Сто лет и чемодан денег в придачу - Чевкина Екатерина Максимовна. Страница 62

Кроме того, она отменно заботилась обо всех своих родственниках. Отец, мать, сестры, дядья, тетки и кузины — все получили престижные и прибыльные посты в балийском обществе. Все это привело к тому, что Аманда переизбиралась на пост губернатора еще не менее двух раз. Причем во второй раз количество голосов и голосовавших полностью совпало.

А еще за эти годы Аманда успела родить двух сыновей: сперва Аллана Эйнштейна (ведь Герберт был обязан Аллану практически всем!), а затем Мао Эйнштейна (ведь целая куча долларовпришлась так кстати!).

Но однажды все резко осложнилось. Началось с того, что проснулся Агунг — вулкан с кратером трехкилометровой высоты. Прямым следствием этого для Аллана, загоравшего в семи милях от кратера, стало то, что дым закрыл солнце. Другим пришлось еще хуже. Тысячи людей погибли, десятки тысяч вынуждены были бежать с острова. Но всенародно избранный губернатор Бали не приняла ни единого осмысленного решения. И даже не поняла, что должна была их принять.

Вулкан постепенно успокоился, но остров продолжало трясти — в экономическом и политическом смысле, как, впрочем, и всю остальную страну. В Джакарте вместо Сукарно к власти пришел Сухарто. Новый руководитель страны не собирался, в отличие от прежнего, цацкаться со всякими политическими извращенцами. Для начала Сухарто развязал охоту на коммунистов — на явных коммунистов, на предполагаемых коммунистов, на похожих на коммунистов, на возможных коммунистов, на весьма вероятно сочувствующих коммунистам и на некоторых непричастных, — так что всего погибло от двухсот тысяч до двух миллионов человек; точной цифры нет, поскольку многие этнические китайцы, заклейменные как коммунисты, сумели уплыть из страны морем и ступили на китайскую землю, где их, наоборот, заклеймили как капиталистов.

Когда дым рассеялся, то ни один из двухсот миллионов жителей Индонезии не выражал больше коммунистических взглядов (которые из соображений безопасности приравняли к уголовному преступлению). Миссия выполнена —и президент Сухарто пригласил США и остальной Запад участвовать в дележе богатств Индонезии. Это, в свою очередь, привело в движение другие шестеренки, и народ стал жить лучше, а лучше всех — президент Сухарто, разбогатевший почти бесконечно. Неплохой результат для солдата, начавшего военную карьеру с контрабанды сахара.

Аманда Эйнштейн решила, что быть губернатором в таких условиях уже не так приятно. Около восьмидесяти тысяч балийцев погибли в результате усилий правительства Джакарты заставить граждан мыслить правильно.

Герберт под шумок вышел на пенсию, и о том же стала подумывать Аманда, хотя ей еще не исполнилось и сорока трех лет. Теперь у семьи была и земля, и отели, а целая куча долларов,ставшая основой семейного благосостояния, выросла в целую кучу раз. Можно уже и в отставку — но вот только чем тогда заняться?

— А как насчет работы послом Индонезии в Париже? — Сухарто сразу перешел к делу, едва позвонив и представившись.

В свое время решительность, с которой Аманда Эйнштейн запретила на Бали местную компартию, обратила на губернатора внимание Сухарто. Да и баланс в соотношении мужчин и женщин на высших должностях в посольствах не повредит (если Аманда согласится, то данное соотношение станет уже 24:1).

