Война за "Асгард" - Бенедиктов Кирилл Станиславович. Страница 38

— Ваня, — позвал Сантьяго, подключив аудиоканал. Изображение на экране заколебалось. Фата-моргана, в отличие от других виртуальных конструктов, существовала не только в воображении подключившегося, обладая определенной степенью вещественности, но для ее поддержания требовалась постоянная концентрация — Ваня, слышишь меня?

— Слышу, господин Мондрагон, — отозвался Иван. Как ни бился Сантьяго, пытаясь отучить его от этого обращения, все было тщетно. — Хотите, по-английски поговорим?

— Успеется, — сказал Сантьяго. — Можешь плясать — тебе дали паспорт. Индекс В-10. Так что сегодня мы гуляем.

— Ух ты! — закричал мальчик, окончательно выходя из концентрации и стаскивая с головы шлем. Салун немедленно превратился в маленькую тесную комнатенку с половинкой стола, макетом барной стойки и огромным количеством натыканных всюду сенсоров и проекционных аппаратов. Никого, кроме Ивана, в комнате, разумеется, не было. — А мы сможем поехать на Филиппины?

— Сможем. Только сначала мне нужно закончить кое-какую работу, так что вряд ли это получится до зимы. Но зимой там тоже хорошо, уж поверь мне.

— Я знаю, — сказал Иван, — брат мне говорил…

— Слушай меня, сынок. В семь мы должны быть в “Петре Первом”, это такой ресторан. Антон Игнатьевич сказал, что это близко, но я не имею никакого представления, где именно. Твоя задача — узнать точное расположение ресторана и кратчайшую дорогу к нему. Без двадцати семь ты у меня в номере, форма одежды — парадная. Вопросы есть?

— Никак нет, господин Мондрагон. — Иван казался встревоженным. — А госпожа Катерина тоже с нами пойдет?

— Вряд ли. — В последнее время Катя раньше десяти в отель не возвращалась. — Это будет нечто вроде холостяцкой вечеринки. Так что можешь не ломать голову, кого из своих подружек приглашать.

Мальчик слабо улыбнулся. Никаких подружек в Москве у него не было, все свободное время он проводил, проходя тренинг-программы в Саду фата-морган, но Сантьяго постоянно делал вид, что подозревает его в ухаживаниях за добрым десятком проживающих в отеле девиц, чем ужасно Ивана смущал.

— Хорошо, господин Мондрагон, я все узнаю. Представляете, я в “Легендах Дикого Запада” уже восемнадцатый уровень прошел! По-английски чешу, как настоящий ковбой. Правда, хотите, прямо сейчас поговорим?

— Мне полезней тренировать русский, — сказал Сантьяго. — Но ты молодец, я тобой доволен. Когда приедем в Нью-Йорк, познакомлю тебя там с одной особой… она, правда, гордячка, но перед тобой, думаю, не устоит.

В углу экрана замигал пурпурный треугольник — кто-то снова вызывал Мондрагона по внутреннему каналу. Сантьяго помахал рукой ставшему совсем пунцовым Ивану и, почти уверенный в том, что это звонит исчерпавшая ресурсы его карточки Катя, ответил на сигнал вызова.

Он ошибся. Это была не Катя. Тоже девушка и, возможно, тоже русская, но совсем не Катя. Очень молоденькая — не старше семнадцати, с шикарной копной густых черных волос, точеным носиком и высокими скулами, подчеркивающими мягкий миндалевидный разрез глаз. Фигуру звонившей не позволял разглядеть ракурс камеры, перед которой она сидела очень официально, прямо, глядя точно в объектив, но живое воображение Мондрагона легко дорисовало недостающие черты. У нее должна быть небольшая крепкая грудь, подумал Сантьяго, плоский смуглый живот, гладкие золотистые бедра… Ноги длинные, крепкие, с маленькими ступнями, чуть повернутыми внутрь… А пахнуть от нее должно жасмином, едва уловимо, но безошибочно.. . Если это поклонница, я плюну на Антона и его ресторан. В конце концов, отметить паспорт Ивана можно и завтра Так сколько же, черт возьми, наличных у меня осталось?..

— Сеньор Мондрагон, — девушка на экране опустила умопомрачительные ресницы, — вы меня слышите? Вы не включили визуальный канал, и я не знаю, установилась связь или нет. Пожалуйста, ответьте.

