Гнев - Амблер (Эмблер) Эрик. Страница 32
— Пожалуй, вы правы. Однако для второй встречи надо придумать что-то другое.
Люсия внезапно нахмурилась:
— Я кое-что вспомнила.
— Что?
— Ахмед упомянул, что бригадный генерал Фариси не говорит по-французски. Знает буквально пару фраз, не больше.
— А по-английски?
— Конечно. Это второй язык в Ираке.
— Ну, я говорю по-английски.
— Я имею в виду, когда он войдет в клинику, ему придется записаться на прием или вроде того.
— Я могу ему сказать, что говорить.
— Или обеспечить переводчика.
— Лучше бы они приходили по одному. Особенно на второе свидание. Чтобы у них не было соблазна забрать документы, а деньги оставить себе.
— У вас есть оружие?
— Нет.
— В моей машине есть револьвер. Мне его дала Адель. Можете взять.
Во Франции принято возить с собой в машине заряженный револьвер. Мне этот обычай всегда казался дурацким, но сейчас был не самый подходящий момент, чтобы его обсуждать.
— Хорошо. В любом случае разумнее, если они будут приходить на встречи по одному. Это не только трусость, — добавил я со значением, — но еще жадность и здравый смысл.
Люсия хихикнула; ее не смущали разговоры о трусости, если приправить их долей шутки. Она подлила мне еще вина: мы вновь стали друзьями.
— Одно мы не обсудили — собственно документы.
— Да, давайте я вам расскажу. Никаких трудностей не предвижу. Ахмед сам выбрал страницы, которые собирался показать покупателям. Показать только один раз, и никаких записей. Те сведения, которые они запомнят, не имеют большого значения.
— Сколько там страниц?
— Шесть. Я принесу их завтра утром.
— А остальные документы? Я так понимаю, они по-прежнему в чемодане?
Ее лицо посуровело.
Я ухмыльнулся:
— Тяжело, да? Если все пойдет по плану, скоро наступит тот ужасный момент, когда вы должны будете довериться мне во всем, включая деньги и документы.
Немного покраснев, Люсия встала.
— Думаю, сегодня стоит поесть нормально, за обеденным столом, — сказала она и направилась на кухню.
Проходя мимо дивана, она взяла лежавшую там сумочку, достала маленький пузырек и демонстративно поставила его на журнальный столик.
— Люминал.
II
Клиника располагалась довольно далеко от основных туристских мест, в квартале, где все улицы названы в честь композиторов: Гуно, Верди, Берлиоз, Глазунов. Аптека, как Люсия и говорила, была довольно большой. В витринах красовалось множество рекламных плакатов и цветов из жатой бумаги, так что с улицы почти нельзя было разглядеть, что творится внутри.
Люсия повернула за угол и остановилась. Я вылез из машины и прошел через арку во двор. Из комнаты консьержки доносился звук работающего на полную громкость телевизора. Меня никто не видел.
Во дворе под знаком «частная парковка» стояли две машины и оставалось место еще для двух. Мне не пришлось долго искать заднюю дверь клиники, я сразу увидел ее в углу слева. Рядом к стене была прибита табличка с названием и сообщением, что вход только для медицинского персонала.
Я вернулся к машине и сел рядом с Люсией.
— Похоже, клиника работает. Беспокоит только, что здесь нет никаких гостиниц, где бы он мог остановиться. Зачем ему идти так далеко, если рядом с отелем много других аптек? Что может привести его в этот квартал?
Люсия на минуту задумалась.
— Может, он захочет пойти в кино?
— А тут есть поблизости?
— Я вам покажу.
Снова проехав мимо аптеки, она свернула в ближайшую улицу — авеню Респиги. На углу был кинотеатр «Люкс».
Я записал адрес.
— Хорошо бы он пришел в аптеку с рецептом от врача, — сказала Люсия, пока мы ехали обратно в Больё. — Если за ним действительно будут следить.
— И как это сделать?
