Инструктор над законом - Воронин Андрей Николаевич. Страница 48

К прожекторам постепенно присоединилось еще несколько источников света: автомобили подъезжали один за другим, и их фары вносили свою лепту в общее дело, так что вскоре отрезок шоссе стал напоминать съемочную площадку или операционный стол - кому что нравится.

Собравшиеся здесь люди пребывали в некоторой растерянности, которую не могло побороть даже лихорадочное возбуждение, которое обычно предшествует большой драке и в значительной мере подогревается спиртным: многие из них знали друг друга с самого детства, а кое-кто и состоял в родстве: даже после того, как граница перестала быть просто пунктирной линией на карте, молодежь из пограничных деревень не оставила здоровую привычку вступать в смешанные браки, и это никому не казалось неудобным или предосудительным... вплоть до сегодняшнего вечера, когда зятья и шурины сошлись у блок-поста, сжимая в руках оружие и не вполне понимая, что именно они собираются здесь делать.

Над скоплением народа толклась мошкара и облаком колыхался табачный дым. В ожидании событий кое-кто втихаря прикладывался к бутылке, смачно занюхивая выпитое рукавом, и слышался приглушенный говор, в котором пока что невозможно было различить ни одного злобного выкрика, хотя матерились, по обыкновению, много и со вкусом - причем по обе стороны границы. Короче говоря, не происходи дело ночью, все это напоминало бы две праздничные колонны соседствующих предприятий в первомайскую демонстрацию. Вот только вместо лозунгов и портретов вождей тут и там мелькали вороненые стволы.

Последним прибыло, как и положено, начальство.

Белый "мерседес" подъехал к месту действия одновременно с большим синим "джипом" Старцева.

Две плотные шеренги вооруженных людей расступились, пропуская своих лидеров вперед. Говор стих, как по команде, и кто-то поспешно загнал в горлышко бутылки пластмассовую пробку и приготовился слушать: начиналось самое интересное. Вообще, при том, что люди здесь собрались бывалые и тертые, основной эмоцией, царившей на залитом электрическим светом пятачке асфальта, было острое любопытство. От прибывшего начальства ожидали прежде всего удовлетворения этого законного человеческого чувства.

С другой стороны, события последних дней - все эти ночные рейды через границу с пожарами и стрельбой - нанесли немалый урон добрососедским отношениям и сильно пошатнули сложившееся положение вещей, при котором всем было хорошо и сытно. Каждый винил противную сторону, так что чаши весов, на одной из которых лежал мир, а на другой война, замерли сейчас в неустойчивом равновесии. Все должна была решить встреча Плешивого и Старика.

Они остановились друг против друга, разделенные тремя метрами пустого асфальта, и некоторое время молчали, оценивающе разглядывая друг друга, словно и впрямь собирались сцепиться в рукопашную. Старцев курил, засунув левую руку в карман брюк, так что сдвинутая пола пиджака приоткрывала рукоять торчавшего за поясом брюк "Макарова".

Сергей Иванович выглядел не лучшим образом: он осунулся, под глазами набрякли тяжелые мешки, а на скулах играли желваки, яснее всяких слов говорившие о том, что Старик зол, как дьявол, и с трудом сдерживается.

Плешивый Гуннар, напротив, едва ли выглядел печальным.

Любой, кто был знаком с ним хотя бы неделю, мог с уверенностью сказать, что печаль эта напускная, а под ней скрывается холодное злорадство: вид Старцева ясно свидетельствовал о том, что последний нанесенный Гуннаром удар оказался весьма и весьма удачным. Старцев был уничтожен. Оставалось только поставить его на колени и добить. Заметив предпринятый Стариком маневр с демонстрацией огневой мощи. Плешивый грустно улыбнулся и тоже засунул руки в карманы джинсов, так что его вельветовая курточка разошлась на животе, выставляя напоказ рубчатую рукоятку девятимиллиметрового "парабеллума".

- Здравствуй, Сережа, - почти с отеческой интонацией сказал Плешивый.

- Здравствуй, коли не шутишь, - проворчал Старцев, нервно жуя фильтр сигареты. От него не ускользнула издевательская нотка в приветствии Плешивого, но он не придал этому значения: в рукаве у него был припрятан безотбойный козырь, и он ждал момента, чтобы пустить его в ход. А пока что можно было и побеседовать.

