Театр старых мишеней - Деревянко Илья Валерьевич. Страница 6
– Тебе случайно не померещилось? – недоверчиво спросил заспанный Капитоныч. – В смысле проникновения сквозь стену!.. А о профессоре Гончарове я немало наслышан! Маститый ученый с мировым именем и действительно проживает в тринадцатой усадьбе!
Аркадий оторвался от вещей и окинул толстяка долгим, сожалеющим взглядом. Как умственно неполноценного.
– К твоему сведению, НАСТОЯЩИЙ Гончаров находится в Швейцарии, на медицинском симпозиуме, – четко, раздельно произнес он. – Уехал четыре дня назад, а вернется не раньше пятого августа. Уж я-то точно знаю! Моя полюбовница Ирка у них в доме кухаркой служит. Впрочем, если хочешь, – оставайся! Жди от Суховеева получки. Заодно проверь личность «маститого ученого с мировым именем». Но учти, я предупреждал!!!
– Нет-нет-нет! – вскакивая, засуетился вмиг побелевший Капитоныч. – Погоди, Аркаша, я с тобой... Кстати, а как выбираться будем?! Через ворота-то боязно!!!
– На дальнем конце территории, за дровяным сараем есть маленькая заброшенная калитка, – подумав, сказал садовник. – Там и пройдем!
Спустя десять минут последние два представителя прислуги навсегда покинули жилище бывшего киллера. Вслед за ними, сорвавшись с цепи, помчался пес...
А тем временем сам Вадим Петрович ворочался, стонал и визжал во сне. Грезился Суховееву безликий убийца, выходящий из зеркала и стреляющий ему в голову. Каждый раз череп раскалывался от боли, и экс-киллер, вылетев из собственного тела, попадал в океан бушующего, нестерпимо палящего темного пламени, где испытывал воистину нечеловеческие страдания. Затем, по истечении несколько мучительных минут (а может, часов?!) он опять оказывался напротив злополучного зеркала, и все повторялось по новой. С точностью до мельчайших деталей...
Наконец, по прошествии целой вечности навязчивый кошмар вдруг закончился, и Суховеев с трудом разлепил заплывшие веки.
– Сон! Всего-то навсего сон! – с огромным облегчением просипел он, полежал неподвижно с минуту и, полностью проснувшись, осторожно осмотрелся. Толпа мертвецов исчезла, но не бесследно!
В комнате царил ужасающий кавардак! Мебель была поломана, музыкальный центр разбит вдребезги, шторы, картины и люстра сорваны с мест, на персидском ковре виднелось множество грязных следов, а у изголовья покосившейся кровати возвышалась гигантская куча смердящего кала, усыпанная жирными, зелеными мухами. Воздух пропитался запахом дерьма и еще чего-то непонятного, но на редкость противного. Однако щеколда оставалась задвинутой изнутри!
Вадим Петрович сперва онемел в шоке, а потом, минут через пять, его захлестнула волна бешеной, ослепляющей ярости.
– Гор-нич-на-я-я-я!!! – сцапав известный читателю нож, по-волчьи завыл он. – Глашка, стерва, твою мать! Сюда, бегом! Какая б... мою спальню изгадила и куда ты, прошмандовка, глядела?! Я же те, суке, глотку в натуре перережу!!!
– Напрасно надрываетесь, уважаемый! Глашки в доме нет, да и прочая прислуга удрала, – неожиданно прозвучал в ушах экс-киллера тяжелый, низкий голос. В комнату с веранды неторопливо прошел незнакомый пожилой человек в глухом черном костюме, в пенсне и с кожаным «дипломатом» в руках.
– Кто вы? Как здесь очутились?! – потрясенно пробормотал Суховеев.
– Я профессор-невропатолог Гончаров Савелий Иванович, – с готовностью пояснил незнакомец. – Ваш сосед по поселку из дома № 13. Садовник Аркадий Песков, перед тем как убежать, позвонил мне на мобильник и сообщил – у вас серьезные проблемы с психикой. Я как раз нахожусь в отпуске. Вот и решил помочь. По доброте душевной!
Пару минут Вадим Петрович с натугой переваривал услышанное.
– А в-вы с-сумеете м-меня в-вылечить? – выдавил, наконец, он.
– Разумеется! – басовито рассмеялся «профессор». – Как два пальца об асфальт!!! Но только при условии – вы будете со мной полностью откровенны!
– В каком смысле? – насторожился бывший киллер.
– Во всех смыслах!– смерив его жгучим, пронизывающим взором, подчеркнуто произнес «Гончаров». – Например, я должен досконально знать ваше прошлое. И земные ипостаси призраков, которые преследуют вас с вечера двадцать восьмого июля... – «Профессор» выжидательно замолчал, а Суховеева прошиб ледяной пот: «Откуда ему известно о призраках?! – трусливо метнулось в голове. – Неужто старый хрыч умеет читать чужие мысли?!»
– Конечно, умею! – вслух сказал «сосед». – Это, кстати, не так уж сложно. Телепатией владеет любой психиатр средней руки, а я, к вашему сведению, ученый с мировым именем! – «Гончаров» горделиво подбоченился. – И убивать меня не следует, – перехватив очередную, заполошную мысль Вадима Петровича, лениво добавил он. – Во-первых, не получится, – тут «профессор» шевельнул мизинцем, и нож, самопроизвольно вырвавшись из руки Суховеева, отлетел в дальний угол спальни. – А во-вторых, Яне выдам вас милиции ни при каких обстоятельствах! Можете не сомневаться!!!
– Почему я должен вам верить? – еле слышно пролепетал бывший киллер. Конечности у него предательски тряслись, сердце екало, содержимое кишечника настойчиво просилось наружу...
– А у вас, любезнейший, нет иного выхода! – снисходительно усмехнулся «Гончаров». – Или вы хотите провести остаток жизни в психушке?!.. Да ладно, ладно, не переживайте! – взглянув на вытянувшееся, посеревшее лицо «пациента», успокаивающе заворковал «ученый». – Так и быть, открою секрет. Мы с вами одной веревочкой повязаны! Помните фармацевта Степаненко? Так вот, его «заказал» я, через... – Тут «профессор» назвал имя, фамилию и отчество посредника. – Гонорар составил сто тысяч долларов наличными. Ну... теперь верите?
Суховеев судорожно кивнул. Рассудок у него уже в значительной степени помутился, а потому Вадим Петрович не обратил внимания на целый ряд вопиющих странностей в речи и поведении «Савелия Ивановича». И уж тем более не догадался прояснить способ, каким «сосед» проник в запертую, покинутую прислугой усадьбу, а потом вдруг очутился на веранде, на которую, между прочим, можно было пройти исключительно через спальню Суховеева!
Тем временем «профессор» с нескрываемым злорадством наблюдал за «пациентом», превращающимся буквально на глазах из бодрого цветущего мужчины в дряхлую развалину. «То ли еще будет, ой-ей-ей!»
– Пройдемте в другое помещение, – внезапно предложил он. – Тут малость не прибрано. А главное – МОЙ способ лечения требует большего пространства!
Не дожидаясь согласия, «Гончаров» направился к дверям. Раздетый, понурый экс-киллер покорно поплелся вслед за ним...
«Савелий Иванович» привел Суховеева в примыкающий к особняку крытый теннисный корт, небрежным взмахом руки сотворил из пустоты два деревянных кресла, жестом предложил «пациенту» садиться, уселся сам, забросил ногу на ногу и с умным видом понес несусветную околесицу.
– Метод исцеления психических недугов, запатентованный мной во Всемирной Лиге Некрофилов, называется «Театральный шок» и дает стопроцентную гарантию выздоровления, поскольку я никогда не следую устаревшим шаблонам жанра, а как истинный гений борюсь с общепринятыми эстетическими положениями и дерзко попираю существующие нормы. Одним словом, по выражению философа Канта, «даю науке законы». Суть метода заключается в следующем: провести больного по нескольким актам суровой, страшной трагедии (которая для зрителей будет комедией), шокировать, деморализовать, заставить выть от горя (одновременно потешая публику) и в финале дать ему безотказное, сильнодействующее лекарство. Лечение строго дифференцировано, в зависимости от личности пациента. Наш с тобой целительный спектакль, – незаметно перешел на «ты» «профессор», – будет называться... Хотя, неважно! Название тоже изжитый анахронизм!
– А где же зрители? – осмелился спросить полуспятивший Суховеев.
– Верно, упущение с моей стороны, – согласился «Савелий Иванович» и оглушительно хлопнул в ладоши.
Теннисный корт моментально заполнился уродливыми, человекообразными существами, которые сразу же начали топать ногами, свистеть, улюлюкать и остервенело швыряться всякой зловонной дрянью, попадающей, впрочем, в одного лишь Вадима Петровича.