Неизведанная территория. Как «большие данные» помогают раскрывать тайны прошлого и предсказывать бу - Эйден Эрец. Страница 2

Разумеется, все это выглядит довольно умозрительно, поскольку наша история о роботе с навыками скоростного чтения, превосходящего в своей способности к анализу и свидетеля событий, и историка-лауреата, кажется совершенно надуманной.

Однако все это действительно так.

Макферсон, несмотря на всю свою гениальность, ошибался в вопросе о единственном числе. Свидетель помнил события неточно. А робот, о котором мы вам рассказывали, существует на самом деле. График, приведенный чуть выше, был действительно нарисован роботом. И своей очереди еще ждут миллиарды других графиков. В наши дни миллионы людей по всему миру видят историю совершенно по-новому – цифровыми глазами робота.

Форма света

Стоит сказать, что не впервые на наше видение мира влияет появление той или иной новой линзы.

В конце XIII века по всей Италии получило активное распространение новое изобретение – очки. Всего лишь за несколько десятилетий очки прошли путь от никому не известной вещи до экзотического, а затем и вполне привычного аксессуара. Своеобразный предшественник смартфона, очки стали незаменимой вещью для множества итальянцев, совмещая в себе моду и функциональность. Они стали одним из первых триумфальных примеров использования переносных технологий.

По мере распространения очков по Европе и всему миру оптометрия превратилась в серьезный бизнес, а технологии изготовления линз стали лучше и дешевле. Разумеется, люди начали экспериментировать и изучать, что будет при совместном использовании нескольких линз. Прошло совсем немного времени, и люди поняли, что при должной инженерной сноровке можно достичь невероятной степени увеличения. Появилась возможность изготовления составных линз, с помощью которых можно было открывать новые миры, невидимые невооруженному человеческому глазу [6].

Например, с помощью таких линз можно было увеличивать изображение самых крошечных вещей. Микроскопы позволили узнать как минимум два факта, связанных с вековой тайной жизни. Во-первых, они показали, что окружающие нас животные и растения состоят из крошечных отдельных частиц. Сделавший это открытие Роберт Гук заметил, что расположение этих частиц напоминает монастырские кельи, и назвал их «клетками» [7]. Во-вторых, микроскопы позволили нам узнать о существовании микробов [8]. Эта совершенно отдельная вселенная организмов, часто состоящих из единственной клетки, населена большей частью обитателей нашего мира. До изобретения микроскопа никто даже не представлял себе, что существование подобных форм жизни возможно.

Составные линзы использовались также и для приближения удаленных объектов. Вооружившись телескопом, дающим 30-кратное увеличение – по нынешним стандартам детская игрушка, – Галилей смог заняться разгадкой тайн космоса [9]. Куда бы он ни посмотрел, телескоп позволял ему видеть больше, чем когда-либо прежде. Направив его на Луну – которая много лет казалась идеальной сферой, – флорентийский ученый видел долины, равнины и горы (а также их тени, всегда направленные в сторону от Солнца). Исследуя яркую полосу звезд на ночном небе, известную нам под названием «Млечный Путь», Галилей обнаружил, что тот состоит из огромного количества слабо святящихся звезд – то, что мы теперь называем Галактикой. Однако самые знаменитые открытия Галилея произошли после того, как он направил свой телескоп на другие планеты. Он увидел и фазы затмения Венеры, и луны Юпитера – новые миры в совершенно буквальном смысле слова.

Наблюдения Галилея позволили окончательно опровергнуть берущее свое начало со времен Птолемея убеждение, что Земля находится в центре всего сущего. Наоборот, было найдено подтверждение гипотезы Коперника о существовании Солнечной системы – то есть Солнца, окруженного вращающимися планетами. В умелых руках Галилея оптическая линза – всего лишь проявление игры света – не только послужила толчком для научной революции, но и изменила роль религии в жизни западного мира. Это было не просто рождение современной астрономии. Это было рождение современного мира [10].

