Леди Зима (СИ) - Махавкин Анатолий. Страница 102

И вот теперь Джонрако смотрел на обледеневшие створки мощных ворот, гостеприимно распахнутые перед его кораблём и на душе капитана было весьма неспокойно. Всё происходящее вынуждало внутрений голос благоразумия взывать о немедленном бегстве. Да и то, сама картина, перед глазами, навевала недобрые мысли: багровые лучи заходящего солнца, отражаясь в ледяных наростах защитной стены, падали на чёрную воду, по которой медленно, словно нехотя, плыли куски белого льда.

"Морской Чёрт" находился в полумиле от ворот и Джонрако намеревался отдать приказ ещё больше сбавить ход. Мореход опасался возможных (весьма вероятных!) неприятностей. Однако невысказанный приказ замер в его глотке, а команда издала слаженный вопль, разом отпрянув от борта. Струя белого газа, весьма нпоминающего пар, исторглась из распахнутых ворот и прошла мимо корабля. Но веяло от странной субстанции вовсе не жаром. Люди падали на палубу, защищая лица от ледяного крошева и холодного воздуха, обжигающего кожу почище огня.

Собболи заслонил лицо ладонью, на которую предусмотрительно натянул рукавицу и ощутил, как лёд покрывает его шевелюру, превращая бороду в хрустящий колтун. Громко взвизгнул Ива, но капитан не мог рассмотреть пса из-за слёз наполнивших обожжёные глаза. На зубах хрустели осколки мелкого льда, а нос превратился в настоящую сосульку.

Поэтому никто из людей поначалу не увидел, как струя ледяного пара остановилась в миле от корабля, обратившись огромным айсбергом. Только образовавшаяся глыба оказалась не белого, а иссиня-чёрного цыета, словно сама ночная тьма затвердела до плотности алмаза. От непонятной штуки веяло таким ужасом, что матросы, поднявшиеся на ноги, увидев чёрный айсберг, разом отводили взгляд.

Далин провёл ладонью по хрустящим остаткам бороды и скользя по блестящим доскам настила, добрался до капитана. Тот закончил стряхивать слёзы и теперь угрюмо разглядывал зловещую глыбу, от кототрой к воротам города шла ледяная дорожка, напоминающая то ли мол, то ли мост

- Что это было? - прохрипел боцман и с его головы посыпались кристаллики льда, звонко цокающие по корке, покрывшей палубу, - Может, действительно стоит повернуть, мать бы мою так? Эта история разонравилась мне ещё в самом начале, а теперь от неё смердит, как от протухшего трупа! Лопни мои глаза, если я не прав!

- Самый малый вперёд, - Джонрако выдохнул пар и поднял к глазам зрительную трубку, - И гляди, чтобы бортом не задели полосу льда.

Далин хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой и отправился к растерянным матросам. Его место тотчас занял Иварод, временно сменивший окрас шкуры на серебристо-голубой. Периодически собака тёрла нос, балансируя на трёх лапах.

- Ну и что там видно? - спросил пёс.

- Ни хрена! - рассеянно бросил капитан, рассматривая глыбу чёрного льда, - Просто - лёд, но почему то - чёрный. И...

Мореход замолчал и трубка подпрыгнула в его руках, словно пыталась вырваться на свободу.

- Что "И"? - Ива поднялся на задние лапы и выставил голову за борт, будто пытался рассмотреть то, что заинтересовало собеседника.

- Не пойму, что за дерьмо со мной происходит! - Джонрако опустил зрительный прибор и принялся мотать головой, - Будто внутри чёртовой штуковины сидит какая-то мерзость и смотрит на меня. И тяжело так смотрит, что аж наизнанку выворачивает. Чтоб я сдох, если могу долго смотреть на проклятущий лёд!

Ива покосился на него и едва слышно пробормотал:

- Странно, что ты вообще можешь на Неё смотреть, да ещё и так долго, - он хмыкнул и добавил, - Совсем немногие способны на такое.

Огромные ворота, покрытые блестящей коркой, приблизились вплотную и матросы налегли на штурвал. Прходилось искусно лавировать, чтобы протиснуться между стеной, о которую гулко бились чёрные волны и выросшим за считанные мгновения ледяным молом. Корабль скрипнул бортом и бушприт указал в сторону порта. В тот же миг Джонрако, прибывавший в некой прострации, встрепенулся и выронив трубку из рук, рявкнул во весь голос:

- Стоп! Отдать кормовые! - голос капитана сорвался на хрип, - Спустить паруса, черти криворукие!

