1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 3. Октябрь-декабрь - Коваленин Дмитрий Викторович. Страница 26

— Ты уверена?

— Вполне. Тот вечер как раз приходился на период, когда легко забеременеть.

— Выходит, ты беременна уже два месяца?

— Да, — подтверждает Аомамэ.

— Не тошнит? Обычно это бывает на раннем сроке.

— Вовсе нет. Сама удивляюсь.

— Если результат положительный — что будешь делать?

— Прежде всего, нужно будет понять, кто биологический отец ребенка. Для меня это крайне важно.

— А кто он, ты не догадываешься?

— Пока нет.

— Ясно, — невозмутимо реагирует старушка. — Что бы ни случилось, я всегда на твоей стороне. И сделаю все, что могу, ради твоей защиты. Помни об этом.

— Простите, что отвлекаю такими вопросами в столь нелегкое время, — говорит Аомамэ.

— Ну что ты. Все абсолютно естественно. Для любой нормальной женщины важнее этих вопросов ничего нет. Делай тест, сообщай результат. А там и подумаем вместе, что дальше.

И Хозяйка тихонько кладет трубку.

В дверь стучат. Аомамэ занимается йогой на полу в спальне, но тут же замирает и прислушивается. Стучат громко, настойчиво. И как-то очень знакомо.

Аомамэ открывает ящик шкафа, достает пистолет, снимает с предохранителя. Передергивает затвор, досылает патрон в патронник. Затыкает оружие сзади за пояс трико, прокрадывается на кухню — и, вцепившись в рукоятку софтбольной биты, смотрит на входную дверь.

— Господин Такаи! — кричат за дверью грубо и хрипло. — Господин Такаи, вы дома? Это ваш друг «Эн-эйч-кей»! Пришел собрать взносы за телевидение!

Рукоять биты обмотана шероховатой виниловой лентой. Специально, чтоб не скользила в пальцах.

— Господин Такаи! — надрывается неизвестный. — Я знаю, что вы дома! Перестаньте прятаться. Господин Такаи, вы дома и слышите меня!

Все то же, что и в прошлый раз. Словно прокручивает запись на магнитофоне.

— Или вы решили, что я просто вам угрожал? О нет, я держу слово. И если у вас должок, непременно за ним прихожу! Вот вы сидите там и слушаете. Ладно, думаете, посижу себе тихонько, и этот чертов сборщик взносов уйдет подобру-поздорову…

Он громко барабанит в дверь. Стучит, наверное, раз двадцать пять.

«Ну и ручищи у него, — невольно думает Аомамэ. — И почему не позвонит?»

— А еще вы думаете вот что, — продолжает мужчина, словно прочитав ее мысли. — Конечно, у меня очень сильные руки. Но если я буду долго стучать в дверь, эти руки заболят. И еще вы гадаете, почему я стучу, а не звоню — так ведь удобнее, верно?

Лицо Аомамэ невольно сморщивается.

— Нет! — не унимается тот, кто за дверью. — Звонить я не стану! Когда нажимаешь на кнопку, звучит только «дин-дон!». Кто ни позвонит, звук всегда одинаковый. А вот стук — он индивидуален. Стук передает эмоции, потому что человек стучит рукой! И, конечно, рука потом болит. Все-таки я вам не Железный Человек Двадцать Восемь!  [17] Но что поделаешь? Такая у меня работа. А все мы — неважно, богатые или бедные — должны уважать любую работу, не правда ли, господин Такаи?

И он снова барабанит в дверь. Двадцать семь ударов с равными паузами. Ладони Аомамэ вспотели, сжимая биту.

— Господин Такаи! Человек, который пользуется телевизором, должен платить за эту услугу корпорации «Эн-эйч-кей». Так написано у нас в Законе. Ничего не поделаешь! Или вы думаете, мне очень нравится стучать в вашу дверь? Ведь вы и сами не хотите неприятностей, правда? Небось сидите там и думаете: «Господи, за что мне все это?» Так не лучше ли заплатить — и жить себе дальше спокойно и счастливо?

Его крики разносятся по лестнице на весь дом. А ведь этот тип наслаждается своим красноречием, думает Аомамэ. Искренне радуется, дразня, унижая и понося неплательщиков на чем свет стоит, — и получает от этого извращенное удовольствие.

— Господин Такаи, я смотрю, вы действительно упрямый человек. Вы мне даже интересны. Так упорно храните молчание, точно моллюск на дне морском. Вы же следите за мной оттуда, из-за двери! И от волнения у вас потеют подмышки. Разве не так?

