Кровь Зигмара (ЛП) - Келли Фил. Страница 9

— Слушай сюда, самодовольное маленькое дерьмо, — прошипел фон Корден. — Оберстир наводнён призраками, и не теми, о которых ты узнал из бабушкиных сказок. Последний гарнизон государственных войск, который провёл ночь в его якобы пустых комнатах, был разорван на куски. А так как наш друг Граф Маннфред имеет извращённое чувство юмора, их неприкаянные души теперь заточены в стенах форта вместе со своими убийцами. Может хочешь присоединиться к ним, а?

Мечник немного отпрянул, но к его чести, выстоял.

— Со всем уважением, сэр, никогда бы не подумал, что вы трус.

Фон Корден заметно надулся, сверкая глазами и раздувая ноздри. Охотник за головами согнул дуэльный меч практически до точки излома, капли крови быстро побежали вниз по лезвию. Его вторая рука метнулась вверх, острие свежевального ножа остановилось меньше, чем в ширине пальца от глаза Свофта.

— Конигштейн находится в пределах угодий Хельмана Горста, сообщника Маннфреда, — холодно произнёс он. — Если я пущу под нож некроманта, то доберусь до гроба фон Карштайна меньше, чем за час.

Охотник на ведьм выдохнул, опустил нож и отпустил рапиру мечника. Он кивнул в сторону её окровавленного лезвия.

— Мечи? — он ухмыльнулся. — Копья? Полезные инструменты против Горста и его трупов-марионеток. Нихера не помогают против призраков. Я пришёл к этому выводу трудным путём, парень. Вера — единственное оружие, которого они боятся. А у Волкмара и его маньяков её полно.

— Верно, — медленно и осторожно произнёс Свофт. — Ну, какой-то смысл в этом есть, я полагаю…

Фон Корден развернулся на каблуках и зашлёпал по грязной дороге, убирая пистолеты обратно в кобуру и ставя их на предохранитель. Дуэлист вернулся к своим людям, повертев пальцем у виска.

Охотник на ведьм надвинул шляпу пониже, морщась от боли, как только скрылся за поворотом дороги. Он замёрз, он промок, и его рука доставляла адскую боль. Как только он закончил перепалку со Свофтом, он засунул кусок овчины в перчатку, чтобы она впитала кровь, но её по-прежнему было больно сгибать.

По правде сказать, талабхеймец имел право спросить. Для солдата не имело никакого смысла разделять их и без того жалкую армию. Но судя по сгущающейся тьме, времени у них оставалось немного. Им нужно было как-то напасть на след Маннфреда.

Фон Корден думал, что они провозились слишком долго у Хелси, хороня идиотов, которые ринулись в бой. Что ещё хуже, некоторых талабхеймцев посетила мысль о том, что простое кипячение чёрной воды из озера сделает её безопасной для питья. Все идиоты. Они заслужили подохнуть в муках, хватаясь за животы и задыхаясь, словно выброшенная на берег рыба. Серебряные пули настояли на том, чтобы мертвецов похоронили лицом вниз. Они прижали монеты для Морра к глазам мертвецов и положили дикий чеснок и боярышник им в рот; целую, мать её, гроздь.

Охотник на ведьм знал более быстрый способ убедиться в том, что мертвецы не вернуться к жизни — отрезать их чёртовы головы и кинуть их в огонь. Однако предложение почему-то приняли не очень хорошо. Они провозились так долго, что у них не осталось выбора, кроме как провести ночь в Альфхейме, и даже несмотря на то, что они выступили рано, тусклый полусвет их второго дня на дороге уже начал меркнуть.

Когда одинокая процессия пересекла утёсы, ведущие к Конигштейну, на обочине дороги показался полуразрушенный городской храм Морра. Фон Корден почувствовал, как они воспряли духом, увидев что-то знакомое. Его рука потянулась к карману, в котором лежала трубка.

Вокруг храмового кладбища раскинувшийся сад чёрных роз стал коричневым от недостатка солнечного света. Фон Корден заглянул внутрь, когда они проходили мимо. Купель высохла, а потрескавшийся алтарь был покрыт лисьими экскрементами. Бледные пятна на штукатурке указывали на то место, где когда-то висел священный символ храма. Несмотря на потенциальную ценность серебряного покрытия, ни один сильванийский крестьянин или бандит не был достаточно кощунственен, чтобы украсть его, особенно у бога упокоившихся мертвецов.

