Рози – моя родня (с иллюстрациями) - Даррелл Джеральд. Страница 48

– Если ты сейчас же не замолчишь и не уберешься, я не отвечаю за себя, – отчеканила Сэмэнта, поворачиваясь к нему и сверкая глазами.

– Полегче, – сказал Адриан, отступая на шаг. – Ты ведешь себя, точно ребенок.

– А ты, – выпалила Сэмэнта, – ты пьян.

– Я вовсе не пьян, – возразил потрясенный Адриан. – Ничуть не пьянее других.

– Ты пьян, – настойчиво повторила Сэмэнта, – иначе не посмел бы говорить со мной таким повелительным тоном, словно… словно ты обращаешься к лошади.

– К лошади? – ужаснулся Адриан. – Я никогда не обращался к тебе, словно к лошади.

– Именно так. Словно я очень старая и очень плохо объезженная лошадь.

И с этими словами она, к великому испугу Адриана, разразилась рыданиями.

– Перестань, ради Бога, – взмолился Адриан. – Прости… извини меня… только перестань плакать.

– Я не плачу, – ответила Сэмэнта, заливаясь слезами.

– А что же ты тогда делаешь? – спросил Адриан с наигранным весельем. – Принимаешь душ?

Сэмэнта слегка опешила, потом неожиданно рассмеялась сквозь слезы.

– Нет, ты балда, – нежно произнесла она. Адриану показалось, что кто-то пронзил его сердце раскаленным вертелом.

– О, Сэмэнта, – вымолвил он, – я так тебя люблю. Сэмэнта посмотрела на него.

– Что ж, – заметила она погодя, – это похоже на взаимное чувство.

– Ты хочешь сказать, – заговорил Адриан, не веря своим ушам и чувствуя себя так, будто он вознесся в стратосферу на воздушном шаре, – ты хочешь сказать, что я… что ты… что ты и я… что ты…

– Долго же ты собирался признаться мне, – отозвалась Сэмэнта.

– Нет, ты в самом деле хочешь сказать, – твердил Адриан, – что я… что ты…

– Знаешь что, – сказала Сэмэнта, не сводя с него глаз, – если ты еще долго будешь так заикаться, не видать нам медового месяца.

Адриан пылко обнял Сэмэнту и поцеловал ее теплые губы. Затем поцелуями осушил ее слезы (самые крупные и прелестные, какие когда-либо проливала любаядругая женщина) и снова поцеловал губы, проверяя, в самом ли деле они такие же мягкие и нежные, как розовые лепестки.

– Ты хочешь сказать, что согласна выйти замуж за меня? – спросил хрипло.

– Возможно, это новость для тебя,– ответила Сэмэнта, – но я решила выйти замуж за тебя в ту самую минуту, когда увидела тебя лежащим на диване вечером после того несчастного случая с поездом.

Адриан снова недоверчиво воззрился на нее, потом еще раз поцеловал.

– Я должен кому-нибудь сказать об этом, – сообщил он.

После чего промчался через всю кухню к задней двери.

– Эй!! – заорал он, выскочив на лужайку. Мирных, малость хмельных персонажей сцены под дубами будто ударило током. Даже лорд Феннелтри сел.

– Я женюсь на Сэмэнте! – прокричал Адриан.

– Хочешь сказать, что ты только сейчас это обнаружил? – брюзгливо произнес сэр Магнус.

– Но… откуда вам это было известно? – удивился Адриан.

– Секрет, – ответил сэр Магнус. – Есть такое понятие, как профессиональная тайна, которая не терпит разглашения.

– Ты женишься на Сэм? – воскликнул мистер Филигри, прервав беседу с жуком и вскочив на ноги.

– Если вы не против, – сказал Адриан.

– Не против? Да это просто замечательная новость. Выходит, мы теперь породнимсяс Рози!

– У вас случайно не найдется шампанского? – беспечно справился Адриан.

– Отличная штука, – заметил сэр Магнус. – Ничто так не подходит для тоста, как шампанское с вишневкой.

Вся компания дружно проследовала на кухню, и пока мистер Филигри доставал шампанское (чуток теплое, но от того нисколько не хуже), Гонория и Черная Нелл осыпали поцелуями Сэмэнту, после чего Гонория вдруг разрыдалась.

– С чего это ты льешь слезы? – осведомился Этельберт.