Даже в наши дни, спустя пять веков, микроскоп и телескоп играют важнейшую роль в научном познании. Разумеется, сами устройства изменились. Традиционные системы оптического изображения значительно усложнились, а работа некоторых современных микроскопов и телескопов основана на совершенно иных научных принципах. Например, сканирующий туннельный микроскоп опирается на достижения квантовой механики XX века. Тем не менее до сих пор многие области знаний – столь различные, как астрономия, биология, химия и физика, – своим развитием во многом обязаны лучшим из имеющихся у нас микроскопов и телескопов.

В 2005 году оба автора, будучи еще молодыми учеными, работавшими над диссертациями, довольно много размышляли о том, к каким видам «скопов» имеют доступ современные исследователи и каким образом они могли бы способствовать развитию науки. Нас заинтересовала идея, казавшаяся многим довольно странной. В течение длительного периода времени мы увлекались изучением истории. Особенно нас заинтересовал вопрос о том, как меняется со временем человеческая культура. Некоторые из этих изменений революционны, однако часто они оказываются совершенно незаметными для человеческого разума. Как было бы здорово, подумали мы, если бы в нашем распоряжении был какой-нибудь микроскоп для измерения человеческой культуры, выявления и отслеживания мельчайших изменений, совершенно незаметных обычному наблюдателю? Или же телескоп, позволяющий наблюдать с огромного расстояния – на других континентах или много столетий назад? Словом, возможно ли создать некий «скоп», помогающий наблюдать за историческими изменениями, а не физическими объектами?

Разумеется, это не идет ни в какое сравнение с масштабами сделанного Галилеем. Современный мир уже существует; Солнце уже находится в центре Солнечной системы, и так далее, и тому подобное. Все уже знают, что «скопы» – это хорошо. Но, как мы тогда подумали, этот новый вид «скопа» может оказаться достаточно интересным для того, чтобы Гарвард позволил нам наконец защититься. А по сути, это единственное, на что вы можете надеяться, будучи таким же голодным, бедным и слишком образованным, как и типичный соискатель научной степени в Гарварде.

Пока мы размышляли над столь отвлеченными материями, вокруг нас разворачивалась революция, в которую мы смогли сполна погрузиться и даже оказаться в авангарде миллионов людей, разделяющих наше странное увлечение. В основе своей эта революция больших данных связана с тем, каким образом мы, люди, создаем и сохраняем историческую память о своей деятельности. Эта революция изменит то, как мы видим самих себя. Мы сможем создавать новые «скопы», благодаря которым наше общество станет еще эффективнее исследовать свою природу. Большие данные изменят гуманитарные науки, преобразуют общественные науки и заставят пересмотреть природу связей между миром коммерции и «башней из слоновой кости». Чтобы лучше понимать, как это стало возможным, давайте внимательнее взглянем на исторические данные – от скромных истоков до вездесущего настоящего.

Как считать овец

Десять тысяч лет назад доисторические пастухи время от времени теряли своих овец. Воспользовавшись советом других доисторических людей, страдавших от бессонницы, пастухи принялись их считать. Эти первые в истории счетоводы использовали для пересчета овец камни, по аналогии с тем, как нынешние игроки в покер используют фишки для подсчета своего выигрыша.

И это отлично сработало. На протяжении следующих четырех тысяч лет, по мере того как люди обладали все большим количеством различных товаров, они использовали простой инструмент под названием «резец», чтобы вырезать определенные изображения на камнях. Эти значки изображали различные типы объектов, требующих подсчета. Со временем, в IV тысячелетии до н. э., кто-то решил, что иметь дело с огромным количеством камней – аналогом денежной мелочи в каменном веке – крайне неудобно. Куда проще казалось взять один по-настоящему большой камень и использовать резец для того, чтобы покрыть его особыми орнаментами с каждой стороны. Так зародилась письменность [11].