Советская военная разведка. Как работала самая могущественная и самая закрытая разведывательная орга - Суворов Виктор. Страница 34

Первый факультет имел три учебные точки — по одной на каждый из трех курсов. Слушатель одного курса никогда даже теоретически не мог встретить слушателей других курсов. И знать нам было не положено, где находятся два других места сбора.

Однако были и еще более секретные места подготовки военных разведчиков. Там готовили нелегалов, то есть тех, кто должен был уходить под глубокое прикрытие.

К такой работе готовили только супружеские пары. Вспомните Штирлица — его образ разведчика-нелегала имеет один существенный изъян с точки зрения работы под глубоким прикрытием. Штирлиц, как следует из его досье, «в порочащих связях замечен не был», при этом, будучи привлекательным мужчиной в самом расцвете сил и принадлежа к элите общества, он вел жизнь «одинокого волка» и не имел в Германии ни жены, ни даже близкой подруги. Именно это бросалось в глаза каждому; в реальной жизни такой мужчина немедленно вызвал бы подозрения. Если он был разведчиком, он не мог и не должен был оставаться одиноким, с ним обязательно должна была находиться женщина-немка.

Учебная точка для подготовки нелегалов — на двоих. Проще всего такую точку устроить в районе правительственных дач где-нибудь в Барвихе или на Рублевке: построить особнячок, обнести высоким забором, и пусть живут себе там. Кого попало сюда не пускали. Тут спокойнее, пьяные хулиганы песни не орут, спать не мешают, милиция бдит, а воздух чистый.

Для каждой пары нелегалов разрабатывалась индивидуальная программа подготовки, учитывающая их знания, характер работы и задач, которые они будут выполнять. Основное внимание уделялось изучению языка той страны, где им предстояло работать, методов разведывательной работы и всего, что было связано с легендой этой конкретной пары. Учебная точка оборудовалась таким образом, чтобы с самого первого дня обучение проходило в обстановке, максимально приближенной к той, в которой нелегалы будут жить в течение нескольких десятилетий. Одежда и обувь, продукты питания и напитки, газеты и журналы доставлялись из той страны, для работы в которой их готовили. Здесь непрерывно транслировались новости и радиопередачи, фильмы и телевизионные программы. К подготовке нелегалов допускали только самых проверенных инструкторов и преподавателей, при этом многие из них могли разговаривать со своими подопечными только через перегородку, не видя друг друга. После нескольких лет такого обучения будущий нелегал знал о стране, где он никогда не был, практически всё — адреса модных ресторанов и популярных ночных клубов, особенности погоды и текущие события, свежие светские сплетни и спортивные новости.

Отбор кандидатов в нелегалы был еще более строгим, чем отбор слушателей Военно-дипломатической академии или добывающих офицеров для выезда за границу. Его проводило каждое их четырех добывающих управлений, занимавшихся агентурной разведкой на территории зарубежных стран за пределами Восточного блока, независимо от других управлений. Требования к кандидатам были очень разными и в значительной степени зависели от конкретных задач и региона, куда их планировали отправить на нелегальную работу. Как правило, кандидатов искали среди офицеров Советской Армии и Военно-Морского Флота, которые могли ничего не знать о существовании ГРУ, и среди опытных офицеров, окончивших Военно-дипломатическую академию и работавших в добывающих или обрабатывающих управлениях ГРУ. Иногда для работы под глубоким прикрытием отбирали молодых людей, окончивших советские гражданские вузы и имевших хорошую языковую подготовку. Высшее образование было обязательным требованием, поэтому минимальный возраст кандидатов в нелегалы составлял от 21 до 23 лет.

Желательно, чтобы нелегалы были людьми советскими, но внешне не слишком походили на типичных русских. У них должны быть очень крепкие корни (близкие родственники, люди, которые им дороги), чтобы нелегалы не теряли связи с родиной.

В Советском Союзе жили сотни тысяч греков и сотни тысяч немцев. Если поискать, то можно было найти финнов, шведов, испанцев.

А испанцы у нас откуда?

Это очень интересная история. В конце 1930-х годов в Испании бушевала гражданская война. Коммунистов поддерживал Советский Союз, он слал в Испанию винтовки и пулеметы, танки, пушки, самолеты, бомбы, снаряды, туда ехали советские летчики, танкисты, артиллеристы, моряки, разведчики. (Вспомните Лёню Бекренева.) А обратно по приказу товарища Сталина советские корабли везли в Советский Союз испанское золото и детей коммунистов.

Детей, как и золото, назад не вернули.

Детей этих в Советском Союзе воспитали правильно. И детей их детей — тоже. Открываю однажды «Красную звезду», а там — фотография старшего лейтенанта, десантника из Уральского военного округа. Все как обычно, только имя и фамилия какие-то совсем не сибирские — Роберто Руэда-Маэстро.

Воздушно-десантные войска состояли из дивизий, но ни одной дивизии ВДВ в Уральском военном округе не было. Откуда же там взялся десантник? Объясняю: у него только форма десантная, но он не простой десантник, он — боец СпН.

Представляю, чем поплатился цензор газеты за такой ляп. Это еще один пример того, как центральная военная пресса, сама того не желая, иногда «засвечивала» ценные для ГРУ кадры.

Но это пример не характерный. А характерно то, что во второй половине XX века Советский Союз раздувал гражданские войны в Центральной и Южной Америке, пытаясь привести к власти левых. Куба, Чили, Никарагуа — где только наши товарищи не приложили руку. Работала тут и военная стратегическая разведка. Потомки тех самых детей, вывезенных когда-то из Испании в Советский Союз, там оказались очень кстати. В том числе и в качестве нелегалов.

Иногда жена будущего нелегала уже имела воинское звание. Когда принималось решение принять пару на подготовку для работы под глубоким прикрытием, ей досрочно присваивали следующее звание. Обычно ее готовили в качестве радиста. Если у пары уже были дети, их отправляли на воспитание к бабушке с дедушкой (которым платили за это неплохие деньги) или в интернат. Когда родители выезжали за рубеж, дети оставались в Советском Союзе в качестве заложников. Если дети появлялись у пары уже во время нелегальной работы за рубежом, они, разумеется, не знали подлинную историю жизни своих родителей, и впоследствии возвращение в СССР становилось для них настоящим шоком.

Если учесть время, затраченное на подготовку, становится ясно, что минимальный возраст, в котором нелегалы могли выехать за рубеж, составлял 27–29 лет, хотя обычно пары выезжали на нелегальную работу гораздо позже, в возрасте около сорока лет, и это устраивало ГРУ по ряду причин. Во-первых, сорокалетние мужчины обычно более уравновешены и к этому возрасту становятся консерваторами: уходят в прошлое бурные юношеские страсти, человек менее склонен к необдуманным решениям (особенно когда перед ним встает выбор: идти в полицию с повинной или продолжать работу), его дети уже живут самостоятельной жизнью, но еще не обеспечены настолько, чтобы стать действительно независимыми, поэтому они — идеальные заложники.

Жена в паре нелегалов в большинстве случаев «присматривала» за мужем. Она контролировала его поведение и предупреждала ГРУ о чрезмерном интересе мужа к женщинам или алкоголю, если таковой возникал. ГРУ справедливо считало, что материнские чувства к детям (особенно если дети остались в СССР) не позволят жене (а благодаря ей и мужу) совершить опрометчивые поступки. По возвращении в Советский Союз муж и жена по отдельности проходили серию глубоких допросов обо всех аспектах их жизни за границей. Если пара решала скрыть что-либо от ГРУ, допросы выявляли это.

Разница между нами, «обычными» военными разведчиками, и нелегалами заключалась в том, что «обычные» разведчики действовали как граждане Советского Союза, а нелегалы выдавали себя за кого угодно, но только не за советских граждан, оставаясь при этом офицерами советской разведки. Нелегалов часто путают с агентами, но это совершенно разные люди: агентом назывался гражданин иностранного государства, работающий в интересах советской разведки. Иногда некоторые из самых ценных и заслуженных агентов получали советское гражданство, им присваивали воинские звания, но даже в этом случае агент оставался агентом. Иностранца, завербованного советской разведкой, могли называть нелегальным агентом, если он по какой-то причине изменил свою фамилию и имя и продолжал работать по фальшивым документам.