Война за "Асгард" - Бенедиктов Кирилл Станиславович. Страница 76

— Куда же они будут целить?

— В одно-единственное место. — Морван де Тарди снял с доски свой бокал и начал группировать черные фигуры в некое подобие круга. Когда крут был готов, он взял белую боевую башню и со стуком опустил ее на головы черных. — В лагеря за Стеной. Туда, где собрана вся грязь, весь генетический мусор, все отбросы нашей цивилизации. И вот тогда…

Он замолчал и принялся сосредоточенно собирать раскатившиеся по шахматной доске черные фигуры.

— Невероятно, — сказал ас-Сабах, подумав. — Никто не станет уничтожать несчастных, которые никому больше не угрожают. Зачем тогда вся эта бессмысленная двадцатилетняя возня, огромные средства, пущенные на ветер? Вам не кажется, что в этом случае намного выгоднее было бы вкладывать деньги в газовые камеры?

Де Тарди прищурился.

— Никто? Правильнее сказать, нормальный человек не станет. Но я имею в виду другого, совсем не нормального и, скорее всего, не человека. Смыслом жизни Хьюстонского Пророка была ненависть — ненависть к греху, грязи, другому цвету кожи, другому вероисповеданию. Я уверен, что он думал об уничтожении обитателей лагерей еще до своей страшной гибели. А уж после смерти стремление отомстить могло перевесить любые рациональные соображения.

Ас-Сабах представил себе плавающую в зеленоватом растворе тушу, в которой, словно в тюрьме, заперт больной разум Иеремии Смита, и содрогнулся. Возможно, нарисованная консулом картина выглядела фантастической только на первый взгляд.

— Я благодарен вам за предупреждение, месье де Тарди, — чуточку официальней, чем следовало, произнес он. — Искренне надеюсь, что вы ошибаетесь и церемония Большого Хэллоуина пройдет в соответствии с намеченным планом.

— Разумеется, — улыбнулся дипломат. — Я и сам ничего бы так не желал, как признать свою ошибку. Тем более что я, как представитель Евросоюза, тоже отправляюсь на объект “Толлан”. И все же… если мне будет позволена такая вольность… я попросил бы Ваше Величество вспомнить мои слова, когда наступит час выбора.

“Выбора, — мрачно подумал ас-Сабах. — Можно подумать, у меня изначально был какой-то выбор. Схватили, стали шантажировать жизнью самых близких людей, заставили лгать и лжесвидетельствовать в месяц Рамадан. Отправили под личиной короля в какое-то гадючье гнездо… А под конец еще ждут от меня эффектной игры на публику…”

Он внезапно спохватился, что реагирует на слова консула вовсе не как Хасан ибн-Сауд, король Аравийский, а как бедный имперсонатор Джингиби. Неужели высыхает и съеживается, словно кусок пергамента, неосторожно брошенный рядом с пламенем, почти приросшая к коже маска?

— Хорошо, — внезапно охрипшим голосом сказал ас-Сабах. — Обещаю, что вспомню о ваших словах… когда настанет час.

“Когда настанет час, — услышал он чей-то хорошо знакомый голос, — тебе выпадет честь совершить джихад. Джихад сердца, достойный ас-Сабах. Или мне следует называть тебя недостойный ас-Сабах? Ты и впрямь много грешил и мало думал о божественном. Но Аллах в своей неизреченной мудрости дает тебе шанс все исправить”.

“Ваше Величество” — едва не произнес вслух ас-Сабах, но вовремя прикусил язык. Не хватало еще консулу Евросоюза быть свидетелем разговора короля Аравии с самим собой. “Я недостоин, — подумал он, обращаясь к обладателю голоса. — Я недостоин поднять знамя джихада. Кто я такой? Я всего лишь маленький человек, волею Аллаха ставший Тенью короля…” “Вот уж ерунда, — решительно перебил его голос. — Ты просто боишься, Джингиби. Ты боишься того, что тебе предстоит свершить. Подумай о братьях по вере, Тамим. Подумай о своей жене и своих детях”.

— Простите, Ваше Величество, — Морван де Тарди словно прочитал его мысли, — я утомил вас и отнял у вас время. Для меня большая честь беседовать с вами, но мне бы не хотелось показаться назойливым. Тем более что вместо игры в шахматы последние полчаса я смущаю ваше воображение разными мрачными фантазиями.