Матросы не успели сообразить, в чём дело, но привычка повиноваться сделала своё дело и они тут же рванули по местам. Однако выполнить приказ оказалось не так то просто: ванты и канаты превратились в нечто негнущееся, подобное металлу. Кожа ладоней оставалась на шершавом льду и отовсюду доносились громкие ругательства. Предохранитель кабестана пришлось выбивать кувалдой, потому как смазка застыла и шкив не желал проворачиваться. Однако авральные усилия возымели свой результат и оба якоря улетели вниз, в тот миг, когда паруса начали спускаться.

Всё это произошло ровно за мгновение до того, как форштевень корабля вонзился в сплошное ледяное поле, в которое превратилась акватория порта. Вода обратилась в крепчайший лёд и не отдай капитан своевременый приказ, "Морской Чёрт" вполне мог бы расколоть корпус. Едва ли, видавший виды, рангоут выдержал бы ещё и такое испытание. Скорее всего, шхуна рассыпалась бы на обломки и отправилась прямиком на дно.

Далин достал багор и потыкал лёд, убеждаясь в том, что он действительно уходит на большую глубину. Капитан не стал дожидаться конца проверки; он уже подошёл к борту, по пути прихватив ружьё, оставленное кем-то, из команды, во время аврала.

- Трап спустить, - скомандовал Джонрако, - Мордилли, Фаленни, Муртри и Коц идут со мной. Остальным держаться в полной готовности. Если вас захватят ещё раз - спущу шкуру с каждого. Дам столько линьков, что счёт потеряете. Далин, чёрт побери, особенно это касается тебя!

Пока капитан отдавал указания, за борт успели опустить трап и Собболи первым начал спуск, путаясь в полах длинной шубы. Следом направились названные матросы, чьи утеплённые бушлаты не так препяствовали каждому шагу. Спустившись на лёд, Джонрако первым делом изо всех сил топнул, проверяя прочность ледяного панциря. Похоже тот мог выдержать сотню здоровяков, потяжелее капитана.

Сделав десяток шагов в сторону порта, Собболи обернулся и посмотрел на шхуну. "Морской Чёрт" выглядел весьма живописно: обындевевшее дерево корпуса приобрело благородный голубой окрас, с бортов свисали сосульки, а такелаж напоминал украшения благородной дамы. В очередной раз мореход поразился такому кардинальному изменению погоды, твёрдо решив, что оно имеет определённо колдовской характер.

Пока Джонрако разглядывал корабль, светило успело опуститься за высокую стену города и скрылось из вида. Последние лучи ещё дрожали на шпилях исполинских башен, но сам Зар превратился в смутное нагромождение сверкающих блоков. Матросы, чьи головы торчали над бортами шхуны, безмолвствовали, глядя вслед товарищам, уходившим в зловещую морозную ночь.

Капитан отрвал взор от родного корабля и посмотрел дальше, туда, где в конце ледяного мола застыл чёрный айсберг и обнаружил, что тьма внутри странной глыбы нарушается мерцающим багровым огнём. От этого вид непонятной штуковины приобретал дополнительные угрожающие обертоны. Помотав головой, моряк двинулся в сторону города. Матросы, сжимающие длинные ружья, медлено шагали следом.

Однако, не успели они пройти и полсотни шагов, как за их спинами послышались неразборчивые возгласы, ругательства и наконец, звук падения какого-то тяжёлого тела. Все немедленно обернулись, приготовив оружие, для отражения нападения, но обнаружили, что источником переполоха является толстый пёс, ковыляющий следом. Ива успел натянуть поверх природной шубы ещё и видавший виды, протёртый во многих местах, полушубок.

- Ну и какого дьявола тебе нужно, лохматый проглот? - сумрачно осведомился Джонрако, - Думаешь, там, куда мы идём, будет забавно и весело?

- Да, а ещё там будет куча вкусной жратвы и масса доступных самок, - огрызнулся Ива, - Ты меня совсем за идиота держишь? Я просто решил помочь своему старому товарищу и поверь: моя помощь тебе совсем не помешает.

Джонрако пожал плечами и более не оглядываясь, направился к Зару. Коц оживлённо зашептал на ухо Муртри, после чего изобразил некий замысловатый жест. Оба хохотнули и заторопились следом за капитаном. Фаленни что-то задумчиво подсчитывал, делая зарубки на прикладе ружья, зажатого под мышкой. Мордилли угрюмо смотрел на тёмную тушу Дальнего города. Он, единственный из всех, не убирал пальца со спускового крючка.