Лемминг Белого Склона (СИ) - Альварсон Хаген. Страница 44

- К чему это ты? - нахмурился Фрости.

- К тому, - расплылся в ухмылке от уха до уха племянник ярла, - что бонды - воистину глупы. Глупы и слабы. Всегда выбирают себе троллей в господа, а потом плачут. Овцам нужен сильный пастух, чтобы защищать от волков. И от слишком злобных баранов.

- Мало правды в твоих словах, - возразил Хаген неожиданно, - кажется, редко такие чудовища, как этот Гримкель, избираются на тинге. Чаще выбирают людей надёжных, таких, как Борк, альдерман в Эльденбю. Коль я солгал в силу скудоумия, - спешно добавил юноша, - пусть меня поправят разумные мужи.

Разумные мужи не поправили. Зато Рагнвальд Жестокий, побратим Орма, плюнул под ноги - то ли себе, то ли Хагену, а скорее - Фрости:

- Так что же эти бонды не смогли обуздать чудовище? Что же ты, Фрости, не вызвал его на поединок, не отомстил за земляков? Или ты - Сказитель, и это не твоё дело?

Тут все разом замолчали, и жуткая тишина заполонила бьёрсаль. Это был вызов. И все смотрели на побледневшего Фрости. Сказитель же медленно убрал руку с рукояти ножа, откинулся на скамье, неспешно хлебнул пива и криво усмехнулся в глаза Жестокому:

- Рановато я отбыл с Тангбранда, а то, конечно, позвал бы Гримкеля на хольмганг. Но, видишь ли, друг мой Рагнвальд, мне пришлось покинуть родные края, потому что я убил человека по имени Гаутрек Дерьмо. Не подумай только, что мне доставило радость пачкаться в нечистотах - просто Гаутрек, который вполне заслужил прозвище, зарубил моего отца. Мой батюшка Фрости Моёвка был не таким человеком, за которого можно было не мстить. Понимаешь?

- Не держи зла на моего друга, Фрости Фростарсон, - мирным тоном сказал Орм, - он не знал об этом случае. Всяко, тут никто не ставит под сомнение твою доблесть.

- А я готов развеять любые сомнения, - заверил Фрости.

Тогда народ начал расходиться. Тут Мар Дюггварсон бросил Хагену:

- Поди-ка сюда, щенок!

Щенок послушно подошёл. Был бы хвостик - завилял бы. Торкель двинулся было следом - мало ли что, но Хаген жестом остановил его: спокойно, мы - старые друзья, поди, мол, погуляй. Торкель молча кивнул и вышел.

- Твоё лицо кажется мне знакомым, - прищурился Мар.

- Нетрудно сказать отчего, - Хаген убрал со лба волосы, - видишь этот шрам над бровью? Кто из твоих людей оставил его? Впрочем, нет - это был твой сапог.

Мар нахмурился:

- Память моя не стала яснее. Может, освежишь? Где мы встречались?

- На борту твоей снеки. Прошлым летом. Я прыгнул в воду с "Курочки", твои люди меня выловили и немного поучили, как годится.

Лицо Мара вытянулось ещё сильнее и стало похоже на толстую сосульку.

- Так ты тот самый неудачливый тюлень? Это ты грозил Ингмару Хювборгу предсмертным проклятием? Ты изменился, хотя и не выглядишь мёртвым.

- Да как-то не повезло умереть, - пожал плечами Хаген.

- А как сюда занесло? Был рабом, а стал волчонком?

- Меня вытащил Арнульф сэконунг. Отныне я его человек! - гордо сказал Хаген.

- Тогда мне нет удачи тебя убивать, - покачал головой озадаченный Мар. - Ну, садись, коли не боишься, выпьем ещё по чарке! Расскажешь нам, как вещие духи свели тебя с Арнульфом.

Хаген не хотел пить, но и отказывать постеснялся. Кроме того, у него вдруг возникло дело к этому человеку. Представившись как подобает, Хаген потешил Мара и его людей рассказом о своих злоключениях на Эрсее. Мар отсчитал ему полмарки медью:

- Это тебе вергельд за побои. Дал бы больше, так удача меня оставила. Сам на мели.

- А что, герре Мар, - наивно спросил Хаген, - этим летом ты не грабил в Стораде?

Дюггварсон лишь досадливо поморщился, словно болели зубы, и махнул рукой.

- А что Атли Ястреб? - полюбопытствовал Хаген. - Он теперь тоже здесь?

- Ха! - гневно воскликнул Мар. - Да будь здесь этот навозный петушара, я бы забил ему в задницу кол до самой макушки. Хорошо устроился, выблядок куриный, снова повезёт на Эрсей добычу на осенние торги...

- Так вы с ним теперь враги? - округлил глаза юноша.

