Выкуси - Немцов Максим Владимирович. Страница 2

Верняк. Опа!

Кароч, выяснилось: Хлад, тогда известный под именем Томми, Графинею был избран в дневные приспешники, кровавые закусоны и жаркие мартышки любви, ибо работал по ночам в «Безопасном способе». А потом этот старый вампирюга, который Графиню обратил типа неделей раньше, начал до них доебываться — стал говорить, что убьет Томми, и аще усложнять Джоди весь реал. Тащемта Хлад и его ночная бригада долбарей из «Безопасного способа» (их прозванье — «Животные») потом выследили этого альфа-вампирюгу, который дрых у себя на здоровенной яхте в Заливе, и сперли оттуда типа до фига всякого искусства, а потом взорвали эту яхту нахрен вместе с вурдалаком внутри, отчего все мировосприятие у вампирюги этого пошло хабанерой без смазки, а когда он из воды-то вынырнул, они по нему еще как следует оттоптались гарпунными ружьями и чем не.

Верняк аще! Ох-йоп-боженька-милостивый-и-лошадки-в-шашлыке! Верняк. Это же лишний раз подтверждает, как лорд Байрон в стихе одном говорит: «При наличии шмали и взрывчатки в достаточном количестве даже тварь самой изощренной и древней темной силы можно расфигачить парой-тройкой укурков».

Это я парафразирую. Может, и Шелли так сказал.

Графиня тащемта спасла старого вурдалака от поджарки, только легавым дала слово (а там было два легавых), что увезет его прочь и никогда больше в Город не вернется, но потом они спать рухнули, и Хлад, который никак не смог смириться с мыслью, что ему придется Джоди потерять, стащил их вниз к скульпторам-байкерам и покрыл всех бронзой. Но когда пытался объяснить Графине, зачем он это сделал, он просверлил ей уши в бронзе, и она обратилась в пар, просочилась в комнату и превратила его самого в вурдалака. Отчего он тотально пришел врасплох, птушто ни ухом ни рылом не ведал, что она так умеет и то, и другое. (Выпариваться и обращать, в смысле.)

В общем, они такие оба типа вурдалаки, вечные в своей любви, только ночные навыки у них отчасти посасывают. Ну, птушто Джоди раньше кормилась одним Томми, теперь она и не подумала, что они станут есть после того, как тот сам обратится в вурдалака. Поэтому они первым делом пошли к этому бездомному, коего тут мы будем звать Уильям, Мужик с Огромным Котом (ибо люди его так и зовут), ибо он всегда раньше сидел на углу Маркет-стрит со своим Четом и картонкой, на которой написано «Я БЕДЕН, А КОТ МОЙ ОГРОМЕН». В итоге они арендовали у него этого огромного кота, Чета, чтоб тот стал им совместным кровавым полдником. Только там выяснилось, что котина громадность Чета в основном была из-за шерсти, посему, дабы споспешествовать процессу кусания и отсоса крови, они его побрили. Я только рада, что в то время еще не была им клевретом, птушто, мне сдается, всем нам очень хорошо известно, кому в итоге эту котю пришлось бы брить.

Но нет! Не вышло. Даже не знаю толком, пчу. А вот Уильям тотально, до степени имей-меня-прямщас, набубенился тем пойлом, которое завалил себе на деньжищи от проката кота, и они в итоге покормились им. Вот тут-то в паству приняли и меня, новоизбранную принцессу тьмы. (Под «паствой» понимается типа банда, ну как банда овец, а не как пастозность рабов повседневных х/б-маек из «Старого флота».)

Это я подсадила Томми на программу обмена шприцев, где он сумел своею бледной худобой убедить их, что он торчок, и ему шприцов выдали, чтоб они смогли качать у Уильяма кровь и держать ее в холодильнике Графине на утренний кофе. Выяснилось, что вурдалак реальную пищу или питье переносит, только если в них есть толика живой человечьей крови. (Графине картошка фри с кровью нравится, а это одновременно tres клево и пиздец какой вывих.)

