Мечтай, создавай, изменяй! - Кондукова Эльвира В.. Страница 20

По своей архитектуре Шанхай напоминает Нью-Йорк. Пекин отличается ультрасовременной артистической архитектурой. Но архитектура Шэньчженя превосходит самые смелые фантазии строителей Лас-Вегаса. Сеть отелей Intercontinental выделяется обычным консервативно роскошным стилем, зато бар одноименной гостиницы в Шэньчжэне оформлен в виде трехъярусного пиратского корабля, вытащенного на сушу. Вся эта инсталляция от статуи Дэна к зданию мэрии, библиотеке и художественному центру и далее по центру города весьма напоминает своего рода вызов Мао Цзэдуну, которому Дэн обязан своей карьерой, хотя они нередко расходились во мнениях. Мао ненавидел интеллектуалов, креативность, индивидуализм, показное потребительство и капитализм в западном стиле. Шэньчжэнь — при всех обвинениях в том, что он набит промышленными предприятиями, где все сотрудники одинаково одеваются и одинаково себя ведут, — воплощает в себе тот Китай, каким никогда не хотел его видеть Мао. К тому же город всегда переполнен демократичными американцами, приезжающими сюда строить бизнес. Одной из последних прижизненных идей Сяопина стала фондовая биржа под названием Growth Enterprise Board (Совет растущих компаний), зачастую именуемая в Китае Советом стартапов. На этой бирже быстроразвивающиеся компании могут акционироваться благодаря более низким требованиям к объему продаж. Считается, что они недавно работают на рынке, имеют более высокий потенциал роста, чем включенные в листинг Шанхайской или Гонконгской бирж, однако при этом представляют собой более рискованные объекты для инвестиций. На ее строительство и организацию ушло почти десятилетие, и в конце концов фондовая биржа открылась в Шэньчжэне в октябре 2009 года, и влияние юаня немедленно сказалось на ее деятельности.

Многие компании, независимо от размера и рода деятельности, стремились акционироваться сразу же после открытия биржи, поэтому коэффициент цена/прибыль держался на высоком уровне. Небольшая группа высококлассных юристов и консультантов должна была взять на себя ответственность за продвижение ценных бумаг стартапов. В первые дни около 80 процентов заявок на акционирование удовлетворялись. Я спросила у директора одной из таких компаний, что для него означал положительный ответ биржи. Что у компании нет никаких проблем? Или что, акционируясь, она становится более безопасным объектом инвестиций. Ему трудно было ответить, и он устало предположил: «Это очень ответственно. Мы делаем кого-то миллиардером каждую неделю». Хотя в Кремниевой долине многие призывали создать такую же фондовую биржу, правительство и Комиссия по ценным бумагам и биржам старались не поощрять инвестирование населением средств в акции молодых, еще не завоевавших репутацию, компаний. Но в Китае руководство не столь щепетильно. Коммунизм не просто интегрировал в себя черты капитализма, но даже стал в Шэньчжэне его глобальным передовым краем.

«Порцию „черного Джонни Уокера“ со льдом», — сказала я, сбрасывая на барную стойку в гостинице Sheraton Four Points тяжелый рюкзак с кинокамерой, ноутбуком и книгой об истории Китая. Скромный комфортабельный отель расположен в самом центре свободной экономической зоны Сычуань. Я провела в дороге пять недель, объехала два континента, три страны и девять городов, пообщалась более чем со ста предпринимателями, так что день был долгий и трудный. «Подумать только, я как раз собирался заказать то же самое», — заявил типичный американский бизнесмен, одновременно со мной подошедший к стойке бара. Думаю, ничего особенного в этом нет. Это моя, кажется, десятая поездка за последний год, и я успела усвоить, что «черный Джонни Уокер» со льдом — международное средство общения, такое же как любовь или эсперанто. Иногда за стойкой бара находится всего одна бутылка благословенного напитка, но благодаря славным людям, поставляющим этот виски в Азию, Африку и Южную Америку, она там обязательно есть. И любой человек понимает английский в достаточной мере, чтобы пообщаться на эту тему. Пока бармен наливает две порции виски, сребровласый мужчина в голубой рубашке и брюках цвета хаки, устроившийся рядом со мной, рассказывает, что представляет американскую промышленную компанию, которая собирается заключить серьезную сделку в Китае. Оглядываюсь по сторонам: мебель из искусственного вишневого дерева, дымчато-серые кресла из искусственной кожи, столы из стекла из искусственного мрамора.

Вокруг толпится множество людей, весьма похожих на моего собеседника; они оживленно беседуют о чем-то со своими китайскими партнерами. Примерно так же здесь проходит и завтрак, правда, на другом этаже, и вместо «черного Джонни Уокера» посетители заказывают яичницу.

