Математика любви - Дарвин Эмма. Страница 82

Она улыбнулась мне, как раньше, словно ее рассказ о дружбе и братстве, основанных на общих интересах, подбросил дров в костер наших собственных отношений.

Но не успела мысль об этом прийти мне в голову, как я понял, что возврата к нашему прежнему, дружескому общению более нет. Я откашлялся, и мы оба смущенно отвели глаза. Спустя мгновение она сказала:

– Сейчас он экспериментирует с субстанциями, которые затвердевают, а не темнеют под воздействием света, поскольку в этом случае после экспонирования должно быть легче просто промыть те участки, на которые не попал свет, чем вытравить их. Но пока нужное вещество ему обнаружить не удалось.

Болезненное ощущение ее столь желанной близости мешало мне вспомнить, что она рассказывала о травлении, но я должен был хотя бы попытаться.

– Получается, если он сумеет найти такое вещество, то кислота будет формировать линии и тени, а потом, для создания полной картины, потребуются чернила или типографская краска.

– Да! – воскликнула она, и мы улыбнулись друг другу. Щеки у меня немедленно вспыхнули, и я снова вынужден был отвести взгляд. На глаза мне сразу же попались скалы-близнецы, между которыми расположился остров Санта-Клара. Я не видел их уже много лет, но любовь и время навсегда сохранили их в моей памяти.

– Наконец-то! – Я поднялся на ноги и подошел к борту. – Сан-Себастьян!

Вскоре на палубе нашего корабля поднялась суматоха, и спустя некоторое время капитан не счел за труд подойти к нам, чтобы сообщить, что через час-два мы будем в порту.

– Надеюсь, этот маленький шквал не причинил вам чересчур больших неприятностей, мэм, – сказал он. – Скорее, его можно назвать бурей в стакане воды. Есть такая пословица, знаете ли.

– О нет, – вежливо ответила Люси. – Мы его практически не заметили.

Мне ничего не снилось, во всяком случае, этой ночью. Я просто спала в мягкой и невесомой темноте, спала, как будто оказалась на облаке, спала как ребенок. В конце концов я проснулась, но только оттого, что Тео застонал во сне и крепче прижал меня к себе. Глаза мои открылись, и я вспомнила все.

– М-м? – пробормотала я. Я повернулась к Тео лицом, чтобы поцеловать его.

Спустя мгновение он поцеловал меня в ответ, а потом открыл глаза.

– Милая моя Анна… – только и прошептал он. Потом протянул руку, чтобы убрать волосы, закрывавшие мне лицо, и ласково погладил меня по голове.

Я повернула голову, чтобы поцеловать его ладонь, а потом лизнула и осторожно укусила темную впадинку у большого пальца. Она оказалась на ощупь очень твердой, и внезапно я снова захотела его, захотела так же сильно, как и прошлой ночью.

Я готова была поклясться, что он почувствовал, как мое тело прижалось к нему, ощутил волну жара, исходившую от меня, и крепче обнял меня. Но потом вдруг расслабился, отстранился и между нашими телами хлынул прохладный утренний воздух. Но он не пошел в ванную, не стал вставать с постели, а просто лежал и смотрел на меня. Складки между бровей у него стали глубже, как если бы он был чем-то обеспокоен.

– Что такое? – в конце концов не выдержала я, и счастье у меня в животе сменилось тошнотой. – В чем дело?

Я была уверена, что он расслышал дрожь в моем голосе, потому что взял мою руку и вдруг улыбнулся, немножко криво, но так, как будто понял, о чем я думаю. Затем притянул меня к себе, начал целовать, и мы крепко прижались друг к другу, как будто хотели стать одним целым.

Было раннее утро, но солнце уже светило вовсю. За окном весело щебетали птицы, и где-то вдалеке ворчал уборочный комбайн. Мы почувствовали, что проснулись и что впереди у нас целый день. Тео скользнул вниз и поцеловал меня между ног. Почти сразу же меня захлестнула волна желания, даже любви к нему, и я притянула его к себе. Когда он вошел в меня, я почувствовала, как любовь снова вернулась ко мне и поглотила меня. Наконец вспышка соединила нас, и только потом мое ощущение счастья вылилось в слезы.

– Анна? – Он лежал, уткнувшись лицом в шею, но тут встревожился и поднял голову. – Милая моя Анна, с тобой все в порядке?

Я молча кивнула.

