Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине - Шубин Александр Владленович. Страница 95

С началом «Великого перелома» ОГПУ провело аресты махновцев, причем не только единоличников, но и коммунаров. Их коммуны превратились в колхозы и совхозы, 1 февраля 1934 г. арестом восьми человек были ликвидированы остатки Харьковской федерации анархистов. Последние анархистские группы в СССР просуществовали до 1937 г. Так, на Сталинградском химзаводе существовала пропагандистская группа анархо-синдикалистов и троцкистов (с ней контактировал Белаш). В условиях тотальной зачистки 1937 г. были уничтожены все известные махновцы. Не стал исключением и Белаш. Но он оставил подробные показания — своего рода историю анархистского подполья. Характерно, что в ней много пробелов — Белаш часто ссылается на то, что не помнит имена ^{824}. Так что кто-то из участников анархистского подполья мог и пережить Большой террор, прекратив пропагандистскую работу.

Из-за гражданской войны и сопровождавших ее разрушений Российская революция смогла выполнить лишь часть своих задач. Тем не менее, крестьяне сохранили в своем владении полученную в результате революции землю. В этом отношении Махно победил. Были закреплены такие итоги революции, как отказ от национально-аристократических принципов формирования правящей элиты, развивались элементы социального государства (система страхования и социальных выплат).

С введением НЭПа большевикам пришлось отступить от доктрины непосредственного перехода в ходе революции к централизованной нетоварной экономической системе («коммунизму», «социализму»). Теперь перед новым штурмом следовало собраться с силами, поднакопить экономический жирок. Либеральная интеллигенция рассуждала о предстоящем перерождении большевизма в «нормальное общество», о повторении «термидора», завершившего Великую французскую революцию. Этого боялись и большевики. В эмиграции об этом же с горечью писали и анархисты — большевики пошли неправильным путем, по дороге, которая ведет не к коммунизму, а к капитализму.

Но большевистская элита, наблюдая «буржуазное разложение» и своих кадров, и бюрократии вообще, и общества, планировала возвращение атмосферы «военного коммунизма» на новой основе. Никаких политических уступок, твердый авторитарный режим, подавление фракционной активности в партии и оппозиционных групп вне ее. Государственно-политические итоги революции были оформлены созданием нового государства — СССР, которое наряду с централизованной партийной структурой должно было обеспечивать культурную автономию и государственно-политическое единство народов бывшей Российской империи и стран, в которых в будущем победят коммунисты. Структура СССР была рассчитана на успехи «мировой революции» и учитывала опыт гражданской войны на окраинах — в том числе украинского сопротивления «русификации» 1919 г.

Незавершенность революции, невыполнение ее демократических и части социальных задач, имела тяжелые последствия. Авторитарный характер режима создавал идеальные возможности для произвола бюрократии — правящего класса, наспех сформированного из самых разных слоев общества, как правило из представителей низов, часто потерявших связь со своей социальной средой, получивших опыт жестокой войны и кровавого террора, но не ставших от этого компетентными в области хозяйственного строительства. Партия и правящий класс не имели достаточного количества компетентных кадров, чтобы решить все многочисленные проблемы, возникающие в обществе. При этом отсутствие демократии не позволяло разделить ответственность за происходящее с другими общественными силами.

В то же время в результате революции Россия первой в мире создала систему государственно-монополистического регулирования индустриального хозяйства, которую только десятилетие спустя, и учитывая российский опыт, стали строить такие развитые страны, как США и Германия. Россия стала «опытным полигоном» последующих реформ Рузвельта, Гитлера, Муссолини, Народного фронта во Франции и др. НЭП стал первой системой всеобъемлющего государственного регулирования индустриально-аграрной экономики в условиях мирного времени (до этого такое регулирование в Европе вводилось в условиях войны). Однако варианты этого пути развития, как оказалось — магистрального в XX веке — могли быть разными (достаточно сравнить модели Гитлера и Рузвельта). Итоги Российской революции, победа в ней большевиков, во многом сузили спектр возможных альтернатив развития страны. Но они предопределили прорыв страны к индустриальному обществу и социальному государству уже в первом эшелоне развитых стран мира — возможность, совершенно нереальная для Российской империи.

Уменьшилось болезненное расслоение крестьян. Бедняки получили землю или ушли «в начальство». Преобладающей фигурой на селе стал середняк, то есть крестьянин, кормящийся преимущественно своим трудом. Кулачество сохранялось, но было ослаблено давлением власти, стремившейся предотвратить образование сельской буржуазии. Общество стало более однородным, социально равноправным, мобильным. Вместе с некомпетентными массами в правящую элиту пришли и талантливые организаторы. Планы индустриального строительства, смелые идеи новых правителей встречали горячую поддержку у многих специалистов независимо от их политической принадлежности. Страна вступала в индустриальную эпоху, переустройство общества на рациональных индустриальных основах требовало миллионов инициативных людей. Обстановка революции и гражданской войны в достатке породила их.

Новая социальная структура, несмотря на сходство с дореволюционной, была еще очень неустойчива, социальные силы были еще далеки от равновесия, давление на правящую элиту с разных сторон нарастало, а сама эта элита формировалась на глазах, была разнородной и смутно представлявшей себе перспективы развития, собственные интересы и цели. В этих условиях и развернулась драма идейно-политической борьбы в правящей коммунистической партии, которая стала переплетением социальных конфликтов, психологических противоречий, столкновения выстраданных идей ^{825}.

Незавершенность даже самых великих революций неизбежна. Они — импульс, их итоги и традиции определяют направление развития на десятилетия вперед. А эти итоги — результат противоборства. В основе советского общества XX века сплелись и государственная мысль Ленина и Сталина, и буйное сопротивление украинских атаманов, и вольнолюбивые лозунги Махно. Таким же компромиссом победителей и побежденных была почти вся наша история после 1917 г. Итоги революции и гражданской войны во многом предопределили дальнейшее развитие Советской культуры, поражавшей мир и своими ужасами, и невероятными достижениями. Сталинский террор и разгром нацизма, начало покорения космоса и «холодная война», голодомор и сытость «застоя», «золотой век» кинематографа и «праздник непослушания» Перестройки — все уходит корнями в Великую Российскую революцию, в ее полюса — вольную стихию и государственную волю, анархическую самоорганизацию и коммунистический режим, повенчанные Советской идеей, за которую ратовали чекисты и повстанцы, коммунисты и анархисты, Ленин и Махно.

Глава 8.

Хранители опыта

1. Анархисты в эмиграции

Оказавшись в Румынии, махновцы были разоружены властями. Нестор с женой были поселены в Бухаресте. Большевики требовали его выдачи, и в апреле 1922 г. Махно предпочел перебраться в Польшу. 12 апреля 1922 г. Махно и его соратники были в Польше помещены в лагерь для интернированных. Советская дипломатия и здесь добивалась его выдачи как уголовного преступника. 19 мая 1922 г. Верховный трибунал при ВУЦИК признал Махно виновным в грабежах и разбойных нападениях, и на этом основании 24 мая и 4 ноября 1922 г. УССР потребовала от Польши его выдачи. Но советские аргументы не убедили польские власти.