- Надо поговорить, как ты полагаешь? - словно прочтя его мысли, спросил Плешивый Гуннар.

- Не о чем нам разговаривать, - сказал Старик и выплюнул окурок на асфальт. Фильтр сигареты был немилосердно изжеван, и Плешивый, взглянув на него, снова грустно улыбнулся самыми уголками губ.

- Ты много куришь, Сергей Иванович, - посетовал он. - Нервы?

- Не заговаривай мне зубы, Гуннар, - попросил Старцев. - Девчонка с тобой?

Плешивый вынул из кармана левую руку и подал знак. Толпа за его спиной снова расступилась, и Старцев увидел, как из белого "мерседеса", придерживая за локоть, вывели Викторию. Заметив Старцева, она отшатнулась и попыталась снова сесть в машину, но ее не пустили.

- А она не очень-то хочет возвращаться, - заметил Плешивый Гуннар, внимательно наблюдавший за этой сценой. - С чего бы это? Неужели ты плохо с ней обращался? А может быть, ты никудышный партнер? Тогда зачем она тебе?

- Это не твое дело, - сказал Старцев, жадно разглядывая стоявшую в отдалении тонкую фигурку. Невероятно, но даже сейчас, здесь, глядя на нее, он испытывал такое возбуждение, что это, наверное, было заметно со стороны. Он слегка переменил позу, чтобы несколько ослабить давление на ширинку брюк, и по многозначительной улыбке Плешивого Гуннара понял, что тот верно оценил его движение. "Улыбайся, - подумал он, - улыбайся.

Смеется тот, кто смеется последним".

- Да, - сказал Плешивый, - вижу, что был не прав. Это действительно не мое дело. Деньги и документы с тобой?

Старцев махнул рукой, и подбежавший человек предъявил Плешивому сумку с деньгами и его бумагами.

- Нескольких тысяч не хватает, - угрюмо признался Старцев.

- О! - воскликнул Гуннар и дал знак людям, которые вели к нему сопротивляющуюся Викторию, чтобы те остановились. - На что же ты их потратил?

- Я заплатил их исполнителю. Не беспокойся, верну при первой возможности. Вот груз переправим, и получишь свои деньги.

- Надеюсь. Исполнитель - это тот, кто украл деньги? Я правильно понял?

- Правильно. Может быть, хватит болтать?

- Одну минуту, - акцент Плешивого заметно усилился, выдавая его волнение. - Ты заплатил исполнителю этими деньгами?

- А что в этом странного? Ты же раздел меня до нитки, что же мне, в рижский банк ехать?

- Подожди, Сергей. Скажи мне, кто это был?

- А тебе зачем?

- Если моя догадка верна, то для тебя это представляет гораздо больший интерес, чем для меня.

Это сделал Забродов?

- Догадаться нетрудно. Чисто сделано, правда?

Комар носа не подточит. Вы же его, наверное, и не видели, а?

Заново переживая ограбление, в котором не участвовал, Сергей Иванович заметно развеселился. Кроме того, его сильно развлекала внезапно позеленевшая физиономия Плешивого - видимо, воспоминание о том, как Забродов вывернул наизнанку его охотничий домик, вызвало у него иные эмоции.

- Да, - проскрипел Плешивый Гуннар. Его акцент сделался таким сильным, что его стало тяжело понимать. - Но ведь и никто из твоих людей не видел того, кто украл твою игрушку?

Старцев резко рванул на себе узел галстука - ему внезапно стало нечем дышать, хотя вечерний воздух был свеж и прохладен, и некоторые из стоявших без дела людей уже начинали ежиться, - и спросил, так быстро подавшись вперед, что кое-кто на латышской стороне нерешительно начал поднимать оружие:

- Ты на что намекаешь?

- Зачем же намекать? - спросил Плешивый Гуннар, и Старцев отшатнулся: на миг ему почудилось, что глаза собеседника сверкнули необычным светом, как у вампира из фильма ужасов. - Забродов сказал мне, что ты выкрал содержимое моего сейфа, дал несколько купюр для сличения и предложил похитить девчонку, чтобы вернуть деньги. Теперь ты доволен? Забродов - это ведь твое открытие.