Зимняя корона - Чедвик Элизабет. Страница 20

– Простите, – виновато произнес он, вытирая рот. – Со мной всегда это происходит, когда опасность минует.

Амлен внимательно оглядел его, затем окинул взором остальных – как они?

– Но ты не сбежал, а сражался вместе с нами.

Гильом достал флягу с вином, чтобы прополоскать рот.

– Было и правда очень страшно. Но тот, кто бросает товарищей в беде, не мужчина.

Амлен одобрительно кивнул:

– Ты прав. – Он никогда не горел желанием водить дружбу с младшим сыном короля Стефана, но уважал Гильома за то, что тот был честным малым и в трудных обстоятельствах сохранял присутствие духа. Не беда, что после сражения его трясет и выворачивает наизнанку, как молокососа.

Отряд помчался галопом, чтобы присоединиться к армии. Слева лес, справа море. В послеполуденной духоте не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра, и Амлен никак не мог отделаться от запаха крови и смерти.

Глава 10

Дворец Бомонт, Оксфорд, сентябрь 1157 года

Приглушенный свет сентябрьского солнца проникал сквозь ставни в комнату и падал на кровать, где лежала роженица. Адская августовская жара спала, уступив место приятной теплой свежести; небо было голубым, как мантия Богоматери. Алиенора стойко переносила родовые муки, уповая на лучшее будущее. Все шло хорошо, и она заставила себя поверить, что трудности позади и появление на свет этого ребенка предвещает начало новой, счастливой жизни.

Показалась головка младенца, и после очередных интенсивных, но осторожных потуг за ней плавно вышло и все тельце. Повитуха положила розовенькое, с мокрыми золотыми волосиками дитя на живот матери, и новорожденный тут же закричал.

– Мальчик, – сказала повитуха, – прекрасный, здоровый мальчик.

Она взяла его на руки и вытерла полотенцем, а потом, улыбаясь, дала подержать матери. Глядя в маленькое сморщенное личико, Алиенора почувствовала что-то вроде узнавания. Это чадо было знаком того, что Бог все-таки не покинул ее. В мир пришел наследник аквитанского престола, и теперь Алиенора может начать собственную игру.

– Ричард, – тихо произнесла она, ощущая поддержку и прилив сил. – Мой дорогой Ричард.

Младенец смотрел на мать так, будто уже знал свое имя, и сжимал и разжимал крошечные кулачки. Какой молодец, едва вылупился, а уже пытается что-нибудь ухватить!

Пока Ричарда омывали в медном тазу у очага, повитуха занялась Алиенорой. Потом ее вымыли и удобно уложили, а ребенка завернули в мягкие полотняные пеленки и голубое одеяльце. Алиенора была изнурена родами, но противилась сну. Она жаждала держать на руках новорожденного сына, потому что он был не только воплощенной надеждой на будущее, но и счастливым даром, способным исцелить прошлое.

Приехав вечером с охоты, Генрих узнал, что, пока он выслеживал со своим белым кречетом цапель и журавлей вдоль берега Темзы, у Алиеноры начались роды.

Он вернулся из Уэльса всего неделю назад – кампания заняла больше времени и потребовала больше денег и людских жертв, чем он предполагал. Однако понесенные в начале похода потери заставили его пересмотреть план вторжения. В итоге король предпринял новое наступление на валлийские земли и вынудил Оуайна Гвинеда принять его условия и присягнуть на верность. Пока между Англией и Уэльсом воцарился мир, хотя и непрочный.

– Как твой конь? – поинтересовался Генрих у Амлена, когда его брат вошел в зал, выдергивая репей из котты.

– Неплохо, – ответил Амлен. – Всего лишь растянул ногу, но не сильно. Как там дела?

– Пока неизвестно, – сказал Генрих с кислой улыбкой и покачал головой. – Разве ты не знаешь, что по неписаному закону мужчине всегда приходится ждать женщину?

Амлен налил себе кубок вина и сел на скамью, вытягивая ноги.

– А я считал, что этого требуют правила учтивости, а не закон.

– Погоди, вот женишься, тогда узнаешь, закон это или просто учтивость. – Король оглянулся по сторонам. – А куда делся Томас?