Сантьяго в панике забарабанил пальцами по сенсорам информблока. Еще не хватало упустить такую цыпочку из-за сбоев в сервисной системе отеля!

— Я вас вижу! — поспешил он уверить свою собеседницу. Она говорила по-испански очень правильно, с едва заметным акцентом, и Мондрагон с удовольствием перешел на родной язык. — Простите, здесь оборудование немного барахлит… Ну что, есть связь?

Дева Мария, подумал он, почему я не успел принять вид, более достойный писателя с моим именем… По случаю напряженной работы он был одет в голубую бархатную пижаму с большим темным пятном от красного вина там, где его предки носили аксельбанты на шитых золотом мундирах. Прическа, разумеется, тоже оставляла желать лучшего, но проклятая пижама портила все окончательно. И еще это пятно! Ладно, решил Сантьяго, сменить гардероб до вечера я успею, главное, чтобы она узнала меня в смокинге…

— Я Дана Янечкова, — представилась девушка, — референт Роберта Фробифишера, специального представителя Североамериканской Федерации в Совете Наций. Мистер Фробифишер сожалеет, что не может лично выразить вам уверения в почитании вашего таланта, поскольку государственные дела…

“Это не поклонница, — мрачно подумал Сантьяго, перестав ее слушать. — Почему, черт возьми, поклонницами чаще всего оказываются толстые тетки с килограммами пудры на блинообразных физиономиях? Фробифишер… Как же, как же, наслышаны. Ну и что ему от меня нужно?”

— …Более достойную кандидатуру, — продолжала между тем свой рассказ Дана. — Мистер Фробифишер высоко ценит ваши произведения, а некоторые пассажи из “Белой Зари” он часто цитирует наизусть…

— Проклятие! — вырвалось у раздосадованного Мондрагона “Белая Заря” была полнейшим дерьмом, абсолютно конъюнктурным, идеологически выверенным пропагандистским дерьмом, написанным только для того, чтобы выпутаться из приснопамятного скандала с кокаиновой оргией в Мехико-Сити. Технотриллер из жизни рядовых бойцов Белого Возрождения с вышибающим слезу описанием последних минут жизни Хьюстонского Пророка. Никогда в жизни Сантьяго Мондрагон не писал ничего отвратительней. Неудивительно, что мистеру Фро-бифишеру эта дрянь так приглянулась.

— Что вы сказали? — переспросила Дана.

Мондрагон затряс головой — ничего, ничего, вам послышалось.

— В таком случае я рада сообщить вам, что мистер Фробифишер предлагает вам официально представлять культуру Запада на торжественной церемонии завершения проекта “Толлан”. Как вы, должно быть, знаете, в церемонии принимает участие весьма ограниченный круг людей. Отбор очень строг. Я позволю себе заметить, что оказаться в составе приглашенных само по себе является великой честью…

— Подождите, — сказал Сантьяго, которому все еще было нестерпимо жаль сознавать, что черноволосая красавица на экране находится совсем не в Москве, а в шести тысячах миль к западу за Атлантическим океаном, — меня что, приглашают на Большой Хэллоуин?

Дана улыбнулась совсем не официальной, по-девчоночьи озорной улыбкой.

— Некоторые называют это именно так 20 октября на базе “Асгард” произойдет событие, равного которому не видел наш мир. Вам, сеньор Мондрагон, предлагается стать очевидцем того, как творится история. Но, разумеется, не просто так — вы должны будете написать книгу.

— Ну да, — заметил Сантьяго разочарованно, — а я думал, от меня потребуется сплясать на Стене канкан…

— Книгу о Стене, — продолжала Дана, не замечая его иронии. — Как вы, наверное, знаете, на протяжении последних десяти лет эта тема, выражаясь осторожно, непопулярна. Но у вас не будет никаких проблем со сбором материала. Мистер Фроби-фишер распорядится, чтобы все национальные информационные службы оказывали вам всяческое содействие сразу же, как только будет заключен контракт. Он также выражает надежду, что в художественном отношении книга окажется не ниже уровня “Белой Зари”.

— Прекрасная сеньорита, — с горечью сказал Сантьяго, — прошу вас, не раньте мне сердце упоминанием об этой книжонке. Скажите честно: вы сами-то какие-нибудь мои тексты читали?

— У меня мало времени на чтение, — улыбнулась Дана. — Но я смотрела несколько фильмов, поставленных по вашим сценариям. “Химеры под снегом” меня просто потрясли. Вы очень талантливый писатель, сеньор Мондрагон.