Мармион - Скотт Вальтер. Страница 8

Одежда грубая черна,

Монахиня лицом бледна.

Давно в суровом покаянье

Угасло юности сиянье.

Она любила послушанье,

Но строгой вовсе не была,

И добротою привлекла

Сердца монахинь. А сейчас

Настал ее несчастный час:

В число судей приглашена,

Со скорбью ехала она

На Остров, где с аббатом старым

И аббатиссою другой,

Согласно с грозною главой

Бенедиктинского устава,

Двоих преступников судить

Придется ей… А может быть, —И к смерти их приговорить…

Что я о юной Кларе знаю?

Прекрасная и молодая

Послушница, она была

Несчастлива, но так мила!

Жених ее иль мертвым пал,

Или предательски бежал.

И скоро родичи ее

Потребовали снисхожденья

К тому, кто был влюблен в нее

Или, верней, в ее владенья…

Жестокий выбор! И должна

Принять монашество онаИ скрыть во мраке стен святых

Надежд увядшие цветы.

Глядела на бушприт она.

Казалось, каждая волна

Ее вниманье привлекала,

Казалось, их она считала,

Но нет! Не видел скорбный взгляд

Бегущих волн белесый ряд.

Нет, унеслась она душой

К пустыне, знойной и скупой,

Где нет ни волн, ни ветерка,

Где чья-то грубая рука

Поспешно тело зарывала

В песок — до первого шакала.

Какую боль, какой укор

Бросает в небо скорбный взор!

Да, красота и кроткий взгляд

Любого зверя укротят…

Не зря поэты говорят,

Что сам косматый царь лесной

Перед добром и красотой

Мгновенно гнев смиряет свой.

Но что жестокий нрав зверей

Пред пламенем людских страстей?

Так ревность черною стезей

В союзе с жадностью тупой

Отраву и кинжал несла

Для той, чья жизнь не знала зла…

И вот на Острове Святом

В темницу запертые, двое

С их неизбывною виною

Должны предстать перед судом.

Корабль прошел вблизи холмов

Нортумберлендских берегов.

Селенья, башни среди гор

Монашеский пленяли взор,

А дальше, Вирмут заслонив,

Аббатство Тайнмут и залив.

Мелькнул в деревьях Ситон-Холл, Где жил могучий Делавол.

Струили в море шумный бег

Через леса Блайт и Вонсбек.

Остался сзади Видрингтон

(Героями прославлен он).

Вот остров Кокета прошли,

Хвалу святому вознесли.

Вот миновали Элн, а вот

Воркворт, которым Перси род

Всегда гордился. А потом

Бурунов пенных слыша гром,

И осеня себя крестом,

Прошли Данстанборо и грот.

Суровый Бамборо проплыв,

Где хмуро со скалы в залив

Глядит угрюмый замок Иды,

Полюбовались новым видом —

И вот пред носом корабля

Святого Острова земля.

В час наивысшего прилива

У стен монастыря бурливо

Шумел неугомонный вал.

Он в час отлива отступал:

Пройти на остров странник мог, Не замочив обутых ног,

И волны дважды в день смывали

С песка глубокий след сандалий.

Корабль влетает в порт — и вот

Перед глазами предстает

Стен замка каменный наряд

И монастырских зданий ряд,

И с моря издали видна

Аббатства древняя стена.

Строй полуциркульных аркад,

Нахмурившись, за рядом ряд,

Тянулся, тяжко придавив

Столбов приземистых массив —

Древнейших зодчих труд.

Пред их суровостью бледнел

Ажурный стрельчатый придел,

Что по-готически взлетел

Среди саксонских груд.

Напрасно северный пират

Бросал на остров хищный взгляд —Тут даже моря злобный вал

Лицо о скалы разбивал —

Двенадцать громовых столетий

Неколебимы стены эти.

Пусть, форму изменив слегка,

Позднейших мастеров рука

Оставила свои следы,

И пусть от ветра и воды

Крошатся стенки ниши той,

Где некогда стоял святой,

И на колоннах ветер стер

В песчаник врезанный узор —

Но, словно ветеран, стоит

Аббатства древнего гранит.

