Планета призраков - Бушков Александр Александрович. Страница 59

Упертого пруссака Геккеля такие мелочи не смущали. Он вновь взялся за карандаш и изобразил уже не лесенку, а раскидистое генеалогическое древо человека. А заодно исключительно из головы выдумал зародыша «переходного звена»: предъявил рисунок, в котором знатоки биологии моментально опознали человеческий эмбрион с головой обезьяны. И объявил:

- Я так вижу! Таким он был, и точка!

Естественно, посыпались насмешки. Знаменитый физиолог Дюбуа-Реймон тут же заметил:

- Эта родословная стоит не дороже родословной героев Гомера.

Профессор Рютимейер выразился покрепче:

- Гнилые деревья таких родословных, едва построенные, уже разрушаются и загромождают собой лес, затрудняя его разработку.

- Швайне! - беззлобно, порядка ради огрызнулся Геккель и продолжал рисовать древа и лесенки.

Персона, между нами, была жутковатая. «Социальные дарвинисты», полное впечатление, как раз от Геккеля и произошли. Вот пара образчиков его рассуждений.

«Каждый рассудительный и непредубежденный человек обязан рекомендовать теорию происхождения видов и вообще эволюционное учение как лучшее противоядие против безрассудной нелепости социалистической уравниловки».

«Разум является, большей частью, достоянием лишь высших человеческих рас, а у низших развит весьма несовершенно или же вовсе не развит. Эти первобытные племена, например, ведда и австралийские негры, в психологическом отношении стоят ближе к млекопитающим (обезьянам, собакам), чем к высокоцивилизованному европейцу; поэтому об их индивидуальной ценности жизни надо судить совсем иначе».

Генеалогическое древо человека

Милейший дедушка, не правда ли? Дарвина он обожал настолько, что даже порывался создать новую религию в его честь - с храмами, проповедями и всем прочим. Религию он не потянул, но организовал «Союз монистов» - для пропаганды и распространения как дарвинских идей, так и своего в них творческого вклада, образчики которого я только что цитировал. Ничего удивительного, что ошарашенный всем этим Дарвин как-то вздохнул:

- Лучше бы он любил меня поменьше…

Самое интересное - то, что именно Геккель изобрел для «недостающего звена» термин «питекантроп», который прочно вошел в науку, как гвоздь в доску. По-гречески это означает «обезьяночеловек». Обрадованный Геккель пририсовал своего питекантропа на той самой пустой ступенечке… а его родиной предложил считать Лемурию, мифический континент, якобы затонувший в незапамятные времена в Индийском океане, как Атлантида - в Атлантическом. У меня есть циничное предположение, что подобным финтом хитрый пруссак обеспечивал себе пути к отступлению на случай, если при его жизни косточек «недостающего звена» так и не отыщут. Поди сыщи его на морском дне… Вам же немецким языком сказано: потонула Лемурия! Вместе с питекантропами! Я так вижу!

Но не торопитесь над Геккелем смеяться. Это Дарвин, скончавшийся в 1882 году, так и не увидел своими глазами ни единого вещественного доказательства в поддержку своей теории. А вот жутковатый дедушка Эрнст Геккель, покинувший наш мир в 1919 году, так уж сложилось, успел насмотреться и нарадоваться на измышленного им питекантропа…

Следующая глава как раз и посвящена поискам «недостающего звена» - долгим, старательным, порой трагикомическим и, как теперь представляется, совершенно безрезультатным…

Глава четвертая

Погоня за призраком

Забегая вперед, скажу, что ученые все же ухитрились отыскать самую-самую первую праобезьяну. То есть, это они так говорят. Считают небольшого зверька тупайю из тропических лесов Юго-Восточной Азии самым древним известным науке родичем обезьян. Правда, за миллионы лет этот «родич» так и не захотел отчего-то эволюционировать, оставшись зверьком величиной с крысу, мало похожим на обезьяну и питающимся исключительно насекомыми. Почему так стряслось, ученые не объясняют - а впрочем, палеонтология, сиречь наука о наших древних «предках» - дисциплина настолько своеобразная (мягко выражаясь), что разобраться в ней без помощи толкового психиатра дело безнадежное…

Итак, к началу последнего десятилетия девятнадцатого века дарвинистов развелось, как собак нерезаных. А с вещественными доказательствами дело обстояло по-прежнему крайне кисло, то есть никак. И потому наиболее практичные защитники теории эволюции выдвинули простой тезис: «Хватит болтать, копать надо!»

Руки у них чесались добыть наконец из земли кости самой первой обезьяны, чтобы окончательно спихнуть Господа Бога с корабля современности. И никто не думал, что занятие это порой чревато самыми трагическими последствиями.

В чем, например, на собственном горьком опыте успел убедиться незадачливый русский помещик Костомаров, отец знаменитого историка. Был он, так уж карта легла, воинствующим безбожником и ярым поклонником французских материалистов вроде Вольтера и прочей мелкой нечисти. Причем настолько подвинулся на этих идеях, что пропагандировал их даже среди своих крепостных.

На чем и погорел - его с целью вульгарного ограбления пристукнули собственный кучер и двое лакеев, как оказалось, весьма близко к сердцу принявшие поучения барина. На следствии один из убивцев так простодушно и рассказывал: «Сам барин виноват, что нас искусил: бывало, начнет всем рассказывать, что Бога нет, что на том свете ничего не будет, что только дураки боятся загробного наказания, - мы и забрали себе в голову, что коли на том свете ничего не будет, то значит, все можно делать». Согласитесь, логика безукоризненная, не правда ли?

Фантазийный питекантроп, ради пущей солидности пририсованный Гексли к теории Дарвина в те времена, когда останков «предков человека» еще никто и не думал искать. Очередная химера, к которой ее автор требовал серьезного отношения

Но вернемся к нашим баранам… точнее, палеонтологам. Хотя, строго говоря, самого этого термина еще не существовало, энтузиасты-первопроходцы уже появились.

Первым из них на скрижалях палеонтологии числится голландский медик Эжен Дюбуа. Голландцы - народ в большинстве своем крайне флегматичный, но исключения на то и существуют, чтобы подтверждать правило. Сей молодой человек к тридцати годам так упоенно читал Дарвина, Геккеля и прочих основоположников единственно верного учения, что в конце концов решил сам поискать вожделенного питекантропа.