Тот День (СИ) - Хабибуллин Дмитрий. Страница 8

Это испытание твоей веры, – Вдруг услышал священник громоподобный глас в своей голове, –Ты тоже заслужил смерти. Но среди прочих твоих братьев, ты меньше перепачкан грязью. Я поведу тебя. И вот тебе первое знамение: найди молодого апостола и отправляйся в Тверь, – продолжил голос в сознании отца.

Перекрестившись, Георгий обошел валявшегося на выходе из кладовой молодого дьячка, и словно во сне побрел к выходу из храма. В голове его не было вопросов, а в душе – страха. К своему удивлению, святой отец чувствовал себя готовым к подобному. Всю свою жизнь он по крупицам собирал книги об исходе рода людского. Долгие годы он изучал отрывки из самых разных пророческих книг. И, как оказалось, не зря. Кто-то его выбрал. Отец Георгий встретил конец света с холодным разумом и, открыв двери храма, вышел во двор.

Глава 4. Записки с того света: Одиннадцать часов

Дневник Дмитрия

Свой дневник я, пожалуй, начну со странного сна, который пришел ко мне перед самым началом кошмара.

Кричащее, ярко-синее небо отливало золотистым багрянцем. Толи полдень, толи глубокий вечер...

“А может быть и утро”, задумался я, разглядев на космическом куполе дымчатую луну, вот-вот готовую окончательно раствориться.

Я шел по знакомой улице, а все вокруг менялось с поразительной скоростью и частотой. Машины проносились мимо яркими вспышками, словно падающие звезды. Продовольственные ларьки, киоски с пивом и газетами, магазины и модные бутики, открывались и заново погружались в безмолвную тишину. Двери в них распахивались со скоростью взмахов стрекозиного крыла, и тут же пролетали сотни теней.

“Наверно люди”, подумал я.

“Они всегда торопятся, всегда спешат куда-то, словно в этом и есть их миссия - бегать и суетиться”. говорили со мной мысли.

И вот, знакомая московская улица сменилась знакомым домом. Тем самым, где я на время учебы снимал свою уютную комнатку. Сменилась как по волшебству, внезапно и так неожиданно... Метаморфозы не покинули и того места. Дом суетливо хлопал дверями, пропуская через лоно своего подъезда сотни ног.

Я поднял голову к верху и неспеша затянулся горькой сигаретой. На небосводе кружила луна, словно катафот на диске велосипедного колеса ради баловства, раскрученного его владельцем. Цвета менялись так же быстро и так же неожиданно. В безбрежную синеву неба кто-то постоянно добавлял каплю красноватых масел на горизонте. И капля разрасталась, меняя цвета всего небосвода на изумрудные, нежно васильковые, желтые и пурпурно-красные отливы...

Еще затяжка... Так приятно было плыть в том море спокойствия, что окружало меня. И тот отблеск тлеющей сигареты, словно капля света в бескрайнем океане серого уныния. И та радость при мысли, что ты вне власти их бога суеты.

“Но как жаль, что придется проснуться”. бритвой скользнуло по сердцу.

Да, мне было пора. Тот головокружительно быстрый, но такой бессмысленный мир уже порядком надоел, а от беспрестанного течения картин и образов терялось ощущение спокойствия, и появлялся страх. Боязнь быть подхваченным тем безумным течением и унесенным вместе со всеми...

“Пора просыпаться”. ударила в колокол последняя мысль, чей звон начал медленно угасать вместе со сновидением.

Я открыл глаза. Сложно сказать, что все это значило. Но думаю, на каком-то уровне я ждал…

Дневник Елены

Как я уже сказала, кривая моей судьбы, сегодня привела меня в детский дом на окраинах Москвы. Когда подземный локомотив привез меня на нужную станцию, я долго стояла и нервно курила. Здание, нависшее надо мной, отпугивало и всем своим видом сулило опасность. Длинный трехэтажный дом, выполненный в стиле советского классицизма, тревожил и внушал страх. Ремонт постройка знала лет этак двадцать назад и единственным штрихом нового времени были несколько белоснежных стеклопакетов на первом этаже. Сад детского дома был пуст. Ни души, ни звука. Только тихий шорох осенней листвы с места на место перегоняемой ветром. Напротив главного входа стоял постамент. Старый бронзовый бюст какого-то советского деятеля скучал в одиночестве окруженный мертвыми качелями. Честно признаться, тогда я едва сдержалась, чтобы не убраться подальше от жуткого места. Но видимо Смерть не дала мне этого сделать, и, решившись, я зашла внутрь.

Сразу на входе меня встретил огромный портрет Владимира Ильича. Мозаичные стены, неровная побелка потолка и следы протечек добавляли интерьеру колорит. На проходной, почитывая ветхую книгу, сидела не менее ветхая вахтерша.

Здравствуйте. подойдя ближе, сказала я.

Тетя приспустила очки, и сурово поинтересовалась, что мне надо.

Я по объявлению. Работать к вам устраиваюсь. Не подскажите ли, куда мне пройти? как можно более вежливо, спросила я у вахтерши.

Подскажу. словно врагу народа пробурчала тогда женщина, и, выждав властную паузу, молча тыкнула пальцем в сторону большой двери в конце коридора.

Предложенная вахтершей дверь находилась по левую сторону от проходной, в дальнем конце коридора. Дверь та разительно отличалась от всех прочих. Вспомнив ряд стеклопакетов на первом этаже, я уже не сомневалась куда она ведет. Пластиковая табличка на двери гласила: "Приемная". Убедившись в честности вахтерши, я зашла внутрь.

Нужные бумаги были оформлены на удивление быстро. Станислав Игнатьевич – так звали местного шефа, был краток, и, проставив росписи, передал мое дело двум молодым бухгалтершам, а меня отправил на второй этаж. К некой девушке, с которой, как покажет время, мне и предстояло пережить ужасы грядущего.

Звали ту девушку Анжела, и была она очень приятной наружности, но, как мне сперва показалось, слишком серьезной. На серьезность ее указывало все: и голос, и строгий брючный костюм. Анжела была тем самым инструктором, кто и должен был ввести меня в курс дел. Девушка вот уже пять лет, как работала воспитателем, чем очень сильно гордилась. С видом знатока она принялась рассказывать про особенности профессии, не спеша показывая второй этаж здания. Оказалось, ставшая для меня роковой постройка еще древнее, чем я думала. По словам Анжелы, решившей провести небольшой экскурс в историю, здание возведено было еще в тридцатые, и до войны было домом культуры. Во время военных действий здесь был штаб, и по заверению моей новой знакомой, войну здание пережило практически без повреждений. В пятидесятые бывший дом культуры был реорганизован в детский дом, в качестве чего постройка служит и по сей день.

Второй этаж здания был весьма однообразным. Несколько игровых, гостиная с большим советским телевизором, спальные комнаты по пять - шесть кроватей, и серость, серость, серость. В некоторых помещениях висела старая, рабоче-крестьянская символика, что придавало месту еще более забытый вид. Кроме всего перечисленного был на этаже еще и музей детства, этакая “комнатка пионера”, в которой произойдут необычайные события. Но не буду забегать вперед. Всему свое время.

Где-то минут через двадцать после начала экскурсии, в голове вспыхнул вопрос, и я спросила:

А где дети?

Скоро будут. На экскурсию их повезли. Министерство показуху устраивает. взглянув на часы, сказала Анжела, и чуть промедлив, добавила: