Мясной рулет. ВСТРЕЧИ С ЖИВОТНЫМИ - Даррелл Джеральд. Страница 41

Отлов диких зверей - это работа без выходных и праздников, и времени на поддержание светских отношений не остается. Но как ни странно, именно здесь мне пришлось принять посильное участие в официальном приеме высокого гостя.

В одно прекрасное утро я занимался неблагодарным делом: кормил молоком пятерых крохотных бельчат, которым, судя по всему, вовсе не хотелось жить. В те времена еще не изобрели маленьких пузырьков с крохотными сосками, годных для выкармливания беличьих сосунков, и мне приходилось наматывать на спичку кусочек ваты, окунать его в молочную смесь и всовывать им в рот вместо соски. Дело было долгое и нудное: если молока наберется слишком много, они могут захлебнуться, а всовывать такую самодельную соску надо было обязательно сбоку, чтобы вата не зацепилась за острые резцы, а то бестолковые бельчата ее непременно проглотят и погибнут от закупорки кишечника.

В десять утра уже стояла ужасная жара, и мне приходилось то и дело вытирать потные руки полотенцем, чтобы бельчата не промокли и не схватили простуду. Ясно, что я был порядком раздражен, пытаясь столь изнурительным способом подкормить своих подопечных, проявлявших полнейшее безразличие к жизни, а тут еще мой слуга Пий внезапно вырос рядом со мной, бесшумно и необъяснимо, словно из-под земли, как свойственно африканцам, и в этом было что-то пугающее.

– Виноват, са-ар, - сказал он.

– Чего тебе? - недовольно огрызнулся я, осторожно запихивая пропитанную молоком ватку в ротик бельчонка.

– Н.Р. прибыл, cap, - ответил Пий.

– Начальник района? - переспросил я, не веря своим ушам. - Какого еще черта ему тут надо?

– Они не говори, cap, - невозмутимо ответствовал Пий. - Я иди открывай пиво?

– Пожалуй, делать нечего, - сказал я.

Мартин Бьюглер, районный начальник, уже показался на гребне холма. Я сунул бельчат в ящичек, набитый сухими банановыми листьями, который служил им гнездом, и вышел из-под навеса навстречу гостю.

Мартин был долговязый, нескладный молодой человек с круглыми темно-карими глазами, встрепанной черной шевелюрой, вздернутым носом и широкой, необыкновенно подкупающей улыбкой. Руки и ноги у него были такие длинные и он так энергично жестикулировал во время разговора, что приходилось опасаться, как бы он что-нибудь не сшиб или сам не ушибся. И тем не менее он был отличным начальником районного управления, горячо любил свою работу и, что еще важнее, так же горячо любил африканцев, а они платили ему взаимностью.

Меня очень удивило появление Мартина в столь неурочный час: обычно с утра он был по горло завален служебными делами. А он уже торопливо спускался с холма, размахивая руками, как ветряная мельница, и крича что-то на бегу. Я терпеливо ждал, пока он не влетел ко мне под тень навеса.

– Сами видите! - воскликнул он, вскидывая в отчаянии руки к небесам. - Без вас я пропал!

Я подтолкнул к нему поближе складной стул и ласково усадил его.

– Перестаньте размахивать руками, как спятивший богомол! - сказал я. - Замолчите на минутку, расслабьтесь, успокойтесь.

Он затих и принялся вытирать лоб промокшим насквозь носовым платком.

– Пий! - крикнул я.

– Сар? - отозвался Пий из кухни.

– Будь добр, принеси пива нам с начальником.

– Слушаюсь, cap!

Пиво было тошнотворное, и холодным его назвать было нельзя - в нашем примитивном хозяйстве единственным доступным холодильником были ведра с водой, а она сама была тепловатой. В таком климате, когда обливаешься потом круглые сутки, даже сидя без движения, пить приходится очень много, и днем лучше пива ничего не придумаешь.

Пий торжественно разлил пиво по стаканам; Мартин схватил свой стакан трясущейся рукой и отпил два громадных глотка, едва не поперхнувшись.

– Вот и хорошо, - сказал я вкрадчивым тоном профессионального психиатра, - а теперь, если не трудно, медленно и внятно повторите, что вы там орали, спускаясь с холма. Кстати, в такую жару бегать сломя голову очень вредно: а) это опасно для здоровья и б) это может подорвать ваш авторитет. Я уж было подумал, что у вас в Мамфе вспыхнул ужасный бунт и за вами гонятся орды африканцев с копьями и мушкетами.

