Край холодных ветров - Васильев Андрей. Страница 10

Мы шли тихо и молча. Уж не знаю, какие чувства возникали у моих спутников, лично я, как и у входа в шахты, осознавал свою ничтожность в сравнении с этим великолепием и величественностью.

Кроме нас и теней в зале больше никого не было, и, похоже, это не на шутку встревожило Фитца, который все сильнее и сильнее ускорял шаг.

Дневной свет по мере приближения к выходу начал меркнуть, уступая дорогу привычной синеве, и наконец пропал вовсе. Зато синий свет становился все ярче, а за выходом из зала, к которому мы подошли, было просто какое-то буйство ультрафиолета.

– А чего это… – открыл я рот, чтобы задать вопрос, но Фитц, вытаращив глаза, шепотом проорал (надо же, никогда не предполагал, что шепотом можно орать):

– В угол! Все в угол! Живо!

– Так вроде ты сам говорил… – начал возражать ему Морис, но Фитц, вообще его не слушая, рванул в угол зала, прочь от выхода.

Я не понял, что случилось, но, рассудив, что понапрасну Фитц, не склонный к рефлексии и нервозности, паниковать не будет, потрусил за ним.

В углу наш лидер уже подыскал место за какими-то кучами мусора, залег на пол и теперь махал нам рукой, приказывая сделать то же самое. Мы рухнули рядом с ним, и, похоже, вовремя.

Ультрафиолетовое сияние из коридора переместилось в девятый зал, и вслед за ним из прохода стали выходить призраки гномов, только каких-то странных. Отличие этих гномов от обычных было не в том, что они были чуть выше и не с такими длинными бородами, а в выражении их призрачных лиц. Даже лица тех обгоревших гномов, которые перепугали меня насмерть, сохраняли остатки свойственной этой расе миролюбивости. Эти же существа были полны ненависти и злобы ко всему живому. Они шли рядами, образуя колонну и чеканя шаг, одетые в одинаковые доспехи и с секирами на плечах.

Ряд за рядом они выходили из прохода. Окружающее их сияние разгоняло мрак по обе стороны зала и нагоняло на нас очередную порцию страха. Я вообще не знаю, есть ли тут, в этих шахтах, существа, которые не источают эти эманации ужаса? Давешние йети показались мне близкими и родными, они, по крайней мере, хотя бы были теплокровные.

Колонна темных дварфов – а кто бы это еще мог быть? – наконец полностью вышла из тоннеля и стала удаляться в глубину девятого зала. Фитц приподнял голову и проводил их внимательным взглядом, чтобы удостовериться, что все они точно ушли и не оставили дозора.

Когда сияние, источаемое темными дварфами, окончательно погасло, вояка встал, отряхнулся и сообщил нам:

– Фартовые вы, однако. Куча народу ни разу парада не видала, а вам прямо в первый раз его посмотреть удалось.

– Парада? – удивился Морис.

– Ну так говорят, – объяснил Фитц. – Это ж призраки темных дварфов маршировали, тех, которых тут сожгли и потравили. Они все здесь и остались, вышагивают вот. Не дай бог попадешься им на дороге – тут тебе и конец. И не убежишь – догонят. А самое паршивое – они единственные в этом подземелье, а может, и в целом Файролле, кто не убивает нашего брата игрока сразу. Сначала мучают.

– Да ладно? – не поверил я. – А игровые ограничения? А цензура?

– Не знаю, так говорят бывалые люди, – нахмурился Фитц.

– Я тоже про это слышал, – подключился к беседе Мюрат. – Мне рассказывали. Еще говорят, что темные дварфы тут, в шахтах, ждут возрождения Темного властелина, и когда он займет свой трон, займут место в гвардии. Именно поэтому они убивают всех встречных на своем пути – чтобы те не выдали тайну их местонахождения.

– А вот это точно байки, – хмыкнул Фитц. – Откуда вообще взяться Темному властелину? Чушь все это, как и всякие драконьи квесты. Ладно, пошли. После прохода дварфов все пути еще с час пустые будут, а то и поболе. Их даже местная нечисть и нежить боится.