В общем, едва Графиня с Хладом прикинули, как им нужно есть и пить, Уильям, Мужик с Огромным Котом, куда-то упылил, и Графине пришлось идти его искать, ибо у нее больше опыта в ночной охоте, а мы с Хладом стали перетаскивать барахло из одного логова в другое. Только мне еще пришлось идти затаривать шампунь от вшей для моей бесполезной сестрицы Ронни, которую одолели паразиты, и Хлад услал меня домой пораньше, дабы я избегла гнева материнского модуля, ибо он не хотел, чтоб его клеврету устраивали комендантский час. (Так благородно. Думаю, тогда-то я в него безоглядно и влюбилась.) Потом он взял забронзовелого старого вампирюгу и отнес на набку, дабы скинуть там его в воды Залива, пока Графиня не вернулась. Мне же было с самого начала ясно, что у Томми со старым вурдалаком проблемы ревности и ему от вампирюги этого хочется поскорей избавиться. Вот только темноты не хватило, не успел он добраться до Залива, поэтому пришлось бросить статую у Паромного вокзала на Эмбаркадеро и спасаться от рассвета так, что пятки сверкали. В последний миг на своем лимузине с дурацкой синей шлюхой этой подкатили Животные и сгребли Вурдалака Хлада с улицы, пока его солнцем не испепелило.

Верняк, верняк. ЧЗХ?

(КВС, когда я набиваю тут ЧЗХ, это полагается читать «Чё за хуйня?». То же с ОБМ и ОЯЕ, что означает «О боже мой» и «О я ебу». Лишь совершенно УО зритель «Диснеевского канала» станет произносить это по буквам. Даже ВМЛБП, сиречь «Выкуси мою лилейно-белую попочку», следует произносить по буквам, лишь когда тусишь с монашками или прочими людьми, которым неловко, если им велят кусать кого-нибудь за жопу.)

Тащемта Животные вернулись к себе на работу — это потом, но сперва привязали Хлада к кроватной раме, где синяя блядища его садировала, чтоб он ее тоже обратил в вурдалачицу, раз теперь к ней отошли все те деньжищи, которые Животные выручили за шедевры старого вурдалака, а это типа шестьсот тыщ долларов, и она отныне желала тратить их не спеша и со вкусом, а потому хотела стать бессмертной. Ну а Хлад — он такой вурдалачий лох полный. Никогда никого даже не убивал, с пылью не мешал, ничего — он просто не знал, как это делается. Ему Графиня не рассказывала, что избранный должен выпить вурдалачьей крови, чтоб получить себе темный дар. Вот синяя блядина его и мучила почем зря.

Верняк, ну и сцуко.

Между тем Графиня нашла Мужика с Огромным Котом, а я нашла шампунь от вшей, но мы обе не знали, где Томми. А Графиня обожглась, когда вылезала из каких-то труб горячего водоснабжения, поэтому мной покормилась — прям там в логове, и я вся такая: «Ой блять, я счас себе темный дар получу, а на мне типа лаймово-зеленые „чак-тейлоры“, а в таких кедах стремно становиться тварью невыразимого могущества». Однако ж нет, Графиня лишь отпила моего сангвинного нектара, чтоб быстрее поправиться. Тогда-то, наверно, я в нее и влюбилась безоглядно. В общем, она пошла всех расспрашивать про Томми, и этот совершенно чокнутый бездомный дядька, который считает себя Императором Сан-Франциско (он с двумя собаками своими вечно болтается в северном конце Города), говорит, дескать, один из Животных ходил про Флада расспрашивал.

Поэтому я вся такая: «Ой-ёй».

А Графиня типа: «Ага».

И тут мы опомниться не успели, как стоим в Марине возле «Безопасного способа», и Графиня — а на ней черные джинсы и красная кожаная куртка, а помады нету никакой, — как подаст снизу урной из армированной стали, здоровой, прям как кобла-училка физры у нас в школе, да прямо в витрину, а потом заходит такая прямо в ливне стекла вовнутрь и давай торчкам этим жопы драть. Было достославно. Но никого не убила, что было ошибкой, как оказалось, равно как и, по моему скромному мнению, неношение никакой помады. Птушто хотя драние жоп происходило так же героически, как оно и бывает в реале, гораздо круче было б, намажь она черную помаду, ну, или темно-свекольную хотя бы. Но ей сказали, что ее Томми привязан у Хлёста — это черный парень у них — в квартире.

В общем, срань из них осталась повышиблена, и я им такая: «Вас всех, сцуко, отымли!»

А Графиня мне: «Прелесть какая. Пошли теперь за Томми».

Иногда она бывает такая курва. Кароч, мы присвистываем в ту квартиру, где Томми держат, но когда туда доперли, он по-прежнему к кровати привязан, но та стоит у стены, а он весь голый и в крови, даже прибор его. А синяя блядища дохлая на полу валяется.