Выяснилось, что - да, враги. Дело в том, что Мару понравилась Ингрид, ранее бывшая супругой Буссе Козла, а после ставшая наложницей Атли. Хаген не понимал, что волки моря нашли в этой седеющей клуше, но, разумеется, уточнять не стал. Ему было любопытнее другое: Мар соблазнил Ингрид и поклялся взять её в жёны, Атли узнал и дал согласие, однако ночью перебил почти всех людей Мара. Сам сын Дюггви с горсткой верных соратников чудом ушёл. Хотел было вернуться за Ингрид, но Атли той же ночью казнил её так зверски, что даже Мар, бывалый и жестокий викинг, не мог об этом спокойно говорить. Да Хаген и не выспрашивал. Сделав над собой усилие и пригубив ещё глоток пива, он вымолвил, сколь мог почтительно:

- Я хотел бы переговорить с тобой с глазу на глаз, Мар хёвдинг. Если можно.

- Ну, прогуляемся, - кивнул Дюггварсон.

Надобно сказать, Арнульф ни с кем не делился своими замыслами относительно похода на Эрсей, кроме Крака и Хагена, да и тем настрого приказал молчать. Каково же было его негодование, когда на праздник Хлорриди к нему подошёл Мар Тощий и негромко спросил:

- Слыхал, тут кое-кто собрался разграбить Эрсей?

- И от кого ты это слыхал? - осведомился Арнульф, недобро глядя на Крака.

- От одного лемминга.

Седой влепил Хагену звонкий подзатыльник. У парня загудело в ушах, перед глазами поплыли красивые разноцветные пятна, а из носа вылетела козявка, которую он никак не мог выковырять, пролетела над столом, словно чайка над фьордом, и влепилась в оконную ставню.

- Эти побои тоже на мне, - сказал Мар юноше, - сочтёмся. А тебе, Арнульф сэконунг, я так скажу, что коли ты идёшь по осени на Эрсей, то тебе пригодится подмога. Там будет много людей, и не все из них - рабы да бонды.

- Зачем бы мне тебя брать? - буркнул Арнульф. - Меньше доля в добыче...

- Сокровищ там полно! - отмахнулся Мар. - Всем хватит. А мне надобно сквитаться там с одним человеком, и я надеюсь застать его на Эрсее. С неким весьма опасным человеком.

- Если ты про Атли Ястреба, так я знаю, где он гнездится, - Арнульф поднялся из-за стола и начал мерить шагами покои. Затем остановился напротив Мара, склонив голову набок, и вперил в него немигающий орлиный взор, - скажи, ты любил Ингрид?

Мар побагровел, нахмурился и молча коротко кивнул. Его зубы скрипели так, что Хагена пробрала дрожь - мрак чужого горя ужаснул его больше, чем гнев вождя. А вождь усмехнулся:

- Думается мне, ты не станешь слишком ценить свою жизнь, как дойдёт до дела! Есть ли у тебя корабль и люди? Будут ли готовы отбыть к началу осени?

- "Дюфнар" стоит в Эльденбю, - проговорил непослушными губами Мар, - при мне четырнадцать бойцов, и столько же соберу в срок. Только не знаю, чем их кормить...

Тогда Седой вздохнул и отсчитал ему с десяток гульденов:

- Одалживаю в рост: по две марки с гульдена.

- Ты сделался презренным ростовщиком, Арнульф сэконунг? - ехидно бросил Крак.

- Спасибо, достойный сын Ивара, - поклонился Мар, - но может статься, что тебе не с кого будет спросить этот долг.

- Тяжко это горе, но его мы скроем, - уверил его Арнульф.

И до самого отъезда об этом не говорили.

Тем же вечером, когда все напились, нагулялись и отошли ко сну, Арнульф позвал к себе Хагена. Парень испугался, ибо наивно полагал, что всё обойдётся подзатыльником. Шагал через ночной лагерь, скупо озаряемый факелами, но не было пламени, чтобы разогнать тягостную мглу на сердце. "Прогонит, - стучало в висках обречённо, - как есть прогонит. Оставит и Торкеля, и Хродгара, а меня угостит пинком под зад. На прощание". Дошёл до жилища годи, где поселился Арнульф, перевёл дух, выпрямил спину и шагнул за порог.

Арнульф сидел за столом. Один. Перед ним чадил огарок. В тусклом свете виднелся открытый кувшин. И одна чарка, сделанная из оправленного серебром черепа. Пахло вином. Рядом с чаркой лежала курительная трубка с позолоченным мундштуком. Что было странно: Арнульф не курил. "Я так его рассердил, что он теперь станет дымить на старости лет", - горько подумал Хаген. Он и сам затянулся бы для успокоения: увы, гравикинги научили.