– Возится со своей соколихой, – объяснил Амлен. – Она вспорхнула на дерево и чуть не улетела. Сказал, сейчас придет.

Генрих фыркнул:

– Я говорил ему, что птица еще не готова к охоте, но он и слушать не стал. Собирался сегодня запустить ее.

Открылась дверь, и вошла Эмма, лицо ее счастливо сияло.

– Сир, – сказала она, присев в реверансе, – у вас еще один сын, крепенький и рыжеволосый.

– Ха! – Генрих оторвал сестру от пола и запечатлел на ее губах звонкий поцелуй. – Отличная новость! – Его переполняла радость, гордость и облегчение. Рождение еще одного сына означало, что шрам, оставленный смертью Вилла, станет постепенно затягиваться. – А королева? Как она себя чувствует?

– Хорошо, – ответила Эмма. – Утомлена родами, но счастлива, что родился сын. И передает вам поздравления.

Генрих, широко улыбаясь, обернулся к придворным, собравшимся вокруг очага:

– Приготовьте к моему возвращению вина, будем праздновать!

На пороге появился припозднившийся канцлер.

– Томас, у меня родился еще один сын! Что ты на это скажешь?

Бекет просиял:

– Поздравляю, сир, это превосходная новость. Я подарю ему на крестины серебряный кубок. Как вы его наречете?

– Скажу, когда вернусь. – Генрих хлопнул канцлера по плечу. – Что там с твоей соколихой?

Бекет приуныл:

– Ее еще нужно приучать к охоте, сир.

– Ха, а я ведь предупреждал тебя: рано ее запускать.

– Впредь я буду прислушиваться к вашим советам, сир.

– Мужчина должен уважать того, кто лучше осведомлен, – и своего короля, – самодовольно улыбаясь, произнес Генрих. – Томас, тебе еще многому надо учиться. – Он снова покровительственно похлопал канцлера и направился в родильную комнату.

Алиенора сидела в кровати, великолепные золотые волосы рассыпались по плечам. Она выглядела усталой, как и сказала Эмма. В свете ясного сентябрьского дня у ее глаз были заметны легкие морщины, но королева все равно оставалась пленительна. Она смотрела на завернутого в мягкое голубое одеяльце ребенка с такой безмерной любовью и нежностью, что на Генриха нахлынул водопад чувств, в которых он не смог бы разобраться, но ему захотелось плакать. Он наклонился и поцеловал жену в губы, потом передал младенца повитухе, чтобы она развернула пеленки и показала ему сына во всей красе.

У малыша были рыжие, с бронзовым отливом волосы, совсем как у Генриха, и тончайшие золотые бровки. Крохотные кулачки напоминали нераскрывшиеся бутоны. Тельце его было соразмерным, не пухлым и не щупленьким.

– Что за чудо! – воскликнул Генрих и взял ребенка на руки, чтобы все находящиеся в комнате увидели, что сына он признал и очень счастлив.

– Я назову его Ричардом, – сообщила Алиенора тоном, не предполагающим возражений.

Генрих, услышав такую дерзость, нахмурил чело:

– Но почему?

– Он наследник Аквитании, потому это мое право выбрать ему имя. Он сам прославит его и озарит немеркнущим светом.

На мгновение Генрих задумался, но решил, что не стоит перечить жене.

– Раз ты так хочешь, пусть будет Ричард. Но следующего назовем Жоффруа – в честь моего отца.

– Следующего? – Ее глаза сверкнули негодованием. – Полагаю, детей у нас уже достаточно.

Генрих тихо засмеялся:

– Но ты изумительно справляешься с этим, любимая. Благодаря мне ты не просто королева, а основоположница династии, влиятельная дама. Я держу обещание, которое дал в день нашей свадьбы. – Он отдал Ричарда повитухе, чтобы та спеленала его. – Скоро вернусь. Сейчас я должен поднять тост за моего сына.

Генрих снова поцеловал жену и решительным шагом вышел из комнаты, как будто он владеет всем миром. И ведь пока именно так и есть. Алиенора была слегка раздосадована, но лукаво улыбалась. Волшебным образом ее семя смешалось с семенем Генриха, чтобы произвести на свет это замечательное маленькое существо, которое однажды станет превосходным сильным воином, принцем Аквитании.