Клим Ворошилов-2 - Вольф Антон. Страница 15

   Пошла матушка-пехота вперёд, и мы за ней потихоньку потопали. Они развалины от "фаусников" чистят , а мы им огонька подбрасываем по различным целям. "Рыжий" впереди , а четыре оставшихся от роты танка, за нами жмутся. В городе-то сильно не покомандуешь, это в поле , командир на лихом коне , а в уличном бою каждый сам себе голова.

   Мне-то особо не видно как там и что , я внизу сижу. Общая картина только по высказываниям ротного, переговорам по рации , да снарядам , которые Мишаня в казённик забрасывает. Вдруг Казбек материться начал. Оказывается прямо перед нами из переулка вывернул, "брезентовый фердинанд" (СУ-76 прим. автора) и то в право , то в лево - путается у нас под ногами,. Только прошли с полсотни метров, как напоролись на немецкую зенитную установку на гусеничном ходу. Эта как дала из своих четырёх стволов , от шедшей впереди "суки" только клочья в стороны полетели, то ли куски брони, то ли людей. И сразу же столб чёрного дыма . Ротный кричит: "Бронебойный давай быстрей , пока эта сволочь нам морду лица не попортила". Мишка бронебойный вкинул, и тут "Рыжий" рыкнул. Рыкнул так , что башню с немецкой зенитки сорвало как панамку в ветренную погоду.

  Немцы в контратаку пошли и мы чуть отбились. От порохового дыма и гари в танке стало нечем дышать. Вентиллятор не не справляется высасывать пороховую гарь , а люк не откроешь. В поле, понимаешь, после каждого выстрела Мишка выкидывал ещё дымящююся гильзу через люк , а тут не выкинешь . И люки на защёлки закрытые держать приходилось в городе. В соседнем батальоне было два случая , когда в бою немцы забирались на танк, открывали незапертый люк и бросали внутрь гранаты. Вообщем после десятка выстрелов внутри танка самый настоящий ад. А мы высадили почти весь боезапас отбивая немецкую контратаку. Надо где-то снаряды искать . Ротный запросил по радио "Рубина-2" об огурцах для "Рыжего" . Комбат связался с кем надо и через полчаса мы получили "добро" на пополнение боекомплекта на пункте боепитания соседнего полка "самоходов".

  Отправил капитан "Рыжего" на ротный НП, заодно раненых вывезти в тыл , а сам в танк лейтенанта Кузьмичёва пересел.

  При городских боях , раненных только на "броне" и вывезешь. Улицы все, понимаешь, битым камнем, стеклом, осколками засыпаны. Колёсная техника враз себе шины попортит. Вот и возили , когда "летучки" со снарядами и ГСМ приходили , а когда на обычном танке , за башней на трансмисии, расскатывали брезент, на него укладывали раненных и в санбат. А иногда, и тех , кому уже ничем помочь было нельзя ... под брезентом, в последний путь выправляли.

  Вот и сейчас , на ротном КП скопилось раненных пять человек: двое пехотинцев и трое уцелевших танкистов из экипажа лейтенанта Масальского. Им "пантера" попала болванкой прямо в борт. Лейтенант , тот в танке умер. Hаводчика успели вытащить, да только пожил он ровно до ротного КП. И из уцелевших троих водитель , Алешка Кольцов , тот всё больше без сознания был. Осколками посекло ему всю спину.

  Бросил Мишка на трансмиссию , за башню , пару немецких тюфяков из разбитого дома. Мы уложили на них пятерых раненых и поехали потихоньку в санбат. Через три-четыре квартала , Казбек свернул направо в маленькую улочку , где в подвале разбитого кирпичного дома размещался сан.бат нашей бригады.

  Встали мы перед входом , начали раненых сгружать. Смотрю, а Алёшку Кольцова - мех.вода с "тридцатьчетвёрки" в сторону под стенку положили. Не довезли мы Алёшку до врачей, умер он по дороге. Только по самокрутке с Мишаней свернули , как выскакивает из переулка санитарка и с криком "Тигры!" сигает в подвал. Тут кто куда побежал , паника вообщем . Шутка ли , на санбат немецкие танки выходят. Помню, под Харьковым, они наш санитарный поезд расстреляли , специально по красным крестам на вагонах метили сволочи.