— Последнее замечание верно, — заметил ас-Сабах. — Беседа отвлекла нас от главного нашего занятия — игры. Что же касается ваших опасений, будто вы меня утомляете, это не более чем вежливая чушь. Собирайте-ка заново фигуры, мой друг, и постарайтесь взять реванш.

Они сыграли еще две партии, и оба раза победа осталась за ас-Сабахом.

Когда парни бен Теймура отвезли консула Евросоюза обратно в его резиденцию, была уже глубокая ночь. Ас-Сабах чувствовал себя разбитым и усталым. Беседа с де Тарди заставила его усомниться в безупречности разработанного королем плана и наполнила душу беспокойством. Если что-то пойдет не так, пострадают Айша и дети. Не говоря уже о том, что его джихад окажется напрасным. Хуже того — он может оказаться роковым.

Конечно, де Тарди мог попросту лгать. Ас-Сабах запутался в переплетениях интриг на Олимпе власти; всей подготовки, полученной в лаборатории доктора Газеви, не хватало, чтобы ориентироваться в том политическом лабиринте, куда он попал прямо из родного квартала Аль-Завахия. Он едва ли не ежечасно молил Аллаха уберечь его от ошибок, которые могли бы повлечь за собой катастрофические последствия. Вполне возможно, что консул, слова которого он принял так близко к сердцу, выполняет тайное поручение самого Пророка. Почему нет? А мгновенное смущение Президента Лейна — оно тоже было частью инсценировки? Как отличить ложь от истины, когда сам ты не тот, за кого себя выдаешь?

К шайтану Хасана ибн-Сауда, раздраженно подумал он. Это он должен ломать себе голову над тем, как найти выход из расставленной Пророком ловушки. Это его королевству угрожает опасность. Я и так уже сделал больше, чем он мог от меня ожидать, поручив шейху Абдулу спрятать принца Сулеймана.

Ас-Сабах потянулся к вазе со сладостями, но рука его замерла на полдороге. Рамадан, подумал он, месяц поста. Конечно, солнце уже давно село, но правоверный не должен впадать в грех чревоугодия даже под покровом ночи. Сколько засахаренных фруктов ты съел, играя в шахматы с де Тарди? Каждый из них тяжелым камнем повиснет у тебя на лодыжках, когда ты будешь перебираться через мост ас-Сират…

— Заткнись! — неожиданно крикнул он и сам испугался своего крика. Имперсонатор не должен противопоставлять себя личности-образцу, это слишком похоже на шизофрению и свидетельствует о непрофессионализме. Но последние сутки, похоже, сломали его. Ас-Сабах уже не мог сдерживать злость при мысли о короле, скрывающемся в горных убежищах Хадрамау-та. “ Проклятый ханжа, отнял у меня все, превратил в глупую марионетку да еще пытается диктовать мне, что можно есть, а что нельзя! Кусок старой ослиной задницы, вот ты кто, Хасан ибн-Сауд!”

Он запустил пальцы в вазу и отправил в рот пригоршню сладостей. Закашлялся, едва не подавившись вязкой слюной. От избытка сладкого Тамима затошнило, и он выпил остатки воды прямо из бутылки.

Успокойся, приказал он себе, глупо было бы оступиться на дынной корке, почти добравшись до цели. Ты слишком многим рискуешь. Процесс отслоения личности короля может стать неуправляемым, и ты провалишь всю операцию. В конце концов, план “Халиф” разработан людьми поумнее тебя, наверняка они предусмотрели все возможные варианты. Твое дело — выполнять инструкции, Джингиби, не больше и не меньше…

Нервы ас-Сабаха были натянуты до предела. Ему казалось, что мышцы его тела напряжены так, что могут лопнуть от единственного неосторожного движения. Хуже всего обстояли дела с шеей — позвонки пронзали острые иглы, в основании черепа плескалась тупая боль. Яд, тупо подумал он, это начинает действовать яд… Может быть, план “Халиф” предусматривает именно такой вариант развития событий? Имитация естественной смерти короля Аравийского накануне Большого Хэллоуина? Династия сохранит лицо, планы Пророка будут сорваны… Да, это имеет смысл. Может быть, на месте ибн-Сауда я поступил бы именно таким образом. Но тогда… тогда все разговоры о джихаде сердца лишь дымовая завеса, призванная заморочить мне голову. С другой стороны, какая разница? В любом случае мне не пережить Ночь могущества. А яд — не самый плохой проводник на тот свет, ничем не хуже пистолета.