Мартин вытер потное лицо и сделал еще один громадный судорожный глоток.

– Это хуже бунта, - простонал он. - Куда хуже!

– Ничего, - сказал я. - Вы только как можно тише и спокойнее расскажите мне, в чем дело.

– Окружной инспектор, - начал Мартин.

– А что он сделал? - спросил я. - Выгнал вас, что ли?

– Вот-вот, - сказал Мартин. - Выгонит, и запросто. Потому я и прошу вас помочь.

– Но я-то тут причем? Не понимаю, как я могу вам помочь? Ни с самим окружным инспектором, ни с его родственниками я не знаком, так что замолвить за вас словечко не смогу. Признавайтесь, какое гнусное преступление вы совершили?

– Мне кажется, лучше начать сначала, - сказал Мартин.

– Валяйте - выходите на старт по всем правилам, - поддержал его я.

Он снова вытер лицо, отпил еще один глоток для храбрости и подозрительно огляделся - не подслушивает ли кто-нибудь.

– Вот в чем дело, - сказал он. - Может, вы и не заметили, но со своей работой я справляюсь неплохо, но как только дойдет до приемов и развлечений, так я непременно попадаю впросак. Не успели меня назначить на должность районного начальника - это было в Умфале, - как окружной инспектор, черт бы его побрал, нагрянул с ревизией! Все шло как по маслу. Район у меня был в образцовом порядке, и инспектор как будто остался мною доволен. Он собирался только переночевать и ехать дальше, так что к вечеру я уже решил, что на этот раз все сошло благополучно. Но как назло, у меня в доме испортилась уборная, я не успел ее починить и велел сделать очень уютный камышовый шалашик поодаль от веранды, за кустами гибиска. Знаете, там такая яма, а над ней доски крест-накрест, чтобы можно было присесть. Ну, я извинился перед окружным инспектором, и он как будто все понял. Но я же не знал, что вся моя африканская прислуга сочтет, что это удобство возведено специально для них и уже за несколько дней до приезда окружного инспектора начнет им пользоваться. Перед тем как сесть за обеденный стол, инспектор решил прогуляться в том направлении и, полагая, что сортир предназначен для его личного пользования, был неприятно поражен тем, что его уже освоили, но все же пристроился на доске, а она возьми да и подломись. Теперь и я в свою очередь слегка забеспокоился.

– Господи! - пробормотал я, придя в себя. - Вы что, не проверили, выдерживают ли доски?

– То-то и оно, - вздохнул Мартин. - Я же говорил, что в таких делах никуда не гожусь.

– Да ваш гость мог умереть со страху! - сказал я. - Или утонуть, что еще хуже. Здешнюю уборную я хорошо знаю - и нырять туда я ни за что бы не согласился.

– Могу вас уверить, что инспектор тоже был не в восторге, - уныло сказал Мартин. - Конечно, он позвал на помощь, и мы его вытащили, но он стал похож… да… стал похож… на ходячую навозную кучу. Мы несколько часов отмывали его, отстирывали его платье и едва успели отгладить его одежду к утру, когда ему надо было уезжать. Могу вас заверить, милый друг, что обед у нас получился очень поздний и прошел он в ледяной обстановке, прямо в полярной стуже. И окружной инспектор почти ничего не ел.

– Неужели у него не хватило чувства юмора? - поинтересовался я.

– Какое там чувство юмора! У него вообще нет ни малейшего понятия о юморе, - возмущенно ответил Мартин. - Впрочем, я его не виню. Любой на его месте, угодив в яму с дерьмом, растерял бы остаток юмора - тут уж не до смеха!

– Пожалуй, вы правы, - заметил я. - Еще пивка?

– Вся беда в том, что я не в первый раз так опростоволосился. Пока я служил помощником районного начальника, со мной приключалось такое, что я вам даже рассказывать не хочу. Из-за этого я так долго и добирался от помощника до районного начальника. А после этой жуткой истории с уборной меня загнали в Умчичи, а вы сами знаете, какая это дыра.

Умчичи действительно было гиблое место, этакий чертов остров, куда ссылали всех районных начальников и их помощников, не угодивших начальству и впавших в немилость. Оно кишело прокаженными, и комарья там было видимо-невидимо - больше, чем в какой-либо другой точке западного побережья Африки.