Секс-машина (ЛП) - Форс Мари. Страница 14

По крайней мере, я в курсе, что я испорченное нечто из мужчины, которое очень хорошо функционирует вне себя. Мой успешный бизнес и есть доказательство моей способности, прикидываясь добиваться успеха. Я делаю все, что в моих силах. Для людей, которые работают на меня. Для моих родителей, для моих братьев и сестер, которые все женаты и с детьми. Для родителей Джордан, и для друзей, которых я умудрился не растерять за те двенадцать лет, когда мое сердце перестало нормально биться.

Но внутри, где я остаюсь сам с собой, с воспоминаниями, приносящими такую боль, что я не хочу их помнить, я руина. Нехорошее, сломанное нечто, и это все, что я имею. Вот почему я не подпускаю женщин к себе близко. Вот почему я не вступаю в отношения. Я отказываюсь рисковать больше, чем я могу позволить себе потерять. Я выучил на горьком опыте, что это не стоит той агонии, когда что-то пойдет не по плану. А все всегда идет не по плану.

Как еще объяснить то, что моя умная, красивая, счастливая, всегда улыбчивая Джордан лежит в дыре под землей, когда столько ужасных людей имеют возможноть жить? Сначала я мирился с тем, что ее потерял, только постоянно напиваясь до полной отключки. Я быстро понял, что мне все равно придется просыпаться на следующий день и вспоминать о потере, чувствуя себя при этом, как в аду. Я остановился до того, как мои родители и братья с сестрами воплотили свои угрозы насильно отправить меня на реабилитацию. Теперь я выпиваю одно-два-три пива субботним вечером, и очень редко выпиваю больше и что-либо покрепче.

Не смотря на то, что я делаю, боль не ослабляет хватку, и не дает мне забыть. Я несу смерть Джордан, как крест. Она умерла. Я выжил. Боль — это наименьшее, что я ей должен.

На протяжении первых невыносимых лет все в моей жизни двинулись дальше. Они говорили мне, что это то, чего бы она хотела, и я знаю, что они были правы. Я всегда знал, что этого она хотела для меня, но я никогда не был на это способен. После пяти лет мои семья и друзья перестали попытки свести меня с их одинокими подругами, и коллегами, и сестрами, «которые идеально мне подошли бы».

Я уверен, что все они были хорошими девушками, но я отказывался выпускать моих демонов перед кем либо. Это было бы нечестно. Вот он я, идущий по жизни один, когда Хани Кармайкл пронеслась по моему любимому бару и огорошила меня предложением, от которого я не смог отказаться, хотя осознавал, что должен был.

У меня было много бессмысленного, «получи-оргазм-и-двигайся-дальше» секса, с тех пор, как мне удалось завершить тот ужасный раз с кем-нибудь другим. Я осведомлен о своей репутации в городе, меня называют «машиной» в мешке, и все женщины, с которыми я был, всегда отмечают размер моего оборудования. Похер.

Конечно, они всегда возвращаются за добавкой.

Я всегда отвечаю отказом. Раз покрутили и забыли. Вот так я и живу. Так какого же хера я делаю, говоря Хани не запирать дверь?

Покручивая бутылку, я отпиваю большой глоток пива, наблюдая, как она пересекает комнату, смеясь и разговаривая с Джулией, Лорэн и Скарлетт, и другими женщинами, которых мы знаем всю жизнь. Почему я не могу оторвать от нее глаз? Почему я замечаю, что ее губы все еще опухшие от прошлой ночи, у что у нее «ожог бритвой», оставленный мной на ее шее, когда к средине ночи моя борода начала отрастать? Почему знание того, что я оставил свой след на ней, вызывает во мне множественный развратный трепет?

Почему мне не все равно, что она выглядит разбитой?

— Хорошо проводишь время?

Я смотрю на Мэтта, моего лучшего друга с первого класса, человека, который собственными руками спас мою жизнь всеми возможными способами После того, как Джордан умерла, он оставался рядом со мной целых два месяца. — Отлично провожу время. Ты хорошо постарался. Джулия, кажется, в восторге.

— Так хорошо снова видеть ее улыбку.

