В ожидании счастья - Бялобжеская Анастасия. Страница 3

— Что еще, мам?

— Когда пойдешь, постарайся выбирать выражения.

— Хорошо, хороша Уж можешь поверить: с мужчинами я разговариваю не как со своими подружками. По крайней мере, пока не познакомлюсь поближе.

— Ты все куришь?

— Так, иногда.

— Если тебе так уж невтерпеж, кури в уборной и не забудь дезодорант для рта в сумочку бросить.

— Ладно, мам.

— И улыбайся, пожалуйста.

— Буду скалиться весь вечер.

— Накрасься поярче и надушись покрепче.

— Ну хорошо, хорошо, мам!

— Вот умница! И помни: первый встречный мужчина еще не кандидат в мужья. Но даже если он не совсем то, что надо, не обижай его: может, его друзья подойдут тебе больше.

— Это ты по опыту судишь?

— Что ты сказала?

— Нет, ничего.

— Пока, детка. С Новым годом тебя.

— С Новым годом! — Я положила трубку, закурила, налила себе немножко вина и стала смотреть в окно.

Внизу, за пеленой густо валившего снега, видны были только светящиеся окна деловых кварталов и мелькали желтые и красные огоньки машин на шоссе. Мама не знает, до чего мне самой хочется в один прекрасный день позвонить ей и сказать: „Хочу познакомить тебя со своим будущим мужем. Может, тогда она отстанет".

Я воткнула в ванной электрические щипцы для завивки и машинально вылила на себя целое озеро туалетной воды „Джой". Высушив волосы феном, включила вентилятор, так что стало жарко. Джасмина — моя кошка — прошла за мной в спальню и улеглась рядышком на кровати. Я натянула колготки и всунула ноги в новые жесткие „лодочки" сиреневой замши.

Живот, как на третьем месяце. Даже кошка взглянула неодобрительно. Я совсем забыла: через четыре дня месячные. Вот, значит, почему я на работе со всеми грызлась, а вчера полночи неизвестно о чем проплакала. Похоже, вся эта ерунда про предменструальный синдром вовсе и не ерунда: с каждым годом — все хуже. Не знаешь, куда деваться. Я откопала в ящике колготки с тугим верхом, но и это мало помогло. Придется втягивать живот, ведь платье в обтяжку. Маме я наврала: никаких вырезов там нет. С грудью у меня плоховато, так что единственное выпуклое место — задница.

Прическа не получалась, и я орудовала щипцами изо всех сил. Чтобы хоть чуточку поднять настроение, сделала еще глоток вина, включила приемник на туалетном столике и принялась не спеша краситься. Вместе с Уитни Хьюстон напевала ее новый хит. Не хотелось, чтобы косметика была заметна, — разве что — помада. Вообще я люблю помаду, но крашусь только тремя цветами: алым, ярко-розовым, а летом еще оранжевым. Тщательно накрасив губы, я достала красный лак, чтобы подновить ногти, потускневшие со вчерашнего дня, и нацепила убийственные серьги с горным хрусталем. Отражение в зеркале показалось вполне подходящим. Только ноги уже гудели. Хоть бы через часок-другой туфли капельку растянулись!

В гостиной по телевизору всяких знаменитостей расспрашивали, что они собираются совершить в новом году. Мне-то что за дело до них! Я встряхнула флакончик с лаком и начала с большого пальца. Как это ни банально, я вдруг поняла, что сама размышляю о том, что должна сделать в будущем году. Самое главное — найти себе мужа. Обещаю себе, что в девяностом году день рождения, 4 июля^[3], День Благодарения и, тем паче, день Святого Валентина, Рождество и Новый год встречать одна не буду. Еще надо бросить курить. Но не сегодня. Надо трезво смотреть на вещи: до дня рождения — а до тридцати семи лет еще целых десять месяцев — наверняка брошу. Ни за что на свете не хочу толстеть. До сих пор мне везло. Пока я и выгляжу, и чувствую себя почти не хуже, чем в тридцать, хотя вся моя зарядка заключается в том, чтобы дойти до машины. Это, кстати, печально, если хорошенько подумать. Если не держаться в форме, то в моем возрасте уже начинаешь скрипеть. Когда мне стукнуло тридцать, я стояла в ванной перед зеркалом, рассматривала себя с головы до ног и, как сейчас помню, думала: наконец я похожа на взрослую женщину. Я не сомневалась, что всегда останусь такой. Просто однажды состарюсь в один присест.

