Заклятие немоты - Дарт-Торнтон Сесилия. Страница 77

— Нет.

Холодным вечером путники разбили лагерь у горного озера. Багряно-золотые клены смотрелись в зеркальную гладь воды, усыпая ее корабликами листьев. Дайнаннец одолжил эрту трутницу и научил ею пользоваться. Диармид терпеливо следовал его указаниям, и вот посреди охапки черного хвороста пробились первые робкие ростки пламени, мгновенно распустившиеся жаркими цветами.

Тем временем Торн выкопал у кострища ямку шириной в один фут и примерно такой же глубины. Печь была готова, осталось только налепить булочек. Имриен и Диармиду понравилось растирать колосья руками и смотреть, как ветер уносит прочь с ладоней легкую шелуху. Тесто из воды и размолотых на камне зерен замесили в небольшом углублении в скале. Торн выложил шесть круглых комьев прямо в золу и прикрыл горящими ветками. Между тем в яме под слоем золотых углей пеклись вымытые клубни. В ожидании сытного ужина путники угощались смоквами и жарили «улиток», а дайнаннец натирал свой лук воском.

Ястреб-тетеревятник наблюдал за людьми с высокой ветки казуарины. Пернатый хищник только что изловил перепелку и теперь закрывал обмякшее тельце жертвы распущенными веерами крыльев. Спустя время он успокоился, сложил перья, вцепился в добычу когтями и принялся ощипывать тушку. Наконец острые лезвия клюва, разодрав кожу перепелки, погрузились в окровавленную плоть и вырвали приличный кусок. Ястреб заглотил его целиком.

— Разве он не должен отдавать добычу хозяину? — спросил Диармид.

— Эррантри охотится только для себя.

— И при этом не покидает вас насовсем? Чтобы ястреб — и не рвался на волю? Поразительно!

Торн промолчал. Где-то в сумерках стрекотали кузнечики, с теплой грустью вспоминая ушедшее лето.

— Был бы у нас горшок или котел, сварили бы соус из кленового сока, — размечтался эрт. — И кстати, с вашим луком ничего не стоит подстрелить одну-двух белок.

— К чему гоняться за собственным ужином, когда вокруг столько еды, которая никуда не бежит? Мы ведь не умираем с голоду.

— А стрелы для кого? Для неявных, что ли?

— Мне еще дорога моя шкура.

— Какой интересный у вас лук — никогда не видел подобного.

— Он сделан на заказ в Королевской Оружейной мастерской, под моим руководством.

— Можно посмотреть поближе?

Дайнаннец передал ему лук.

— Очень непривычная форма, — не унимался Диармид. — А чем выложена внутренняя сторона?

— Вставки из рога и китового уса служат для прочности и придают изящество.

— Охотничий лук длиной более шести футов? Не великоват?

— Шесть футов и два дюйма. Для меня — в самый раз.

— Наверное, неудобно с таким оружием в лесных дебрях?

— Дело вкуса. Зато он легок и быстро стреляет. Кстати, стрела с широким наконечником, пущенная из этого лука, может пролететь тысячу семьсот шестьдесят ярдов.

— Целую сухопутную милю? Впечатляет! В Тарве рассказывали о древнем герое, который поражал цель с девятисот футов, да я не верил. Вот бы одним глазком…

— Наибольшая дальность полета — всего лишь отвлеченная величина. По-настоящему хорошо он стреляет с трех восьмых мили.

— Оперение ваших стрел — это гусь, да? Всегда хотел узнать, правда ли, что для стрел Королевской Семьи и Аттриода используют павлиньи перья?

— Правда.

Пальцы эрта ласково поглаживали благородное оружие. Он молча переваривал услышанное. Затем спросил:

— Сэр, давно ли вы из Каэрмелора? Прошу вас, расскажите о приготовлениях Королевского легиона к битве с северными полчищами, если те нападут на Эльдарайн.

Торн уселся между попутчиками, прислонившись спиной к дереву и вытянув длинные ноги к огню.

— Могу сказать, что Король-Император в самом деле стягивает войска к северной границе. Дайнаннцы сейчас повсюду, даже в Намарре. Там они собирают сведения о недавно восставшем Вожде. Похоже, этот разбойник обладает силой привлекать к себе злобное отребье изо всех земель. Говорят, он маг, и притом очень могущественный. Иначе как бы он призвал на помощь силы нежити? Разве что пообещал им истребить человеческий род. Но тогда пусть не надеется выжить сам. Покончив с остальными, неявные, без сомнения, примутся за него и его приспешников.