  Я кисет в попыхах на крыле кинул и в люк быстрее полез , Мишка за мной . Я по дороге ещё с непривычки о кромку люка правой бровью саданулся . "Бронебойным!"- кричу. "Есть бронебойный, " - Мишка толкнул снаряд в казённик. И мне в ответ , что у нас ещё два фугасных и две шрапнели есть и больше ничего. Надо говорит гада с первого выстрела уговорить . Я ему кричу , чтобы ставил шрапнель "на удар", хоть испугаем заразу. А Мишка ключ найти не может, чтоб шрапнель на "удар" поставить. Казбек нам снизу крикнул , что если их больше одного , то мы после выстрела бронебойным и шрапнели , чтоб выскакивали , не ждали. Иначе всем будет хана. Я сижу, в прицеле поворот из переулка, держу. Вот, вот "тигры" должны появиться. Чувствую , по спине холодный пот течёт, a из разбитой брови кровь льётся на прицел. Вдруг вижу появляется из переулка тигриная морда, cамого настоящего тигра , полосатого и с хвостом. Тигр через дорогу перебежал и в развалины шусь и нет его. Зоопарк, понимаешь, разбомбило недалеко , вот звери и повылазили.Тут на нас такой смех навалился. Меня пополам согнуло , Казбек тот от смеха аж икать начал, а Мишка-то не поймёт, ему то не видно было. Когда мы ему рассказали какого тигра собирались бронебойным угостить, так Мишка тоже от хохота чуть живот не надорвал. Вот же бабы, говорит, вот же племя , живого тигра от танка отличить не могут...Мне, доктор наш, тут же в санбате, несколько швов на бровь наложил , так я хорошо я приложился.

  Заехали мы потом на пункт боепитания "самоходчиков", получили у них снаряды к нашей гаубице и обратно на войну. Вообщем , пока в санбат, пока за снарядами уже темнеть начало, только этой темноты-то в горящем Берлине особо не видно. Кругом пожары, город горит , дым стелется , в воздухе висит гарь и красная кирпичая пыль. Я прицел замучился протирать , через полчаса опять ничего не видно. А на броне слой грязи и этой самой кирпичной пыли , ну может с палец толщиной...

  Бой не замолкает даже ночью . Взрывы , выстрелы, артиллерийская канонада. А мы засыпали под эту "музыку" , как под колыбельную. Я тебе скажу, что после войны , я первое время никак не мог заснуть , слишком тихо было...

  Вернулись мы в расположение роты часам к девяти вечера. Встали возле КП. Теперь перекусить по быстрее и спать. Смотрю я, возле входа, фигура часового, вроде знакомая до боли , маленькая , в кургузой шинельке. "Великанов ты?"- я его окликаю . "Я,"- говорит. "А чего ты тут делаешь? "-спрашиваю . "Да, вот обед вам принёс, однако. Ты иди, кушай , я на посту постою" - отвечает мне Великанов. Смотрю мне ротный из двери машет заходи, мол быстрее.

  Поужинали мы , ребята спать стали укладываться , а я на улицу , покурить вышел, душно в подвале . Прикурил . Великанов подошёл. Разговорились мы. Он мне и говорит, мол плохое это место - Берлин. Небо не видно, всё в дыму и копоти. А когда видно, говорит, небо, то звёзды высоко , однако . Я ему и говорю , что место то конечно поганое, а вот небо. Hебо , то оно везде одинаковое. Нет , возражает мне Великанов. У нас , говорит, на севере, небо чистое , чистое и низкое, низкое. Звезду можно рукой достать. Вот ведь , понимаешь , северный человек , поди пойми , что он сказать хочет. Ладно , говорю ему , врать-то , что звезду с неба рукой достать можно. И тут понял я , что тоскует он по дому , по своему северу и своему небу. Ничего , говорю , немного ещё осталось . Ну неделя , ну две , не больше...

  Вот так поговорили мы с ним , докурил я цигарку и назад в подвал. Только на пару ступенек вниз сошёл, как громыхнёт автоматная очередь снаружи. Я автомат хватаю и обратно. Смотрю, стоит Великанов, и стреляет в небо длинными очередями. "Ты , что ,- кричу - ошалел?" Oн ответил мне, крикнул что-то, только я слов не разобрал. Вдруг, откуда-то сверху, ударили трассеры и перечеркнули Великанова пополам. Я глаза поднимаю , а в небе - парашютисты. Полное небо парашютов. Немцы десант своим на помощь выкинули. Я под стенку метнулся и давай их гадов , огнём поливать. Слышу где-то басовито отозвался ДШК . Потом ещё один . Из нашего ротного КП трассирующие пули полетели. Серега петляя , как заяц добежал до "Рыжего" и через минуту оттуда ударил ещё один пулемёт. Вообщем через минут пятнадцать последних "фрицев" в развалинах добили. Я к Великанову , а он не живой уже. Вот ведь как , только о звёздах мне рассказывал... Ещё одна наша потеря. Утром похоронили мы Великанова под этим самым ненавистным ему небом. Выстрелили троекратным солютом , и вырос ещё один могильный холмик под красной звездой.