Мы подошли к выходу, отряхиваясь от мусора, – пол был ну совершенно нестерилен. Идущая рядом со мной Флорес бурчала:

– Я дома-то полы не подметаю, а тут…

Я даже не успел сказать о том, что бардак дома – это явно не повод для гордости, как с противоположной от нас стороны зала метнулась черная большая тень и нанесла Флорес ужасный удар когтистыми лапами, выбивая из нее жизнь. Девушка с воплем упала, я выхватил меч, а Фитц заорал:

– Пещерник, чтоб его! Что ж за день-то такой! От дварфов тут прятался!

Выхватив свою секиру, он попытался в прыжке нанести этой тени быстрый удар, но не преуспел.

В это время все оставшиеся попытались достать этого самого пещерника своими клинками, но он вывернулся из-под ударов и длинными прыжками убежал вслед за отрядом дварфов.

Когда мы повернулись в сторону лежащей на земле Флорес, то увидели лишь кокон с вещами, которые Фитц забрал себе, сказав:

– Передам ей, само собой. Все, в колонну по двое, Морис со мной, пошли отсюда.

Шагая рядом с Мюратом, я спросил у него:

– А это что было?

– Пещерник-то? О, брат, это та еще тварь. Он условно разумен, невероятно силен, очень ловок и вдобавок обладает великолепным слухом и зрением, поэтому драться с ним один на один в Файролле рискнут, может, всего человек двадцать из самых сильных игроков или даже меньше. Пещерники прекрасно ориентируются в ситуации и умело рассчитывают баланс сил. Поверь, если бы с нами не было Фитца, он бы не сбежал. И с огромной долей вероятности лежать бы нам там всем.

– Ну ничего себе. И много тут таких?

– Один, от силы два. Это его подземелье, они не делятся с себе подобными ни едой, ни территорией. И слава богу, что их, таких, мало. Надеюсь, он за нами не увяжется.

Мы двигались дальше, вперед и вперед, час за часом. Были залы и переходы, в одном месте нам пришлось преодолевать завал, причем совсем свежий, что очень напрягло Фитца. Мы без происшествий миновали десятый и одиннадцатый залы, и перед последним, двенадцатым, Фитц сказал нам:

– Ну что, парни. Почти дошли, за залом – тоннель, потом еще один, потом совсем маленький зальчик, небольшой проход, поворот – и все, мы на свежем воздухе. Морис, ты молодец, хорошо себя показал. О тебе, Хейген, напишу твоей лидерше.

– Фитц, не торопись награды раздавать, плохая примета, – осадил его Мюрат.

– Ой, да ладно, я в приметы не верю, – коротко хохотнул Фитц. – Ну что, двинули.

Мы вошли в зал, который был велик, но не чрезмерно, а на фоне девятого, можно сказать, так и совсем не выделялся размерами. Двигались, как обычно, по центру, по едва заметной дороге, прошли примерно половину, все было как всегда, и в первый момент я даже не понял, что случилось. Мелькнуло что-то белое, и Морис с криком исчез из моего поля зрения, а через секунду я услышал его удаляющийся вопль.

– Бегом! – раздался рев Фитца – вояка, похоже, оставил всякую маскировку. – Бегом в тоннель, это ледяные черти!

Мюрат толкнул меня, ускоряясь, и я помчался за ним, обернувшись на ходу. Все, что я увидел, – это какую-то черную дыру посреди дороги, в которую то ли свалился бедолага Морис, то ли его столкнули, и непонятную белую массу на дороге, находящуюся еще далеко, но очень быстро движущуюся в нашу сторону. Я понял, что никакая это не масса, а попросту ледяные черти, мчащиеся в виде однородной толпы, и это совершенно не добавило мне оптимизма, но весьма помогло набрать скорость, поскольку быть растерзанным недалеко от выхода, после всего того, что я пережил в этих чертовых шахтах, – это даже не обидно, это просто невероятнейшее невезение какое-то.

Все новые и новые ледяные черти, издавая протяжные вопли, выскакивали из трещин в стенах, из дыр в потолках и присоединялись к толпе, мчащейся за нами и жаждущей нашей крови. Пол сотрясался от топота огромного количества лап.

Мы влетели в тоннель под вопль Мюрата:

– Фитц, это ты, сволочь, накаркал!

Я врезался в остановившегося Фитца и заорал:

– Чего тормозишь?

– Беги давай, – быстро скомандовал он мне. – Я накаркал, есть такое дело. Минуту-другую я их придержу, уходите. И ждите меня на площадке!

Он встал у входа в зал и занял оборонительную стойку. Что было дальше, я не видел, поскольку Мюрат потащил меня по тоннелю, приговаривая: