Любовник на все времена - Линдсей Сара. Страница 63

— Даже не знаю, всякое бывает…

— Но не с моим отцом. Он никогда ни чем не терпел неудачи. Мои отец и мать — поразительные люди. От одной мысли, что я могу огорчить их, не оправдав возложенных на меня надежд, я прихожу в ужас. Но от мысли, что я могу огорчить тебя… — Генри покачал головой. — Знаешь, что творится у меня в душе всякий раз, когда ты говоришь, что не стоишь меня? — Он опять немного помолчал. — Скорее, это я тебя не достоин. Столько лет я смотрел на тебя и не замечал. Я был слеп.

Его голос дрогнул, и он умолк.

Диана нежно провела пальцем по его губам:

— Не надо так огорчаться. Ведь сейчас мы вместе.

Генри взял ее за руку и отвел в сторону, затем подложил свою руку ей под голову и начал укачивать, одновременно целуя то в щеку, то в макушку, то в губы, пытаясь успокоить ее и уверить в своей любви и верности.

— Нет, я не очень умен, — прошептал он опять, — но у меня все-таки хватило ума влюбиться в тебя и хитрости, чтобы заставить тебя выйти за меня. Кроме того, я не так глуп, чтобы позволить тебе уйти.

Генри проводил Диану наверх, поручив Элли заботу о ней. Затем вернулся в библиотеку, чтобы взять для жены какой-нибудь роман, а для себя он приготовил книгу под названием «Болезни лошадей». Если столь увлекательное чтение не заставит его заснуть очень быстро, то по крайней мере умерит желание приставать к жене. Чтение о том, как следует лечить лошадей от чесотки, охладит его пыл.

По пути он заглянул в столовую, чтобы проверить, навели ли там должный порядок. Все было вымыто, осколки убраны. Он уже собирался выходить, как вдруг вошла миссис Тиммс:

— Прошу прощения, сэр, я полагала, что вы и миссис Уэстон уже легли. Я могу чем-нибудь услужить вам?

— Откровенно говоря, да. Дело в том, что моя жена опять чувствует себя неважно. Если вас не затруднит, принесите горячей воды, а также настойку опия. Я сам приготовлю для нее ее любимый чай. Она немного раздражена, а ее любимый чай поможет ей уснуть.

Экономка недовольно скривила рот.

— Что случилось, миссис Тиммс?

Генри не думал, что экономка заговорит с ним, время-то было позднее, но после минутного колебания она подошла к нему поближе и тихо сказала:

— Сэр, вы простите меня за излишнюю откровенность?

Генри удивился, но молча кивнул в знак согласия.

— Сэр, должна вам признаться, что я не люблю никого осуждать. Нет ничего предосудительного в том, чтобы подольше насладиться радостями брака до появления детей, но есть другие способы, помимо болотной мяты, которые гораздо мягче действуют на организм. Если вас так это волнует, то в таком случае вам следует знать: не стоит пить такой напиток каждый день. Это нехороший чай, после него всегда остается вкус горечи во рту.

Каким-то чудом Генри удалось сохранить невозмутимость. Откровенность миссис Тиммс повергла его в шок. Да, он знал некоторые способы, благодаря которым женщины избегали зачатия. Более того, он сам был немного осведомлен о тех травах, которые помогали женщинам избавиться от нежеланного ребенка. Однако он никак не ожидал, чтобы его Диана, такая юная и простодушная, не только знала об этом, но и сама тайком пользовалась подобными средствами.

Ее страх перед его изменой, несомненно, произрастал из чувства вины и больной совести. Как часто в последнее время она сидела рядом с ним, попивая свой «успокаивающий чай» маленькими глотками и лгала ему. Будь все проклято, он так доверял ей, он открыл ей свою душу, ничего не утаивая. Только теперь Генри понял всю опасную глубину слов Джеймса, когда тот признался ему, что верит Изабелле всем сердцем.

Генри тоже верил Диане всем сердцем, он делился с ней всеми своими радостями и тревогами, думая, что она любит его таким, какой он есть. Взамен он хотел так же полной взаимной искренности и доверия. Генри вспомнил то, что недавно говорил Диане. Ему нужна не только ее любовь, но и полное доверие.

А получалось, что она боялась доверить ему свои страхи. Для того чтобы понять ее побудительные причины, ему не требовалось умение делать логические выводы, чему учил их профессор в Оксфорде. Все было ясно и понятно. Если она не верила в его верность, значит, она не верила, что их брак продлится долго. Если у них родится ребенок, то придется решать, кому из родителей его отдать, возможно, она так же думала, что он может бросить ее и ребенка.

— Мистер Уэстон?

Голос миссис Тиммс оторвал его от тяжелых раздумий.

— Благодарю вас, миссис Тиммс, за информацию. Я даже не догадывался, что причиной недомогания моей жены является именно ее любимый чай. Я сам поговорю с ней, а вас попрошу никому не рассказывать о нашем разговоре. Хорошо?

— Разумеется, сэр. Позвольте мне вместо этого заварить для миссис Уэстон чай с ромашкой?

— С ромашкой? Да, это было бы чудесно. Сообщите мне, как его приготовите. Я отнесу его жене.

— Я могу послать наверх одну из горничных, сэр. Вам незачем ждать.

— О, для меня это нисколько не тяжело, — возразил Генри. Ему хотелось некоторое время побыть наедине со своими тревожными мыслями, прежде чем подняться к Диане. Понемногу он остыл, на смену возмущению пришли жалость и понимание. Он больше не собирался ни обвинять ее, ни упрекать, теперь он думал, как ему успокоить Диану.

В спальной царила темнота, лишь одинокая свеча горела на столе. Диана уже спала в его постели. Поставив чай и книги на стол, он задумчиво посмотрел на дверь в спальню Дианы и покачал головой. Ему припомнился совет отца: нельзя ложиться спать с женой сердитым, но если злость не проходит, лучше спать вместе, чем в разных кроватях.

Быстро раздевшись и задув свечу, он забрался под одеяло. Отвернувшись от нее в другую сторону, он нахмурился, приняв твердое решение — завтра на рассвете уехать в Лондон. Сон не приходил, Генри лежал, уставившись в темноту и с горечью думая, как еще далеко до рассвета.

Глава 21

«Как тебе известно, Джеймс безбожно балует Брайду. Вчера за завтраком я спросила его, как он думает, на кого я была бы похожа, если бы мой отец удовлетворял мой любой детский каприз, любое мое желание. Джеймс весь побледнел, но должна сказать, его решение было однозначным. «Мы ведь не будем все время воевать с Францией. Так вот, когда Брайде исполнится шестнадцать, мы отдадим ее во французский самый строгий женский монастырь, окруженный рвом с водой, в которой плавают хищные рыбы». Разумеется, я согласилась с ним, сказав, что план очень удачный, просто блестящий, и убедила изложить его на бумаге. Когда-нибудь я покажу его дочери, и тогда мы все посмеемся, если только Брида не бросит отца на корм акулам».

Из письма графини Данстон к сестре маркизе Шелдон.

Если бы только она знала, какая опасность подстерегает ее по другую сторону ворот, увиденных во сне. Диана никогда не решилась бы пройти сквозь них. Чудовища из далекого прошлого накинулись на нее и опять потащили в Суоллоусдейл, на то место, где она когда-то так хорошо спряталась. Диана закрыла уши ладонями, но крики ссорящихся родителей все равно отчетливо долетали до ушей. Более того, к родительской перепалке присоединились два других сердитых голоса — голос Генри и ее собственный.

«Прекратите, — взмолилась она, но ее никто не слышал. Хуже того, она не слышала себя. Так тих был ее голос. — Довольно! Остановитесь!»

Что-то разбилось со страшным грохотом и яркой вспышкой, и комната погрузилась в полную тишину. Диана вздохнула, но это был скорее жалобный стон, чем вздох. Ее окликнул Генри. Она хотела идти к нему, но сперва намеревалась узнать, чем кончится ссора родителей. Обхватив руками согнутые колени и положив на них голову, Диана прислушалась, готовая услышать знакомые слова. Ночной кошмар преследовал ее так часто, что со временем боль от него немного притупилась.

И вот эти слова раздались. Диана вздрогнула, отец отказывался от нее почти без колебаний, и тогда она выскакивала из своего укрытия с рвущемся из груди криком: «Нет!»