Порочный - Смит Брайан. Страница 28

Он застонал и слабо отмахнулся от толкающей его штуки. - Перестань...

Сон размылся по краям, угрожая рассыпаться на кусочки, но подсознание цеплялось за него с отчаянным упорством.

Во сне Джессика была прикована к заднему бамперу "Фалкона", и он на полной скорости тащил ее по открытому шоссе. Она кричала и плакала первые сто ярдов, потом затихла. Он знал, что тащит уже труп, но это не умаляло его удовольствия. Он часто поглядывал в зеркало заднего вида, как за машиной волочится ее истерзанное тело, оставляя широкий красный след на полоске чистого, свежеуложенного асфальта. И он гнал по мерцающему шоссе с толстой сигарой в углу рта, ухмыляясь и гогоча, как сумасшедший киношный злодей. Да, жизнь хороша здесь, в стране грез.

Следующий удар пришелся по ребрам и вырвал его из сна. Он схватился за длинный шест, просунутый сквозь рейки в воротах стойла. Человек с другой стороны вскрикнул и выпустил его. Хоук подтянул к себе орудие и увидел, что у него в руках старая лопата, покрытая грязью и ржавчиной. Рукоять на ощупь была совсем хлипкая. Он с отвращением отбросил штуковину в сторону и всмотрелся в клубящийся, бесформенный мрак по другую сторону ворот. Было слишком темно, чтобы различить детали, но он чувствовал, что у стойла стоит не один человек. Он понял это по легкому различию в манере дыхания и по тому, как некоторые участки тьмы казались гуще и шире других.

Он ухмыльнулся и сплюнул комок слизи на ворота. - Что, нравится представление, мать вашу?

Кто-то хихикнул.

Потом чей-то более низкий хохот.

И приглушенный смешок.

Хоук снова схватил лопату и поднялся на ноги, хрустнув затекшими суставами. Да уж, штуковина была тоньше, чем нижнее белье шлюхи, но может, получится ударить ею разок кого-нибудь по голове, для устрашения. Он поднял лопату и шагнул к воротам, но остановился, как вкопанный, услышав громкий щелчок в темноте. Внутренне пространство стойла залил такой яркий свет, что он зажмурился. Он прикрыл глаза рукой и подался вперед, вглядываясь сквозь рейки. За воротами стояло четверо. Девушка и три парня, один из них держал над головой лампу Коулмана. Он понял, что одна из них девушка, по огромным буферам. Это были сиськи порно-звезды. На них можно было улететь в Африку. Но от лица можно было проблеваться, как ночью после закрытия бара в восточном Нэшвилле. Оно было все какое-то деформированное. Гигантский, выступающий лоб. В основном лысая кожа черепа с редкими пучками жидких, грязных волос, торчащими из нее как кусты на пустынной равнине. Неестественно огромные, вывернутые скулы явно были такими уже с рождения. Свиноподобный нос был самой привлекательной чертой ее лица. Или менее тошнотворной. Парни рядом с ней выглядели так, будто их исторгла та же самая больная утроба. Это были монстры, все до единого. И все они таращились на него, ухмыляясь, разглядывая, словно он какое-то животное в клетке зоопарка. Один из парней, самый длинный и тощий, пялился на него, выгнув сосискообразные губы, и, постанывая, шерудил одной рукой в штанах.

- Вы больные маленькие ублюдки.

Девушка прикрыла рот и снова захихикала.

Хоук знал, что у него есть только один удар лопатой. Мисс "Кошмарная Америка" и мастурбирующий жердяй были одинаково привлекательными мишенями. Глаза жердяя закатились, и из широко раскрытого рта вырвался звук, похожий на блеяние какого-то большого и тупого животного со скотного двора. Он выгнул спину и его набухший член выстрелил потоками спермы, белые брызги блеснули в ярком свете лампы.

Хоук принял решение.

Так или иначе, выбор пал на тощего извращенца.

Он снова поднял лопату и двинулся к воротам. Маленькие монстры съежились и попятились. Хоук испытал небольшое удовлетворение, увидев страх на их уродливых лицах. Это продолжалось, пока он не понял, что их внимание обращено не на него. Они жались друг к другу, дрожа от страха, пока нечто из дальнего конца амбара приближалось к ним. Длинная тень выросла из тьмы и упала на них, создав иллюзию скачущей между стойл фигуры. Тень была словно соткана из липкой тьмы. Чернее сердца самой темной первобытной ночи. Приблизившись, она словно поглотила свет, исходящий от лампы.