Если верить слухам, иконы из всех последних храмов по всей области были похищены за последние несколько лет. Работа стриганийских агентов Маннфреда. Фон Корден был уверен в этом. Скорей всего артефакты уже были переплавлены или закопаны там, куда не осмеливался заходить ни один живой человек. Сильвания существовала без жрецов ещё со времён кровного отца Маннфреда, Влада фон Карштайна, поэтому никого особо не заботила судьба священных символов. Теперь заброшенные храмы были единственным доказательством того, что у богов Империи в Сильвании был дом.

Внизу в неглубокой долине фон Корден мог разглядеть разбросанные здания Конигштейна, но в окнах не горело ни единого огонька. Прошло уже шесть часов с тех пор, как они покинули Альфхейм, и они до сих пор не встретили ни одной живой души. Даже сторожевая вышка охотника была холодным чёрным силуэтом, лишённым признаков жизни. Костлявые руки медного стража находились в том же положении, в каком охотник оставил их больше недели назад.

Низкий стон прокатился по долине, заставив бакенбарды фон Кордена встать дыбом. Это был звук, который он научился ненавидеть. Он внимательно прислушался к звону колокола, но вокруг была лишь тишина.

— Построиться на ходу! — закричал фон Корден, указывая своей маленькой армии рассредоточиться. — Боевое построение меньше, чем через три минуты!

Солдаты за его спиной рассыпались веером на другой стороне утёса, радуясь тому, что у них есть место для манёвра. Когда последний из рыцарей Пылающего солнца проехал мимо с огромной пушкой на буксире, Беннек Сутсон помахал эсталийским кавалеристам в сторону хребта. Его люди начали отвязывать артиллерийское орудие от боевых лошадей с быстрой отработанной эффективностью.

Люпио Блейз оставил своих людей и подъехал к фон Кордену на массивном боевом жеребце, подняв забрало шлема. Оно тихо щёлкнуло, встав на место у гребня, выполненного в виде отполированного металлического солнца, открыв симпатичное загорелое лицо. Тройной плюмаж из перьев, торчащий из шлема, был великолепен и стоял вертикально несмотря на дождь. Из-за дождевой воды отполированные доспехи рыцаря выглядели более блестящими, чем обычно.

Фон Корден решил, что он ему не нравится ни на йоту.

— Ждёте неприятностей? — спросил рыцарь. Его ритмичный акцент раздражал слух фон Кордена.

— Да, — пренебрежительно ответил фон Корден.

— Мертвецы, они не спят здесь спокойно, — произнёс Блейз скорбным тоном. — Так многие говорят.

— Многие правы. Наблюдай за окрестностями так же, как и за дорогой.

Рыцарь поджал губы и задумчиво кивнул, прежде чем продолжить.

— Мы говорим «Мирмидия сияет на наших клинках» для поддержки, — он широко улыбнулся, изобразив пальцами лучи восходящего солнца. — Она нужна здесь, нет?

Фон Корден фыркнул и сотворил знак кометы на груди. Мирмидия, как же. Мягкие южные боги, одна лишь показуха и никакой борьбы.

Рыцарь принял молчание охотника на ведь как намёк и развернул коня, галопом поскакав обратно, чтобы воссоединиться со своими людьми.

— Здесь волки, — крикнул Блейз через плечо, удаляясь. — Лошади чувствуют их.

— Ну хоть клячи на что-то сгодились, — пробормотал фон Корден.

Фон Корден наблюдал, как солдаты занимают свои позиции, и обнаружил, что он весьма впечатлён. Серебряные пули построились в две шеренги в шахматном порядке на левом фланге чуть ниже невысокого хребта, где Сутсон развернул Молот ведьм. Фон Корден вспомнил первый раз, когда он увидел, как стреляет огромная пушка, во время сжигания ведьмы, которую односельчане Сутсона называли Серой каргой. Казнь охотника на ведьм превратилась в кошмар, когда старуха взяла под контроль пламя, а не фон Корден. Сутсон, городской кузнец в то время, зарядил вновь отремонтированную пушку, затолкал в неё целое ведро лошадиных подков и закончил работу, разметав дьяволицу по всей площади. Быстро сообразил, но недостаточно быстро, чтобы спасти Горстанфорд от пожара.