Как Иисус стал богом - Эрман Барт Д.. Страница 61

Как христианин, живший столетия спустя, Матфей читал Книгу пророка Исайи не в оригинале, на древнееврейском языке, а на своем родном языке, греческом. Когда грекоязычные переводчики, жившие до него, переводили этот пассаж, они передали еврейское слово со значением молодая женщина (alma) при помощи греческого слова (parthenos), которое действительно могло значить то же самое, но в конечном счете стало толковаться как «молодая женщина, никогда не имевшая сношений с мужчиной». Матфей отнес этот пассаж к мессианской традиции и, таким образом, указал, что Иисус исполнил его, как он исполнил и другие пророчества Писания, родившись от «Девы». Однако не требуется долгих размышлений, чтобы понять: Матфей пытался найти в Писании «оправдание» унаследованной им традиции, которая изначально имела иной смысл. Подобно традиции у Луки, та, что дошла до Матфея, могла изначально говорить об Иисусе как о единственном в своем роде Сыне Божьем, поскольку он родился от девственницы, а отцом его был сам Бог.

Так ли это или нет, следует подчеркнуть, что эти оригинальные повествования о рождении у Матфея и Луки ни в коем случае не поддерживали точку зрения, которая впоследствии стала ортодоксальным учением в христианстве. Согласно этому более позднему взгляду, Христос был предвечным божественным существом, «принявшим плоть [то есть сделавшимся «человеком»] от Марии Девы». Но не у Матфея и Луки. Если вы внимательно прочтете их рассказы, то увидите, что они не имеют ничего общего с представлением, будто Христос существовал еще до своего зачатия. В этих двух евангелиях Иисус начинает свое существование в момент зачатия. До того он не существовал.

Вне зависимости от того, совпадала ли первоначальная точка зрения Матфея с точкой зрения Луки – что Иисус был зачат девственницей без участия мужчины и потому в буквальном смысле слова был Сыном Божьим, – этот взгляд, наиболее заметный у Луки, представляет собой род христологии возвышения, причем христологии, отодвинутой назад до крайнего предела. Если христология возвышения исходит из того, что человек был вознесен до божественного статуса, то это никак не могло случиться раньше момента его зачатия. Иисус отныне – Сын Божий в течение всей своей земной жизни начиная с… его собственного начала. Можно даже привести довод, что момент возвышения оказался отодвинутым так далеко в прошлое, что мы уже не можем назвать это христологией возвышения, христологией «снизу». Ибо здесь Иисус представлен не как начавший свою жизнь в качестве простого смертного и вознесенный до божественного статуса только благодаря своей величайшей добродетели и глубокому смирению перед волей Божьей.

Он начинает как божество с самого момента своего зачатия.

Иисус как возвышенный Сын Божий

Те из нас, кто посвятил себя глубокому исследованию раннехристианских традиций, очень многое отдали бы за то, чтобы обнаружить евангелие, написанное одним из первых последователей Иисуса спустя год или около того после его воскресения. К сожалению, этого почти наверняка никогда не случится. Ученики Иисуса были неграмотными крестьянами из низших слоев общества, жившими в отдаленных сельских районах Галилеи. Мы не знаем ни одного автора, иудейского или христианского, жившего в то время и в том месте, который был бы способен написать евангелие, даже если бы такая мысль пришла ему (или ей) в голову. Но первым последователям Иисуса такая мысль, вероятно, никогда не приходила в голову. Подобно Иисусу, они ожидали близкого конца этого века, когда Сын человеческий – которого теперь отождествляли с самим Иисусом – скоро спустится с небес, чтобы судить землю и установить благое царство Бога. Эти люди не задумывались о том, чтобы записать события жизни Иисуса для последующих поколений, потому что в самом реальном смысле слова никаких последующих поколений не предвиделось.