Хоук бросил лопату и стал отступать, пока не уперся спиной в стену. Сердце учащенно заколотилось, колени затряслись. Болезненный страх начал скручивать внутренности. Хоук снова почувствовал зловещее присутствие Гарнера. Он в ужасе смотрел, как текучая чернота поглотила детей Кинчеров. На мгновение показалось, будто она вычеркнула их из жизни. Раздавшиеся пронзительные крики опровергли это впечатление, а тень выросла еще больше, размахивая вокруг извивающимися черными щупальцами. Лампа Коулмана ударилась о землю и откатилась к двери другого стойла. Ее мощный луч ударил в крышу амбара, осветив узкое пространство между рядами стойл достаточно, чтобы Хоук получил ясную картину происходящего.

Хотя он все равно не захотел бы видеть такое.

Боже, нет.

Но его глаза оставались открытыми, вынужденные наблюдать благодаря какому-то мазохистскому импульсу, посланному подсознанием. Какая-то нездоровая часть его психики жаждала свежего кошмарного материала. И даже для такого типа как Хоук, насильника, человека, почти лишенного такого понятия как совесть, увиденное потрясло его неимоверно. Такое не должен был видеть никто. Толстое щупальце тьмы обвилось вокруг руки длинного парня, изогнулось, и вырвало ее из плечевого сустава. Парень завопил, из большой, рваной раны фонтаном брызнула кровь. Щупальце снова изогнулось, и оторванная рука пролетела во тьме, шлепнувшись в стойле Хоука.

Хоук закричал.

Он закрыл глаза руками, но то же самое нездоровое, безудержное любопытство заставило его смотреть сквозь пальцы на продолжающуюся резню. Крики вскоре утихли, уступив место мучительным стонам и невнятным мольбам о пощаде. Хоук слышал треск чего-то рвущегося. Это чудовище рвало на куски обмякшие тела умирающих детей. В стойло продолжали лететь части тел. Голова девушки ударилась об стену и упала рядом с ним. Хоук взвизгнул, когда чья-то рваная культя отскочила от его головы и скатилась на землю. Он отпихнул ее ногой в сторону и боком торопливо пополз в угол. Он зажмурился, когда на землю рядом с ним шлепнулись внутренности. Печень или поджелудочная ударила в колено и сползла по бедру, вызвав пронзительный, девичий крик из его ноющих легких. Он попятился боком в противоположный угол, но нигде не было спасения от кровавого дождя. В стойло влетело широкое кольцо кишечника, на мгновение зависнув в воздухе, как лассо какого-то безумного демона-ковбоя, что было не так уж и далеко от истины. Орган шлепнулся ему на лицо и Хоук смахнул его, снова вскрикнув, но остался на месте, зная, что любые дальнейшие попытки уклониться от ударов бесполезны. К тому же, в этом и был весь смысл этого безумного действа - искупать его в крови и кишках, сунуть в смрадные глубины абсолютного порока. Хоук вспомнил некоторые вещи, которые Гарнер говорил ему накануне. Безумные вещи. Яркие отблески ада. Обещания кошмара.

И это продолжалось.

Вот сердце.

Легкое.

Еще смотанные кольца кишечника.

Почка, язык, рука, кисть, еще рука, глаз, член, ступня, искромсанный желудок, кучи какого-то неподдающегося определению месива.

Хоук уткнулся лицом в руки и ждал, когда бойня закончится.

А она продолжалась.

Гадости продолжали падать на него и рядом с ним.

Потом все закончилось с внезапной переменой в атмосфере. Воздух в амбаре разрядился, в нем уже не было электрического шипения демонической энергии. Хоук открыл рот и с благодарностью втянул в себя чистый воздух, хотя его разум балансировал на грани необратимого погружения в кататонию. Каким-то образом ему удалось удержаться на краю бездны.

Но она была уже так близко.

- Открой глаза.

Хоук не хотел, но ослушаться этого громоподобного голоса было не возможно.

Он убрал руки с лица и, подняв голову, увидел по другую сторону от ворот темный контур стройной мужской фигуры.