Я был одним из немногих людей, кто знал, что она снова беременна после разбивающего сердце выкидыша прошлой зимой. Видите, что я имел в виду? Жизнь трахает вас в задницу, не смотря на то, как счастливы вы можете быть. Их выкидыш — классический пример. Чем они заслужили такую угнетающую потерю? Ничем. Абсолютно ничем. Вот почему легче не заводить отношения, чем рисковать, испытать такую боль.

— Хорошо, — ответил я, скрыв от него свои внутренние опасения, что развивались во мне годами.

— Почему ты наблюдаешь за Хани?

Черт.

— Что? Я не наблюдаю за ней.

— Ага, наблюдаешь, и до меня дошли слухи, что ты покинул бар с ней прошлой ночью. Есть ли в этом доля правды?

Я могу лгать некоторым людям. И мне не стыдно признать, что я бесстыже лгу, когда мне это нужно, чтобы оставаться свободным и чистым от всего, что может причинить мне боль, но я никогда не был способен лгать Мэтту. — Может. Она заходила. Мы потусили. Ничего, о чем хотелось бы рассказать.

— Ты «потусил» с Хани Кармайкл, и тут не о чем рассказать? – Он произносит сквозь смех, и отпивает глоток своего пива. — Как скажешь, мужик.

Его комментарий вызывает укол паники глубоко внутри меня, в месте, которое окружено бетоном и колючей проволокой.

— Что это значит?

— Ничего. Абсолютно ничего.

Говорил ли я, что мой лучший друг частенько вызывает во мне желание вмазать ему? А говорил ли я, что он один из двух людей, кто помогает моему бизнесу работать гладко? Так что вмазать ему — не вариант, если я не хочу это испортить.

— Если тебе есть что сказать, скажи это. Иначе, иди на хуй.

Ублюдок снова смеется, опять отпивает пива и смотрит на меня угрожающим взглядом. – Не делай с ней того, что ты обычно делаешь, Блэйк. Она много значит для всех нас, и ты знаешь так же, как и я, что она не такая стойкая и смелая, какой хочет казаться. Причинишь боль ей, причинишь боль нам.

Чертов ад.

— Я ничего с ней не делаю. — Ну, если не считать, что мы спаривались, как кролики, но это закончилось. Мы это сделали. В прошедшем времени. Нет причин для беспокойства.

Но в моей груди боль, которая не покидает меня с тех пор, как я проснулся один этим утром, после одной из лучших ночей в моей жизни, которые у меня были после смерти Джордан. Я уже выпил Тамс [средство от изжоги — прим. перев.] сегодня в надежде, что это поможет, но не помогло и капли. Может мне пора в больницу, проверить свое сердце. Я потер рукой по груди.

— Я серьезно, Блэйк. Не трахайся с ней, или ответишь передо мной.

При нормальных обстоятельствах мне нравится, что наши рабочие отношения не стали на пути нашей дружбы длиной в жизнь. Мне нравится, что он говорит что-то в этом духе, не смотря на то, что я его босс. Но это не нормальные обстоятельства, и сегодня, без всякой причины, его слова не проходят мимо меня, как обычно это бывает.

— Не волнуйся об этом.

— Я буду волноваться из-за этого, и ты тоже должен.

— Я слышу тебя, Мэтт, но нет причин угрожать. Хани и я в порядке.

По крайней мере, я надеюсь, что так и есть. Я проверю это позже, когда заскочу навестить ее. Мы вернемся на круги своя, и таковыми будем. Тот, кто сказал, что секс все меняет, никогда не встречал меня. Я — машина. Я не привношу эмоции. Никогда.

Глава шестая

Хани

Я — комок нервов. С того момента в гараже Мэтта и Джулии, когда Блэйк велел мне оставить дверь открытой. Чего ему от меня нужно? Вряд ли больше секса, потому что все вокруг знают, что он не делает этого с кем-либо больше, чем одну ночь. Лорэн была редким исключением, но это было, когда он был гораздо моложе. В последнее время его «получи-оргазм-и-двигайся-дальше» философия стала широко известной.

Поэтому я возвращаюсь к вопросу, что ему могло от меня понадобиться?

Я прихожу домой в одиннадцать тридцать. Блэйк был на вечеринке, когда я уходила, так что я не знаю, когда его ожидать. Я подхожу к задней двери и долго смотрю на замок, прежде чем провернуть и оставить его открытым. Звук щелчка в механизме замка громче, чем когда либо, разлетается эхом по моему тихому дому, как выстрел.