Подумать только, на что бы я была похожа, заведи я сейчас ребенка! У Шейлы вся грудь, бедра и живот покрыты безобразными желтыми пятнами. Не представляю, как рожать в сорок лет. По-моему, в этом возрасте ничего путного уже не родишь. Хотя что я говорю?! Любимый мужчина меня и в пятьдесят уговорит, только бы суметь. В общем, приеду в Финикс — займусь аэробикой и буду кататься на велосипеде, который купила за бешеные деньги, а всего-то и каталась что один раз вокруг квартала. Так что, к тому времени, как брошу курить, вместо одной плохой привычки будет одна хорошая.

Надо же, только подумаешь, а уже как-то бодрее себя чувствуешь. Я подула на ногти. Интересно, если очень сильно чего-нибудь хотеть и все время про это думать, может оно случиться или нет?

Может быть, можно надумать себе мужа? Ведь это почти то же, что молиться. Когда-то давно я молилась, чтобы Бог послал мне приличного мужчину, и получила сначала Роберта, потом Седрика, Рэймонда и Кеннета. К сожалению, я забыла перечислить в молитве несколько важных пунктов: я жду от него немного сочувствия, немного гордости вместо нахальства, чуть-чуть надежности вместо бахвальства. Теперь я буду точнее. Господи, пусть он говорит не то, что думает, а то, что чувствует. Пусть он знает, зачем живет, и пусть умеет шутить. Пусть будет тем, кем стремится быть. Сделай его честным, ответственным, зрелым, не наркоманом, немножко непредсказуемым. Пусть он будет жизнелюбив, в меру красив для меня, и, пожалуйста, сделай так, чтобы в любви он был нежным, горячим и несуетливым.

Вот как удлинилась теперь моя молитва. Ну и пусть: зато я уверена, Богу не придется гадать.

Девять лет своей сознательной жизни я провела с тремя разными мужчинами и рада, что ни за одного из них не вышла: каждый был не тем, чем надо. Тогда мне казалось, надо пожить с человеком, чтобы убедиться, что жить с ним не можешь. А сейчас знаю наверняка только одно: я ни с кем больше не собираюсь жить, если только не выйду за него замуж. Постараюсь, чтоб так и было в следующий раз. Когда поженишься, не так легко разбежаться. Но я готова провести остаток жизни и одна, если не встречу того, с кем буду чувствовать себя королевой. Из-за таких, как мама и Шейла, начинает казаться, что не быть замужем — это стыдно. Мама в семейном альбоме оставила страниц десять специально под мои свадебные фотографии. Они были бы рады, успокойся я на каком-нибудь завалящем, но приличном дяде, махни я рукой на любовь. А я так не могу. Жизнь только одна. Не слишком ли велика уступка?

На самом деле, почти все, с кем я за последние годы встречалась, — зануды, эгоисты, проходимцы или слюнтяи. А были и такие, что дальше ехать некуда. То есть, на первый взгляд, такие лихие. Считают, что чем больше зарплата, чем роскошнее машина, чем огромнее дом и чем больше вокруг них юбок, тем лучше идут дела. Такие, видите ли, у них ценности. И чем лучше идут дела, тем больше в них спеси. Затвердили дурацкую статистику по женскому вопросу и теперь пыжатся изо всех сил. Ни за что не отвечают, и даже чужая разбитая жизнь сходит им с рук, если речь идет о женщине. А мы молчим! Они врут без зазрения совести, кропят своим белком все подряд, что шевелится, а намекни только, что у тебя серьезные намерения, начинают канючить, что еще не готовы принять на себя ответственность. Они из кожи вон лезут, чтобы доказать себе самим да и многим из нас, что без них — конец света. Потому-то столько девчонок, готовых на все, лишь бы хоть одного заарканить. Но только не я. Меня не надо ни спасать, ни обеспечивать: сама о себе позабочусь. Пусть лучше рядом будет тот, кто готов на что угодно ради меня, для кого я стану единственной на свете, с кем спокойно и надежно. А еще я хочу, чтоб он меня заводил. Надоело все время кого-то завлекать, выпендриваться. Да пусть, наконец, и за мной побегают хоть раз. Хочу, чтобы он ради меня из кожи лез. Еще неплохо бы встретить такого парня, до которого дошло, что даже если между ног у него все в порядке, то для женского счастья этого маловато будет. Но до большинства моих знакомых еще не дошло.