Рэкетир - Кабалкин Аркадий Юрьевич. Страница 39

И вот этот случай наступил. Еще не рассвело, а я гружу все в машину и жду. В последний раз нежусь на своем балконе, прихлебываю кофе и любуюсь розовеющим океаном и выплывающим из-за горизонта солнечным диском. Сколько на это ни смотрю — никогда не надоедает. Ясным утром безупречная сфера поднимается над водой: доброе утро, славный намечается денек!

Толком не знаю, в какую сторону поеду и где задержусь. Только бы рядом с пляжем, чтобы вот таким совершенным было начало каждого дня.

В восемь тридцать я выхожу из квартиры, оставив набитый едой и напитками холодильник, неубранную посуду и приборы, полный кофейник, журнальчики на диване, свежий хлеб и печенье. Я прожил здесь сорок шесть дней, это первый мой нормальный дом после тюрьмы, и мне грустно с ним расставаться. Я думал прожить здесь дольше. Я оставляю гореть свет, запираю дверь и гадаю, сколько еще временных убежищ мне придется сменить, прежде чем отпадет необходимость скрываться. Я сажусь за руль и быстро теряюсь в густом потоке машин, текущем в западном направлении, к Джексонвиллу.

Через два часа я завтракаю в блинной севернее Орландо. Медленно жую, читаю газеты, наблюдаю за посетителями. Потом нахожу неподалеку дешевый мотель и устраиваюсь за наличные на одну ночь. Дежурная просит какой-нибудь документ с фотографией, но я вру, что потерял бумажник накануне в баре. Это ей не нравится, но мои наличные поднимают настроение, и она отстает. Получив ключи, иду в номер. Телефонного справочника и мобильника с неограниченным трафиком достаточно, чтобы найти мастерскую и записаться на три часа дня. Парень на том конце провода обещает за сто девяносто девять долларов превратить мою машину в совершенно новенькую конфетку.

«Покраска и полировка Бака» помещается позади большой автомойки, работающей по конвейерному принципу. Меня вместе с машиной поручают тощей деревенщине по имени Денни, который относится к своему ремеслу со всей серьезностью. С излишними подробностями он излагает план мойки и полировки и удивлен моей готовности подождать.

— Это часа на два, — пугает он меня.

— Мне спешить некуда, — отвечаю я. Он пожимает плечами и отправляет «ауди» на водные процедуры.

Я усаживаюсь под навес и читаю книжку Уолтера Мосли [8] в бумажной обложке. Через полчаса Денни завершает помывку и начинает пылесосить. Он распахивает обе дверцы, и я подхожу к нему поболтать. Объясняю, что переезжаю, так что пусть чемодан остается на заднем сиденье, а коробка в багажнике. Он опять пожимает плечами: так ему только меньше работы. Я приближаюсь еще на шаг и втираю Денни про тяжелый развод и про обоснованные подозрения, что адвокаты жены следят за каждым моим шагом. Наверняка в машине спрятано устройство слежения джи-пи-эс. Если Денни его найдет, то получит сотню сверху. Он сначала мнется, но я заверяю, что машина моя и в отключении чужого следящего устройства нет ничего незаконного, это гнусные юристы жены нарушают закон. Наконец он загорается идеей мне помочь и кивает. Я убираю складной верх, и мы вдвоем приступаем к поиску. По ходу дела я объясняю, что устройства бывают разные, всевозможных форм и размеров, но чаще крепятся сильным магнитом. Некоторые модели питаются от батареек, рассчитанных на несколько недель, другие подсоединяются к аккумулятору; антенны бывают внешние и внутренние.

— Откуда вы все это знаете? — спрашивает он, лежа на спине под машиной и осматривая ходовую часть.

— Сам ставил такую на машину жены.

Мой ответ вызывает у него смех.

— Чего же тогда сами не поискали?

— Так за мной же следят.

Ищем час — ничего. Я уже счел, что придумал «жучка», но Денни все-таки находит маленькую плату за правой фарой. По-прежнему лежа на спине, он, упираясь плечом в колесо, отсоединяет и отдает мне устройство в водонепроницаемом корпусе из черной пластмассы размером с маленький мобильный телефон.

— Бинго!

Я видел в Интернете сотни моделей, но такой — никогда. Сразу видно — правительственная работа: ни названия производителя, ни серийного номера, вообще никаких опознавательных признаков.

— Отличная работа, Денни! — хвалю я парня и сую ему обещанную сотню.

— Так я продолжаю уборку? — спрашивает он.

— Давай!