«Да, — ответила я. — Кто же откажется?»

Чтобы понять, почему Китаю не грозит холодная война, как пророчат некоторые политологи, достаточно посидеть в этом баре. Всего через каких-то 20 лет после реформ Дэн Сяопина экономики Китая и США окончательно и бесповоротно переплелись. Страшный сон председателя Мао стал явью.

Неудивительно, что именно в Шэньчжэне — локомотиве промышленного развития и высокотехнологичного производства в Китае — я встретилась с Роем Хо. Его бизнес к 2011 году генерировал примерно миллиардный объем продаж в основном за счет реализации мобильных телефонов на рынках развивающихся стран, прежде всего в Индии и Юго-Восточной Азии. Ко времени нашей встречи Хо владел 100 процентами акций своей компании, он нанял 10 тысяч работников, но при этом ни одна газета не подозревала о его существовании. Только в Шэньчжэне Хо мог по-прежнему считаться мелкой рыбкой в пруду.

Компания Хо — СК Telecom — почти полностью вертикально интегрирована. Следовательно, он практически все операции выполняет самостоятельно, включая дизайн и разработку значительной части новых продуктов.

И он не один такой. Еще одна процветающая компания в Шэньчжэне — BYD, начинавшая, как и Хо, с торговли мобильными телефонами и зарядными устройствами, а затем использовавшая опыт разработки ЗУ для электромобилей и систем отопления за счет солнечной и ветровой энергии. Они пользовались спросом у китайского среднего класса. BYD тоже оставалась никому не известной, пока Уоррен Баффет не инвестировал в нее 238 миллионов долларов — это была его первая инвестиция в Китае (2008 год). Затем силами деловой прессы компания стала звездным объектом инвестирования в США. BYD менее специализирована, чем СК Telecom, но тоже придерживается стратегии вертикального инвестирования. Если собаки на фабрике собачьего корма не едят ее продукцию, это многое говорит их владельцам. Наверное, аутсорсинг не всегда имеет смысл. Компания в США не может конкурировать с китайской компанией по затратам и производительности труда. Но если вы находитесь в Китае, то преимущество в продуктивности и затратах в вашем распоряжении и нет необходимости передавать контроль тайваньскому гиганту типа Foxconn. Хо говорит, что вместо экономии на затратах аутсорсинг в китайские компании может стоить ему части прибыли. Например, цена какого-то устройства на китайском рынке равняется одному доллару, из которых 50 центов — это материальные затраты и заработная плата, а остальные 50 центов — прибыль. При закупке этого устройства у собственной фабрики прибыль достается Хо. Значит, он может получать ее и на рынке компьютерных комплектующих. BYD и СК Telecom тоже хотят воспользоваться этим, благодаря чему у западных бизнесменов, стремящихся заключить сделку в баре отеля, появляется повод выпить. Представим жизненный цикл продукта в виде пирамиды. Наверху — бренды; даже самая неудачная разработка Apple принадлежит к этой группе. На следующем уровне — дизайн: на зрелом рынке покупатели разборчивы и хотят, чтобы продукт выглядел круто. На третьей ступени расположились «коробочные» продукты. Apple удерживает твердые позиции на всех трех уровнях; этим и объясняется небывалая популярность продуктов компании. На следующем уровне пирамиды разместились гораздо менее романтичные технологии производства. Именно технология позволяет выпускать комплектующие быстрее, дешевле, качественнее. Именно в этом десятилетиями не было равных Кремниевой долине. Согласно закону Мура, количество транзисторов, размещаемых на чипе, удваивается примерно каждые два года. Наконец, наименее романтичный уровень — сборка или базовые производственные операции. Здесь создается относительно небольшая часть стоимости продукта, причем ее львиная доля приходится на оплату труда. Именно поэтому в последние десятилетия сборочные операции активно перемещаются в Китай и прочие развивающиеся страны. Однако Китай не просто поставляет дешевый труд, но и внедряет инновации в цепи поставок. Во многих случаях заказ приходит с веб-узла компании, направляется непосредственно на фабрику в Китае, а там с помощью сложных технологий обрабатывается; в результате нужные комплектующие попадают в нужные коробки, после чего отсылаются в магазин или напрямую потребителю. В настоящее время регионы, подобные Шэньчжэню и Кремниевой долине, связаны тесными узами сотрудничества. Машиностроительная компания в США может самостоятельно производить все комплектующие, если считает необходимым, но тогда количество запусков новых продуктов и проектов по их разработке значительно сократится, а срок выполнения заказов удлинится. Увеличатся совокупные затраты. А ведь Китай вполне может производить сложные продукты самостоятельно, хотя без прогрессивных технологий, дизайна и бренда они вряд ли будут раскупаться на Западе.