— В Париже? — ответила Аманда Эйнштейн. — А это где?

~~~

Поначалу Аллан решил, что извержение вулкана в 1963 году — это знак свыше: мол, пора трогаться с места. Но когда из рассеившихся клубов вулканического дыма снова выглянуло солнце, то все снова сделалось как было прежде (не считая того, что на улицах почему-то шла гражданская война). А уж если даже Провидение не определилось со своими сигналами, то тут уж будь что будет. И Аллан просидел в своем шезлонге еще несколько лет.

Что он в конце концов собрал чемоданы и отправился в дорогу — заслуга Герберта. Однажды Герберт сообщил, что они с Амандой уезжают в Париж и если Аллан хочет ехать с ними, то Герберт выправит другу фальшивый индонезийский паспорт взамен фальшивого и просроченного британского, которым Аллан пользовался до сих пор. Кстати, ведь новому послу полагается обновить персонал посольства. Нет, никто, конечно, не собирается заставлять Аллана там работать, это чистая проформа для французов, которые очень придираются ко всем, кого пускают в страну.

И Аллан предложение принял. Он уже и так наотдыхался дальше некуда. Да и Париж вроде бы спокойный и стабильный уголок, никаких тебе массовых беспорядков вроде тех, что в последние годы происходили на Бали повсеместно — даже возле отеля, где жил Аллан.

Отъезд состоялся две недели спустя. Аманда заступала на свой пост 1 мая.

Год на дворе был 1968-й.

Глава 21

Четверг, 26 мая 2005 года

Пер-Гуннар Ердин решил рано не вставать и отоспаться как следует в то самое утро, когда комиссар Аронсон свернул в Клоккарегорд и, к своему изумлению, обнаружил Аллана Эммануэля Карлсона, сидящего на садовых качелях посреди открытой террасы.

Бенни, Прекрасная и Бастер в этот момент занимались устройством водоснабжения в новом Сонином стойле. Юлиус отрастил бороду и по этой причине получил общее разрешение съездить вместе с Буссе в Фальчёпинг за провизией. Аллан задремал и проснулся не раньше, чем комиссар сам обратил его внимание на свое присутствие.

— Вы, полагаю, Аллан Карлсон? — сказал комиссар Аронсон.

Аллан открыл глаза и сообщил, что полагает точно так же. Зато не имеет ни малейшего понятия о том, с кем разговаривает. Не мог бы незнакомец внести некоторую ясность в этот вопрос?

Комиссар с готовностью пошел навстречу этой просьбе. Фамилия его Аронсон, он комиссар криминальной полиции и уже не первый день ищет господина Карлсона, и теперь господин Карлсон арестован по подозрению в убийстве. Друзья господина Карлсона, господа Юнсон и Юнгберг, а также фру Бьёрклунд тоже, кстати, арестованы. Не знает ли случайно господин Карлсон, где они находятся?

Аллан тянул с ответом: ему как-никак надо собраться с мыслями, он вообще только что проснулся и все такое — комиссар, надо надеяться, и сам это понимает? Не станешь ведь ябедничать на своих друзей вот так, за здорово живешь, даже не обдумав все как следует, — комиссару так не кажется?

Комиссар отвечал, что не имеет права дать господину Карлсону иной совет, кроме как чистосердечно рассказать все, что тот знает. Впрочем, комиссар особо не спешит.

Аллан заметил, что это хорошо, и предложил комиссару присесть на качели, пока Аллан сварит ему кофе на кухне.

— Господин комиссар пьет кофе с молоком? С сахаром?

Комиссар Аронсон был не из тех, кто позволяет схваченным делинквентам разгуливать, где тем захочется, хоть даже и в смежной кухне. Но в данном экземпляре было что-то, внушающее доверие. К тому же с качелей было прекрасно видно и кухню, и то, чем там Карлсон занимается. Так что Аронсон принял предложение Аллана.

— С молоком, пожалуйста. И без сахара, — сказал он и уселся на качели.

Задержанный Аллан возился на кухне («А венскую булочку не желаете?»), а комиссар Аронсон сидел на качелях и поглядывал на него. И поражался — это же надо было напороться прямиком на столетнего Карлсона! Разумеется, Аронсон еще издали увидел одинокую фигуру — пожилого мужчину на террасе, но подумал, что это, наверное, отец Бу Юнгберга и что отец наверняка проводит Аронсона к сыну, а тот заверит комиссара, что разыскиваемых лиц тут и близко нет и что вся поездка в Вестеръётланд была напрасной.

Но когда Аронсон подошел поближе, то понял: старик на качелях — это Аллан Карлсон собственной персоной. Выстрел наугад угодил точно в цель!

В отношении Аллана Аронсон действовал спокойно и профессионально, если это профессионально — отпустить тройного убийцу на кухню варить кофе, — но внутренне ощущал себя последним любителем.

Столетний Аллан Карлсон особенно опасным не выглядел, — но что станет Аронсон делать, когда появятся трое остальных в компании с Бу Юнгбергом, которого, между прочим, тоже надо брать — за укрывательство преступников?