Я ухожу, чтобы больше его не отвлекать. Рядом с мойкой небольшой торговый центр с полудюжиной дешевых магазинчиков. Я беру стаканчик паршивого кофе без кофеина и сижу у окна кафе, разглядывая стоянку. Подъезжает пожилая пара в «кадиллаке», вылезает из машины и направляется в китайский ресторанчик. Как только за ними закрывается дверь, я покидаю кафе и шагаю через стоянку, как будто к своей машине. Зайдя за «кадиллак», я быстро наклоняюсь и оставляю следящее устройство на днище его топливного бака. Номера из Онтарио — лучше не придумать!

Денни самозабвенно драит стекла, весь в поту. Я пугаю его хлопком по плечу.

— Ты молодец, Денни, славно потрудился! Но мне уже пора.

Я отсчитываю ему триста долларов вместо положенных двухсот. Он смущен, я непреклонен.

— Ну, как скажете… — бормочет он, глядя на деньги.

— Все, я поскакал.

Он забирает с крыши машины тряпку.

— Удачного вам развода!

— Спасибо.

Западнее Орландо я выезжаю на федеральную автостраду номер 75 и еду на север, через Окалу, потом Гейнсвилл. Уже в Джорджии, в Вальдосте, я останавливаюсь на ночлег.

Следующие пять дней я мечусь, как мотылек под абажуром: то я на юге, в Новом Орлеане, то на западе, в техасском Уичита-Фолс, то на севере, в Канзас-Сити. Я разъезжаю по федеральным хайвеям, по дорогам штатного и местного значения, по национальным парковым автострадам. За все плачу только наличными и, насколько могу судить, пока избежал «хвоста». По-заячьи петляю и все больше убеждаюсь, что ушел от слежки. Конечным пунктом моего маршрута становится Линчбург в Виргинии, куда я приезжаю в первом часу ночи и плачу за номер в мотеле опять-таки наличными. До сих пор меня всего раз отказались поселить из-за отсутствия документов. Но ведь в «Мариотты» и «Хилтоны» я и не суюсь. Устал я мотаться, пора браться за дело.

В этот раз я сплю допоздна, а потом еще час еду — и куда, в Роанок, последнее место, где знакомые с Максом Болдуином люди ждут его повстречать! Эта мысль и мой новый облик придают мне уверенности, что в городе, насчитывающем вместе с окрестностями двести тысяч жителей, я сумею сохранить анонимность. Если что и может внушать тревогу, так это флоридские номера на моей машине, поэтому я готов арендовать другую, но отвергаю этот вариант из-за документов. К тому же связь с Флоридой еще мне пригодится.

Я езжу по городу и окрестностям, обновляя представления о здешних пейзажах, о центре, старых кварталах, расползающейся вширь новой застройке. Малкольм Баннистер бывал в Роаноке несколько раз, в том числе в семнадцать лет со школьной футбольной командой. До Уинчестера отсюда три часа езды по федеральной автостраде номер 81. В бытность молодым адвокатом Малкольм дважды наведывался сюда за письменными показаниями. К Роаноку примыкает Салем, куда Малкольм как-то раз пожаловал на свадьбу друга.

Тот брак кончился разводом, как и его собственный. После того как Малкольм сел в тюрьму, друг словно сквозь землю провалился.

Так что местность мне более или менее знакома. Первый мотель, в который я заглядываю, относится к крупной сети и придерживается строгих правил регистрации. Испытанная уловка под названием «потерял бумажник» дает здесь осечку: меня отказываются поселить без документа. Не беда, вокруг полно дешевых мотелей. Я перемещаюсь к южной оконечности Роанока и оказываюсь в, мягко говоря, небогатой части Салема, где нахожу мотель, сдающий номера чуть ли не на час. В таких любят наличные. Меня соблазняет суточный тариф сорок долларов. Пожилой администраторше я говорю, что проживу несколько дней. Она не больно дружелюбна — потому, наверное, что помнит старое доброе время, когда черным давали от ворот поворот. На дворе тридцатник с гаком жары, и я справляюсь насчет кондиционеров. Она гордо отвечает, что у них новейшее оборудование. Я ставлю машину под задним окном своего номера, чтобы ее не было видно с улицы. Белье чистое, полы тоже, ванная блестит. В окне деловито гудит кондиционер, и пока я разгружаю вещи, температура в номере опускается до двадцати градусов. Я растягиваюсь на кровати и отдыха ради начинаю думать о том, сколько людей вступали здесь в запретную связь. Вспоминаю Еву из Пуэрто-Рико — вот бы вернуть ее сейчас сюда! Думаю о Ванессе Янг, до которой мне так и не довелось дотронуться.