— Человек еще никогда не заключал союз с нежитью, — мрачно изрек Диармид.

— Никогда.

— И что же, сэр, многие отозвались на северный зов? Может быть, молва преувеличивает?

— Не знаю, что говорит молва, но их действительно много. Нежить и прежде жаловала Тириендорский лес. Кстати, кое-кто за нами наблюдает.

Диармид резко выпрямился и окаменел.

— Всего лишь уриск, — улыбнулся Торн. — Это явный. Он обитал в озере, когда наших прадедов еще и на свете не было.

Попутчики проследили за взглядом дайнаннца. Там, где догорающий день отражался в темной глади, у самой кромки воды темнела человекоподобная фигурка с короткими рожками в копне курчавых волос и козлиными ногами. Создание уныло смотрело на путешественников, обхватив руками мохнатые колени.

— Урисков всегда тянуло к людям, — проронил Торн. — Но смертные боятся этих уродцев.

Имриен повернулась к эрту.

«Добрый сэр говорит, что тварь живет здесь веками. Значит, дайнаннцы хорошо знают эти края?»

Диармид перевел вопрос, и Торн наконец обратил внимание на девушку. Сердце бедняжки затрепыхалось, как рыба, выброшенная на берег.

— Я знаю, — ответил дайнаннец.

«Ему известно, как выйти на дорогу?»

— Каэрмелорский путь лежит милях в двух к северу, леди. Вы полагаете, наезженный тракт быстрее приведет нас к цели? Понимаю: колючие кустарники проявляют повышенный интерес к вашему платью. Но сейчас главная дорога — самое опасное место в лесу. Там как раз и лютует нежить, вымещая ненависть к смертным на проезжих караванах. Да что вам рассказывать? К тому же, пока работа не окончена, широкие пути не для меня. Есть множество других дорог: речушки, звериные тропы… наконец, у солнца и у звезд — своя стезя.

— Похоже, наметанный глаз видит дороги везде, — сказал Диармид.

Ужин был готов. Надкусывая по очереди очищенный печеный клубень и сытную булочку с ореховым привкусом, эрт с полным ртом рассуждал:

— Если мы пойдем южнее Каэрмелорского пути — угодим прямо в Мирринор, а это едва ли безопаснее дороги.

— Да, Мирринор, Страна Зеркальных Вод… Рискованно? Пожалуй, но я уже бывал в тех краях и, как видите, невредим. Дела требуют, чтобы я вернулся туда. Кроме того, места в Мирриноре красивые.

После ужина девушку неудержимо потянуло в сон. Жар костра, казалось, размягчил даже кости. Торн расстелил для Имриен свой плащ. Она еще раз взглянула на замшелый берег, где сидел одинокий уриск, сомкнула веки — и тут же заснула, успев напоследок услышать слова эрта:

— Первым караулю я.

Утро началось с какого-то невообразимого шума: резкого свиста, жалобных воплей и пронзительного квохтанья — Эррантри радовался солнцу на свой манер. Когда неподражаемая песня смолкла, ястреб засуетился на ветке, перебирая крючковатым клювом рыжевато-каштановые перья в ярких полосках и крапинах. Глаза птицы напоминали два солнечных диска во время затмения: каждый был окружен черным кольцом, а внутри постепенно сгущался мрак.

На траве сверкал серебристый охотничий рог, полный спелой голубики, а рядом россыпью лежала золотистая хурма с налипшими на бока блестящими листочками. На блюде из коры чернели перепачканные золой булочки. Корабль солнца плыл по небу, посылая земле косые лучи сквозь кроны осеннего леса. Диармид еще мирно похрапывал. Уриск исчез. И Торн тоже. Почему Имриен это не удивило?

Девушка вспомнила, что никто не будил ее ночью стоять на страже. Как это учтиво со стороны мужчин! Имриен почувствовала укор совести и, чтобы развеяться, пошла купаться на озеро. Когда она вернулась, эрт сидел на траве и зевал во весь рот. Тут молодой человек заметил серебряный рог и поднял его. Нежно-лазоревые бусины ягод покатились на землю.

— Вот это да! — воскликнул он. — Сколько живу, такой искусной работы не встречал. Изысканная вещица. Верно, какая-нибудь семейная реликвия. Надо же, орнамент старинный, а серебро блестит, как новенькое. Подобное делали только в Эпоху Славы.