страстно желал, чтобы все зоопарки служили не только для показа животных, а стали подлинно научными учреждениями, где главное внимание уделялось бы заботе об их благополучии.

Он продолжал толковать в этом духе всю дорогу до зоопарка, и не успела я опомниться, как мы очутились в просторном деревянном строении, где стоял гул от птичьих и звериных голосов. Прежде всего я обратила внимание на отсутствие зловония, какое у меня обычно связывалось с посещением зоопарков. Вместо этого здесь приятно пахло соломой, кормами и теплыми телами зверей. Но больше всего поразили меня взаимоотношения Джерри с его подопечными. Легковесный, как мне казалось, молодой человек вдруг совершенно преобразился. Куда подевалась его беспечность – с сосредоточенным видом он обходил все клетки, потчуя своих питомцев лакомыми кусочками и разговаривая с ними. Он по-настоящему заботился о них, и они по-своему отвечали на его заботу и любовь [7]. Словно маленькие дети, старались криками привлечь его внимание или нетерпеливо подпрыгивали, чтобы он посмотрел на них. Медленно следуя за ним по проходам, я не без робости заглядывала в клетки, восхищаясь чудесными созданиями. Гигантский муравьед с обтекаемыми формами, напоминающими какой-то суперсовременный автомобиль, осторожно приблизился к прутьям клетки, чтобы его погладили... Красный макао кричал "Роберт!" на разные голоса... Очаровательные беличьи обезьянки сидели, наклонив голову набок, чем-то похожие на клоунов... Вне всякого сомнения они чувствовали, что стали предметами особенного внимания, однако у меня не было чувства, что они недовольны моим появлением, напротив, мне казалось, что я пришлась им по душе.

Мы довольно долго пробыли в зоопарке. Джерри задавал животным корм и менял солому, где это требовалось, а я сидела на ящике, наблюдая за ним. Он работал неторопливо и эффективно, с явным удовольствием, и разговаривал с каждым из своих подопечных. Забыв о моем присутствии, он сосредоточил все внимание на животных. Замечательная картина, и я с великой неохотой нарушила молчание, чтобы задать интересовавшие меня вопросы.

– Что ж, – сказала я, когда мы вернулись домой, – теперь я хоть знаю, о ком пишу. И должна сознаться, это очаровательные создания.

После этого случая наша дружба заметно укрепилась. В то время я работала в конторе отца, и Джерри без конца звонил туда. Как насчет того, чтобы вместе перекусить днем, или выпить кофе утром, или встретиться за чаем вечером? Может, сходим в театр или я предпочитаю посмотреть хороший фильм? Отец язвительно справлялся, не забыла ли я, кто платит мне жалованье – меня почти никогда нет на месте.

– Не волнуйся, папуля, – успокаивала я его, – мы просто добрые друзья, к тому же он скоро уедет.

Отец только крякнул в ответ, но он явно опасался, что мне вскружат голову знаки внимания мужчины, столь разительно отличающегося от обычного круга моих приятелей.

К великому облегчению моего родителя, однажды утром мистер Даррел спокойно возвестил, что вскоре покинет, нас, поскольку все животные уже пристроены и больше ничто не удерживает его на севере. К тому же он еще не повидал свою матушку и просто обязан возвратиться в Борнмут. На этот раз я с особым нетерпением проводила его на вокзал.

Только я вернулась в контору, как зазвонил телефон. Мой отец желал удостовериться, что Джерри благополучно уехал.

– Все в порядке, – заверила я его.

– Надеюсь, мы наконец-то сможем заняться делами, – ответил он и перечислил целый ряд поручений.

Положив трубку, я повернулась к своему рабочему столу. В ту же минуту дверь конторы распахнулась – на пороге стоял Джерри Даррел, прижимая к груди огромный букет увядших хризантем. Протянув мне цветы, он выпалил:

– Это тебе!

Помешкал и, поворачиваясь, чтобы уйти, добавил:

– Ты ведь не согласишься выйти замуж за меня, верно?

Пожал плечами, криво усмехнулся и заключил:

– Я так и знал.

С этими словами он удалился.

Облегчение моего отца длилось недолго, потому что с каждой почтой мне приходило письмо или открытка, а несколько раз – длинные телеграммы. Затем наступил ужасный день, когда почта доставила посылку на мое имя. Отцовское терпение лопнуло, и он вызвал меня к себе в кабинет.

– Послушай, Джеки, у вас с этим Даррелом что-то происходит. Какой мужчина станет тратить время и деньги на то, чтобы писать письма девушке и посылать ей дорогие подарки, если не рассчитывает получить что-то взамен. Выкладывай правду, пусть даже она будет неприятной [8].

С трудом удерживаясь от смеха над такой реакцией моего обычно вполне рассудительного отца, я безуспешно попыталась убедить его, что между мной и Джерри ровным счетом ничего не происходит. Мне пришлось выслушать длинную тираду о ловкачах, морочащих голову бедным невинным особам женского пола, и я почувствовала себя действующим лицом мелодрамы пуританского века. От веселого настроения не осталось и следа, я основательно разозлилась и на отца, и на Даррела. Внезапно мне пришла в голову ужасная мысль: неужели Джерри всерьез полагает, что я хочу выйти за него замуж? Оставалось одно, послать телеграмму: "Срочно позвони оплачу разговор если необходимо". Я надеялась, что такое условие поощрит его [9]. Ответ последовал почти немедленно: "Позвоню сегодня вечером". Я часами, как мне казалось, слонялась вокруг телефона, так что когда наконец раздался звонок, ярость моя достигла предела, и я обрушила на Даррела град упреков. Как он смеет ставить меня в такое дурацкое положение! Чтобы не было больше никаких писем, открыток и телеграмм, не говоря уже о посылках! Конечно, я ценю его доброе отношение ко мне, но то, что происходит теперь, выходит далеко за пределы обычной дружбы, а потому отныне всякая переписка должна быть прекращена! Я не давала бедняге слова вставить.

– Да что там у вас такое произошло? – твердил он, когда я останавливалась, чтобы перевести дух.

Я попыталась объяснить, как неодобрительно отец смотрит на наше общение, и, к моей досаде, Джерри реагировал весьма разумно, сказал, что вполне понимает озабоченность моего отца, и заявил, что лучше всего будет, если он при первой возможности выберется к нам, чтобы все уладить. Напрасно я уговаривала его не выбрасывать на ветер деньги, Джерри настаивал, что просто обязан восстановить мир и гармонию в нашей семье. Только я положила трубку, как вошел отец. Я рассказала ему, что произошло, что Джерри собирается приехать, чтобы повидаться с ним и лично все объяснить.

– Отлично, отлично, – ответил отец. – Уж я растолкую этому молодому человеку, что не одобряю его ухаживание за тобой. В самом деле, кто он такой? Что собой представляет? Что мы знаем о нем? Судя по его же словам, он вращается в каком-то сомнительном окружении, и, уж конечно, у него нет состояния и никогда не будет, если я не ошибаюсь в оценке его моральных качеств [10].