— Иракский джентльмен приезжает с Ближнего Востока. Из-за разницы во времени его мучает бессонница. Он спрашивает в отеле, к какому врачу ему обратиться, чтобы получить рецепт на снотворное. Если слежка будет вестись тщательно, они об этом узнают. Он получает рецепт. Все нормально. Затем решает пойти в кино, чтобы скоротать время до обеда. Выйдя из кино, вспоминает про рецепт. Идет в ближайшую аптеку и ждет. В это время у них много народу. Ему придется подождать минут двадцать. Никто не станет задавать вопросов, почему он так долго задержался и что он там делает. Как вам?
— По-моему, вы гораздо лучше планируете такие вещи, чем я.
Она заподозрила иронию и рассердилась:
— К чему эти колкости? Я говорю серьезно.
— Я тоже. На мой взгляд, мысль отличная. Первая встреча важнее, потому что там определится цена. Чем спокойнее будет обстановка, тем лучше.
Последовало короткое молчание. Затем Люсия сказала:
— Я все время думаю про завтрашний день.
— Я тоже.
— Про журналы, газеты и радио?
— Да. А как вы получаете прессу?
— Женщина, которая приходит убираться, приносит «Нис-Матэн» и парижские издания.
— А вечерних газет у вас не бывает?
— Нет, она уходит в середине дня. Придется слушать радио и ждать вечернюю прессу. Я заеду на вокзал по дороге сюда, там свет не особенно яркий. В любом случае риск неизбежен. — Люсия бросила взгляд на приборную панель. — И еще кое-что надо сделать сегодня.
— Что именно?
— Заправить машину. Адель оставила мне две канистры на экстренный случай, но лучше их не трогать. Сегодня вы можете спокойно заехать на автосервис. Тут неподалеку, на улице Арсон.
Люсия остановила машину у перекрестка улиц Бонапарте и Арсон, вышла и двинулась к круговой развязке у подножия горы. Пока она пешком поднималась вверх к Корнишу, я заехал в автосервис, залил полный бак, снова подобрал ее через пять минут и отвез к дому.
Когда я вылез из машины, Люсия протянула мне какую-то старую тряпку, которую достала из кармашка на дверце.
— Лучше пусть будет у вас, — сказала она.
— Что это?
— Револьвер.
Я взял промасленную ткань, в которую было завернуто оружие, и захлопнул дверцу машины.
Люсия улыбнулась:
— Спокойных снов, Пьер.
— Вы позвоните мне, если что-нибудь будет в «Нис-Матэн»?
— Конечно. Сразу, как только останусь одна.
Я смотрел, как она выехала на дорогу, подождал, пока звук мотора стихнет вдали, и пошел по дорожке к пустому дому.
Огонь почти догорел. Я подложил еще полено и поворошил оставшиеся угли, пока камин не разгорелся снова. Тогда я развернул револьвер. Он был полностью заряжен.
В Голландии я служил в армии. Как выпускник университета, большую часть срока я провел в образовательном центре, где преподавал иностранный язык. Во время базового курса подготовки я научился разбирать и чистить винтовку «Армалайт АР-10» и даже стрелять из нее, но на этом мои познания в области огнестрельного оружия заканчивались. Я всегда считал, что пистолеты и револьверы — оружие офицеров, полицейских и преступников.
Я осторожно осмотрел револьвер, ища предохранитель, но ничего не нашел. Через какое-то время я все-таки нашел защелку, освобождающую барабан, и вынул патроны. Это позволило мне, не прострелив себе ногу и не повредив мебель, сделать важное открытие: когда нажимаешь на курок, барабан поворачивается, а молоточек поднимается и падает.
Огонь снова ярко разгорелся, но мне все равно было холодно. Я перестал играть с револьвером и отложил его, разряженный, в ящик комода. В голове крутились мысли о завтрашнем дне.
Люминал лежал там, где его оставила Люсия, на журнальном столике. В бутылочке было шесть таблеток по пятнадцать миллиграмм. Я принял три и лег спать.
III
Я проснулся вскоре после рассвета. Из окна спальни мне было видно косу Сент-Оспис на мысе Кап-Ферра. С юга дул сильный бриз, и на темной поверхности моря бегали белые барашки. На небе не было никакой утренней дымки — оно сияло голубизной. Вдалеке по короткой петле дороги, идущей вдоль берега, двигался продуктовый фургон. Я почти различал буквы на его борту.