Но даже если бы первые апостолы оказались дальновидными и заботились о нуждах последующих поколений (или по крайней мере о потребностях историков XXI века), они все равно были бы не в состоянии написать евангелие. Единственным способом, которым они могли передать историю Иисуса, было устное предание. Поэтому они пересказывали свои истории друг другу, своим обращенным и обращенным своих обращенных. Так происходило год за годом до тех пор, пока десятилетия спустя в других частях света высокообразованные христиане, говорившие на греческом языке, не записали услышанные ими традиции, создав таким образом евангелия, которые дошли до нас.

Впрочем, историки могут по крайней мере мечтать, и даже если это только пустая мечта, стоит задуматься о том, как могло бы выглядеть евангелие, написанное одним из выживших учеников в 31 году н. э. Если точка зрения, которую я представил в этой главе и в других местах, верна, то это воображаемое евангелие сильно отличалось бы от унаследованных нами – и его точка зрения на Иисуса была бы вовсе не той, что впоследствии стала доминировать среди более поздних богословов, когда христианство стало официальной религией римского мира.

Это несуществующее евангелие было бы наполнено поучениями Иисуса, странствующего от деревни к деревне и провозглашающего, что царство Бога наступит очень скоро, с пришествием Сына человеческого. День Суда приближается и людям нужно к нему подготовиться. По моему предположению, в этом евангелии не говорилось бы много о чудесах, творимых Иисусом. Он бы не проводил целые дни, исцеляя больных, усмиряя бурю, насыщая толпы, изгоняя злых духов и воскрешая мертвых. Все эти истории возникли позже, по мере того как сторонники Иисуса описывали его земную жизнь в свете последующего вознесения. Вместо этого такое евангелие поведало бы нам во всех подробностях, возможно со слов непосредственных свидетелей, о том, что случилось во время последней недели жизни Иисуса, когда он вместе с некоторыми из своих последователей совершил паломничество в Иерусалим и вызвал ярость местных властей своей выходкой в Храме и своей подстрекательской проповедью о грядущем Суде – разрушительном катаклизме, который будет направлен не только против римских угнетателей, но и против высших еврейских властей, первосвященников и их сторонников.

Однако самые яркие страницы этого евангелия пришлись бы на его конец. Иисус отвергнут книжниками и старейшинами народа и передан в руки Понтия Пилата, который нашел его виновным в мятеже против государства. Чтобы положить конец этой глупости, чреватой беспорядками и мятежами, Пилат приказал его распять. Но даже невзирая на то, что Иисус был без всяких церемоний казнен римскими властями, его история на этом не кончилась. Ибо он снова явился своим ученикам – живым. Каким образом это стало возможно? Не потому, что он пережил распятие. Нет, Бог воскресил его, телесно, из мертвых. А почему он по-прежнему не с нами? Потому что Бог не просто вернул его к жизни, но вознес на небеса как своего Сына, чтобы он воссел по правую руку и правил как Мессия Израиля и Господь всей земли до тех пор, пока он не вернется – и очень скоро – в качестве космического судьи над миром.

В этом евангелии Иисус не был бы Сыном Божьим все время своей проповеди, начиная с крещения, как в Евангелии от Марка и в одной из традиций, сохраненных в Евангелии от Луки. Он не был бы Сыном Божьим в течение всей своей жизни, начиная с зачатия от девственницы, на которую снизошел Дух Святой, и потому ее сын должен был стать отпрыском самого Бога, как у Луки и в традициях Матфея. И, наконец, он не был бы предвечным божеством, существовавшим еще до своего прихода в этот мир, что засвидетельствовано у таких авторов, как Павел и Иоанн. Нет, он стал Сыном Божьим, когда Бог совершил над ним свое величайшее чудо, воскресив его из мертвых, сделав его своим приемным Сыном, посадив по правую руку от себя и наделив его своей собственной властью, престижем и статусом.

Глава 7

Иисус как бог на земле: ранние христологии воплощения