– Не плачь, – сказал он, вытащил одну руку из-под меня и принялся вытирать слезы у меня со щек указательным пальцем, а потом провел им по моим губам. – Что случилось? Я сделал тебе больно?

– Нет, о нет, конечно, – ответила я. Как он мог сделать мне больно? А воспоминание о том, как он входил в меня, заставило меня прошептать: – Я люблю вас.

Я просто не могла сдержаться.

Он замер, лежал не шевелясь и даже, кажется, перестал дышать. Потом скатился с меня, крепко прижал к себе, поцеловал в лоб и прижался щекой к моему лицу.

– Ох, Анна, – пробормотал он. – Ох, милая моя Анна… Спустя какое-то время я сказала:

– Все нормально, не волнуйтесь. Вам не нужно… вам ничего не нужно делать. Просто… просто я так чувствую.

Он обхватил мое лицо руками и взглянул мне прямо в глаза. Потом прошептал:

– Знаешь, то, что ты только что сказала, – это большая честь. Он больше ничего не добавил. Мы смотрели друг на друга целую вечность, а потом я поцеловала его и, вернувшись в его объятия, уткнулась носом ему в шею. Подушка пахла мной и им, образуя какой-то смешанный аромат, как будто мы стали одним новым человеком.

Я могла бы лежать рядом с ним целую вечность, но тут в большой комнате зазвонил телефон. Мы оба подскочили от неожиданности. Потом Тео снова поцеловал меня в лоб, встал с постели и снял трубку.

– Алло?.. Доброе утро, Криспин! – Долгая пауза. – Хорошо, мы будем там в пять часов… Нет, нормально… Да, конечно… Gaol.

Я села на кровати. Тео положил трубку, вернулся в спальню и начал одеваться.

– Кстати, я вынул твои фотографии из промывки.

– Боже, я совсем забыла о них. Когда вы только успели?

– Когда они были готовы. Ты быстро уснула. Я рад, что не разбудил тебя.

– Это было тогда, когда вы накрыли меня одеялом? Он улыбнулся.

– Да. Мне не хотелось, чтобы ты замерзла. – Он не стал набрасывать рубашку, просто пошел в большую комнату, бросив через плечо: – Ты ведь идешь на благотворительную выставку для попечителей «Патронз Вью»? Она начинается в семь, но Криспину еще нужно заехать в типографию, чтобы забрать буклеты. У меня много дел сегодня утром, но я пообещал ему приехать к пяти, чтобы помочь с последними приготовлениями. Не хочешь поехать со мной?

– Очень хочу! – Я вскочила и принялась искать свои трусики.

– Как насчет кофе? А потом, мне кажется, тебе лучше вернуться в Холл и переодеться.

– Полагаю, вы правы, – ответила я, но при этом подумала, что впервые в жизни мне не хочется мыться. Мне хотелось, чтобы от меня пахло Тео, хотелось ощущать его в себе и на себе как можно дольше. Должно быть, по моему голосу он догадался, что мне не хочется возвращаться, но ошибся относительно причины этого.

– Анна, бедняжка, неужели все так плохо?

– Не то чтобы очень. Вообще-то говоря, Рей – нормальный парень. Добрый, по большей части. И еще, я уверена, ему искренне хочется, чтобы мне здесь понравилось. Но он все время занят. Он даже не присматривает за Сесилом, почти забыл о нем. Да и сам Сесил со странностями. Даже зовут его так, словно это имя ему не подходит. А что до Белль… – Мне казалось, что я никогда не смогу признаться в этом, но я продолжила: – Я имею в виду… Я, конечно, понимаю, что она – моя бабушка и все такое, но… На самом деле она ведь не живет здесь, как и я. Она все время повторяет, что хочет, чтобы я стала членом семьи. Но она плохо относится к Сесилу, то есть действительно плохо, даже отвратительно. И если я не буду вести себя так, как хочет она… Об этом страшно даже подумать. Во всяком случае, пьяная, она меня пугает. И еще… в последний раз… она наговорила… она наговорила обо мне всякой неправды.

Он закрутил крышку на кофеварке.

– Это не очень хорошо. Ты не могла бы не попадаться ей на глаза? Тебе ведь не надо часто бывать там. Ты можешь оставаться здесь. – От его улыбки у меня вдруг появилась уверенность, что все будет хорошо. – У нас закончились круассаны. Как ты относишься к гренкам?