Ладья под самою стеной.

Запели девы гимн святой,

Он слился с ветром и волной,

Шумящей возле скал.

А над песчаной полосой,

Вплетая голоса в прибой,

Хор встречный зазвучал.

И в гавань пред монастырем

Монахини, оставя дом,

Идут с хоругвью и крестом,

И, выйдя из ворот,

Чтоб гостьям угодить своим,

Они подхватывают гимн,

И он вдоль стен плывет.

Миряне на берег спешат

И тянут барку за канат,

Звучит веселый смех.

И аббатисса в клобуке

В накидке и с крестом в руке

Благословляет всех.

Стол гостьям в трапезной накрыт, Но каждая пройти спешит

По всем местам святым —

И в галерею, и в собор,

Там, где мирской нескромный взор

Не помешает им.

Так бродят все они, пока

Роса и холод ветерка

Прогулку их не прекратят.

Вот у огня они сидят,

Беседуя о том,

Чей знаменитее святой,

И хвастают наперебой

В усердии своем.

Недаром поговорка есть,

Что честь святых — монашья честь.

Сестра из Витби говорит

О том, как был монах убит:

Охотникам не повезло —

На чернеце сорвали зло,

И три барона с этих пор

Раз в год на монастырский двор

Прислуживать идут.;

Под Вознесенье каждый год

Брюс, Перси, Герберт у ворот

Склонив колена ждут.

Еще чудеснее рассказ

О том, как некогда у нас

Жила саксонская принцесса,

О том, как Хильда в чаще леса

Святой молитвою своей

Преображала в камни змей.

Такие кольца из камней

Находим мы в монастыре…

А если галки на заре

Над башней Витби пролетят —

Они, забыв свой путь, кружат

И падают, роняя перья,

На плиты пред святою дверью.

А девы Катберта в ответ

Поведали, как много лет

После кончины их Святой

Никак не мог обресть покой.

Датчане монастырь сожгли,

Монахи с острова ушли,

Потом по северным горам

И по болотистым полям

Они от моря и до моря

Семь лет носили гроб и горе.

И вот в Мелрозе наш Святой…

(Мелроз при жизни он любил),

Но здесь, не обретя покой,

О чудо! Он уплыл!

Его гранитный саркофаг

Плыл по теченью вниз, да так, Как будто легкой лодкой был!

Приплыл он в Тилмут, но не там

Окончил путь свой по волнам:

Все плыл и плыл на юг.

Он древний Честер миновал,

Его и Риппен увидал,

Но завершен был круг

Лишь в Дареме среди могил

Монашеских, куда приплыл

По речке гроб его… Потом

Неведомо каким путем

Он в Даремский собор попал

Под плиты пола в толщу скал.

Никто не ведает, где он

Над Виром в храме погребей,

И только три святых отца,

Что клятвой связаны суровой

Вовек не проронить ни слова,

Всю тайну знают до конца.

Его чудес не перечесть:

Шотландского монарха честь

И храбрость лотиан

Пред ним развеялись, как дым, (Хотя под знаменем своим

Король привел гальвегиан

Германцев и датчан).

Да, Катберт и Альфреда спас!

Ведь меч Альфреда в добрый час

Прогнал датчан… Святой хранил

Наш север, и не допустил,

Чтобы Вильгельм, напав на нас, Нортумбрию опустошил.

А правду ль говорят о том,

Что, мол, на Острове Святом

Ночами Катберт на скале

Шлифует камушки во мгле?

Так в Витби рыбаки

Рассказывали, что порой

Видали призрак над скалой

И наковальни звон глухой

Слыхали у реки

Пред бурею в полночный час…

Но простодушный сей рассказ

Как суеверия пустые

Отвергли сестры их святые.

А в этот самый час, пока

Они сидят у камелька,

В часовне тайной под землей

Суд собирался роковой.

Когда Колвулф84 ушел от мира, Сложив корону и секиру,

Для покаяния в скале