– Я всегда плачу на свадьбах, – с достоинством произнесла Гонория.

– Но ведь это еще не свадьба, – возразил Этельберт.

– Почтисвадьба, – парировала Гонория.

Шампанское разлили по бокалам, и сэр Магнус предложил выпить за счастливую пару, что и было сделано с большим воодушевлением. Адриан приготовился в сороковой раз поцеловать Сэмэнту, когда вдруг вспомнил про Рози.

– Боже, – сказал он, – я совсем забыл про Рози. Ей тоже следует выпить по этому случаю.

– Я приведу ее, – пропел мистер Филигри, – приведу бедняжку.

И он выпорхнул из кухни.

– Надеюсь, – обратился к Сэмэнте лорд Феннелтри, – вы окажете мне честь, позволите навещать вас, когда поженитесь?

– Вы всегда будете одним из наших самых желанных гостей, – ответила Сэмэнта. – Да что я – не только вы, все, кто здесь собрался!

– Разумеется, – подхватил Адриан.

В эту самую минуту вновь появился мистер Филигри. Тяжело дыша, весь потный и красный, он вбежал на кухню со всей скоростью, на какую был способен при своем весе.

– Адриан, – пропищал он, – Адриан, живей!

– Что случилось! – испуганно осведомился Адриан.

– Это Рози! Пользуясь тем, что мы ушли, она схватила бочонок с вишневкой и умчалась с ним.

О Господи, подумал Адриан, начинается все сначала.

– Быстрей, – распорядился сэр Магнус. – Мы должны окружить ее, пока не убежала слишком далеко. Вперед!

И он выскочил из кухни с развевающимися сзади фалдами визитки, преследуемый по пятам Гонорией, Черной Нелл, Этельбертом, мистером Паклхэммером и судьей. За ними трусил вразвалку мистер Филигри.

Адриан повернулся к Сэмэнте.

– Ты точнохочешь выйти замуж за меня?

– Абсолютно точно.

– Даже несмотря на Рози?

– Главным образом из-за нее, – улыбнулась Сэмэнта. Адриан быстро поцеловал ее.

– В таком случае я отлучусь на минутку, – сказал он. – Я должен поймать моего единственного здравствующего родственника.

И он выбежал на солнце и поспешил вдогонку за остальными.

ЛЮДИ И ЗВЕРИ

(О Дж. Даррелле и его книгах)

Нет свидетеля честнее книжной полки. Пишущий человек часто выглядит умнее, чем он есть на самом деле, ибо тексту легко удается выглядеть лучше автора; уж, во всяком случае, начитанней. Писать в определенном смысле проще, чем читать. Но библиотека знает все о страстях своего владельца. Потертость корешка – верный знак не только любви, но и постоянства; мимолетное чувство не оставляет следов на переплете. Только когда книгу читают постоянно с детства, она приобретает благородную обветшалость – «печальное очарование вещей». Среди таких книг на моих полках – засаленный «Пиквик», несколько растрепанных томов Гоголя и Достоевского, «Швейк», Конан Дойл, «Три мушкетера», конечно, и еще – неопрятная серо-бурая пачка, засунутая в угол, чтоб не вываливалась. Это – десяток даррелловских книг. Зачитаны все, но одна, без признаков обложки, хуже всех – это самая первая, «Перегруженный ковчег». Мы оба появились на свет в 1953 году, но она, по-моему, сохранилась хуже. Что и неудивительно: я ее читал, сколько себя помню.

За столько лет я убедился в том, что книги Даррелла обладают терапевтическими свойствами: они от всего помогают, от двоек до старости. Не всем, конечно. Но ведь и кошку не всякий погладит.

Читатели Даррелла становятся членами клуба: они образуют всемирное тайное общество. «Тайное» – потому, что сами о нем не знают, пока не встретят себе подобного. Зато потом – не разлей вода: родство душ.

В России Даррелла любили совсем уж запойно. Я думаю, что мы у него вычитывали то, чего другим и не приходило в голову: вопиющую аполитичность. Даррелла, в отличие от большинства окружавших нас писателей, нельзя было вставить в идеологический контекст. В его книгах не было не только правых и левых, но даже правых и неправых. Герои Даррелла делятся не на положительных и отрицательных, а на людей и зверей. Причем, что редкость среди истинных любителей животных, Дарреллу нравятся и те и другие.