Двое из двадцати миллионов - Каплер Алексей Яковлевич. Страница 13

Дрогнул палец немца на гашетке пулемета.

И в ту сторону, где залег он, в сторону врага, не стреляющего в нее, щадящего ее, взглянула Маша и улыбнулась, перед тем как скрыться за скалой.

Но тут немец нажал на гашетку. Простучала короткая очередь. И сквозь прицел стало видно, как падает девушка, уронив ведро.

Крики ужаса слышались из расщелины.

Немец вытер пилоткой вспотевший лоб и дал для верности еще одну очередь. Очередь по мертвой, по жестяному ведру.

Маша лежала рядом с тем убитым солдатом, в чьих открытых глазах стояли лужицы дождевой воды.

Ручеек Машиной крови стекал по земле и соединялся с ручейком воды, вытекавшим из расстрелянного ведра. Соединясь, потекли они дальше вместе кровь и вода.

Убили Машу Ковалеву. Задушенный немецким газом, умер, в муках Сергей. Не были, не состоялись эти две жизни, как не состоялись жизни тысяч пленников Аджимушкая, как оборваны были, не состоялись двадцать миллионов жизней советских людей...

Двадцать четыре чудом уцелевших, живых аджимушкайца с цветами в руках шли ко входу в подземный музей Славы, к могиле своих товарищей.

Они спустились по деревянным мосткам в подземелье и подошли к плитам братской могилы. Положили цветы и стали выключать свои лампочки, чтобы в темноте молча почтить память погибших героев.

Одна за другой гасли шахтерские лампочки, и одно за другим исчезали во мгле лица героев.

Погасла последняя лампочка, наступила темнота.

В темноте и тишине слышался только слабый звук где-то, просочившейся, теперь уже никому не нужной воды.