Он стучит в дверь еще тринадцать раз. Прекращает. Аомамэ ловит себя на том, что и правда вспотела.

— Ладно! — слышит она. — На сегодня, пожалуй, хватит. Но скоро я опять к вам наведаюсь. Мне все больше нравится ваша дверь. Двери ведь тоже бывают разные. У вас просто замечательная дверь. Стучать по ней — одно удовольствие. А стучать придется, иначе не придет к вам покой! До свидания, господин Такаи! До новых встреч!

Затем все стихло. Казалось, мужчина ушел. Но шагов Аомамэ не услышала. Может, он притворился, будто исчез, а сам стоит за дверью? Аомамэ еще крепче стиснула биту. И прождала так минуты две.

— Я все еще здесь! — раздался вдруг голос за дверью. — Ха-ха-ха! Небось решили, что я ушел? А вот и нет! Обманул, не взыщите. Такой уж я человек…

Он откашлялся — нарочито и неприятно.

— Я ведь на этой работе давно. И с годами научился видеть людей сквозь двери. Я не шучу. Очень многие скрываются за дверью, чтобы не платить «Эн-эйч-кей». За десятки лет я на таких, как вы, насмотрелся. Слышите, господин Такаи?

Он трижды стукнул в дверь — еще сильнее, чем прежде.

— Ловко вы прячетесь, господин Такаи! Прямо камбала в песке на дне моря. Мимикрия! Но долго скрываться у вас не выйдет. Кто-нибудь непременно придет и откроет эту дверь. Помяните мое слово. Это вам гарантирую я, сборщик взносов и ветеран корпорации «Эн-эйч-кей»! Как бы вы ни скрывались, ваша мимикрия — обман, который ни к чему не приведет. Поверьте, господин Такаи. Сейчас я уйду. На этот раз по-настоящему. Но в ближайшее время опять наведаюсь. Как услышите стук, знайте — я пришел. До скорого свидания, господин Такаи!

Шагов не раздалось, и теперь. Аомамэ выждала минут пять. Подошла к двери, прислушалась. Заглянула в глазок. На лестнице никого. Похоже, и правда ушел.

Аомамэ поставила биту рядом с буфетом. Достала пистолет, вернула патрон в магазин, поставила оружие на предохранитель, обмотала толстыми колготками, спрятала в шкаф. А затем легла на диван и закрыла глаза. В ушах все звучал голос незваного визитера.

Долго скрываться у вас не выйдет. Кто-нибудь непременно придет и откроет эту дверь. Помяните мое слово.

По крайней мере, ясно одно: этот тип — не из «Авангарда». Те ребятки привыкли действовать тихо, без лишних телодвижений. И уж точно не стали бы запугивать жертву угрозами с лестницы многоквартирного дома. Они работают иначе. Аомамэ представила фигуры Бонзы и Хвостатого. Эти приблизятся без единого звука. Оглянуться не успеешь, как они уже за твоей спиной. Аомамэ покачала головой. И тихонько вздохнула. Или это и правда сборщик взносов за телевидение? — подумала Аомамэ. — Но тогда почему он не заметил оповещения об автоматической оплате услуг «Эн-эйч-кей»? Я сама видела, что оно наклеено на двери. Может, это просто сумасшедший? Но слова его звучат на удивление логично. И правда кажется, будто он ощущает мое присутствие через дверь. Словно знает мою тайну — или каким-то образом выслеживает меня. Но не мог же он отпереть дверь и зайти внутрь. Дверь открывается изнутри! И открывать я никому не собираюсь.

Впрочем, утверждать не могу. Ведь если Тэнго еще раз появится в детском парке — я открою, не раздумывая, и побегу к нему. Кто бы ни поджидал меня за этой дверью.

Аомамэ садится на балконе в садовое кресло и наблюдает за детской площадкой сквозь прутья решетки. На скамейке под навесом — двое старшеклассников в школьной форме с серьезным видом о чем-то беседуют.

Две молодые мамаши присматривают за детьми в песочнице. Оживленно болтают, не отрывая глаз от детей. Обычная картинка обычного парка после полудня. Аомамэ разглядывает палубу детской горки, на которой нет ни души.

Она прижимает ладонь к животу. Закрывает глаза и прислушивается. Внутри у нее что-то есть. Маленькое и живое. В этом нет никакого сомнения.

— Дота, — тихонько произносит она.

— Маза, — отвечает ей что-то.

Глава 9