#duo (СИ) - Кова Юлия. Страница 7
«Ну ничего себе…»
Первым моим устремлением было послать «Звёзд самиздата» в… куда подальше и попытать счастья в каком-нибудь ином, менее «звёздном» месте. Вторым моим желанием было позвонить Бергеру и высказать Димке всё, что я думаю по поводу его советов. Вместо этого сбросила с колен ноутбук, побегала по комнате и пару раз мысленно «приложила» Димку, «Звёзд» и Германа Дьячкова. Наконец, взяла себя в руки и вернулась к компьютеру. Разглядывая письмо, срубившее мои белые крылья, я размышляла о том, почему Дьячков не принял мою книгу? Ведь в ней было учтено всё: и динамичность сюжета, и реалистичность характеров, и даже модный жанр. Но роман, тем не менее, был отвергнут. Из-за чего? И тут мне припомнилась одна из первых лекций, прослушанных мной в институте…
— Коллеги, — пожилой седовласый профессор расхаживает по миниатюрной сцене огромного зала кафедры современной русской литературы, — запомните раз и навсегда: вы можете писать книги, которые заслужат признание критиков. Вы можете даже получить Букеровскую премию или же Нобелевскую премию по литературе и публиковаться только в самых крупных издательствах, но если вас не будут читать, то вы никто, как автор.
Тогда, сидя за длинной партой и разглядывая в огромном университетском окне ясное московское небо, я отчётливо, раз и навсегда, сформулировала свою жизненную цель. Я хочу стать читаемым автором. Именно поэтому я так долго училась писать. Именно поэтому я не поставлю крест на своём первом романе. Это было просто выше моих сил. А значит, мне предстояло бороться за то, во что я верю. И начать я должна была с себя: забыв о гордости, выслушать мнение владельца сайта. Не зря же, в конце концов, этот странный Дьячков, судя по письму модератора, был готов ответить мне на претензию?
Вот так, вооружившись скромностью, мудростью и несвойственным мне терпением, я скопировала адрес Дьячкова в почту и написала: «Уважаемый Герман, спасибо за ответ. Мне искренне жаль, что моя книга не вызвала Вашего интереса. Не могли бы Вы пояснить мне, что я должна исправить в ней с тем, чтобы моё произведение было опубликовано? С уважением, Катя DUO».
Я отправила письмо, и теперь мне оставалось только ждать ответ».
Глава 3. Эпиграф
Эпиграф — это изречение, краткая цитата перед книгой или его частью, характеризующая основную идею произведения.
«Википедия»
20 мая 2016 года, пятница — 21 мая 2016 года, суббота.
I.
«В пятницу вечером, окончательно одурев от объяснений с тупым модератором, втолковал ему, что если он не придёт в себя, то я его просто уволю. После чего дело пошло на лад: появились и требуемый мной шаблон, и служебное рвение, а я получил список неактивных авторов, который до этого просил полчаса. Ещё через час вычленил тех, кто не представлял свою жизнь без «ЛитСам» и скопом направил этой группе письмо с предложением заплатить мне регистрационный взнос. Ответы (как и денежный ручеёк) полились рекой. Письма я перепулил в модератора (пускай кувыркается), а сам сложил «процентовку» тех, кто обещал заплатить. Просчитав, что уже в следующую среду у меня на кармане будет сорок тысяч зелёных, поздравил себя с тем, что нюх снова меня не подвёл, и с неохотой взялся за то, от чего бегал полдня. Мне предстояло просмотреть книги новых авторов. Для начала разложил «проды» по жанрам. Тех, кто писал детективы или современную прозу, сразу поставил на ленту. По тем, кто работал в жанре «приключения» и «фэнтези», сделал отметку «подумать». Сочинения тех, кто «катал» любовные романы, решил почитать завтра.
Потерев воспалённые глаза, собираюсь пристроить планшетник на подзарядку, когда замечаю письмо, направленное мне некой Катей DUO.
«Господи, ну и фамилия... Это ещё кто?»
Но ник меня зацепил, и я, чисто из спортивного интереса, открыл имейл. Читаю: «Уважаемый Герман, спасибо за ответ. Мне искренне жаль, что моя книга Вам не понравилась. Не могли бы Вы пояснить мне, что я должна исправить в ней с тем, чтобы моё произведение было опубликовано?»
«Ну ничего себе… Однако, самоуверенная девушка».
Так, а мне-то что делать? Сразу послать её, или же попросить заплатить мне? Или сначала взглянуть на то, что она написала? К последнему меня склоняет тот факт, что современные любовные романы сейчас на пике востребованности. Вздохнул и с ногами завалился на диван. Пристроил планшетник к колену, и, готовясь «насладиться шедевром», открыл первую страницу романа. Мой взгляд тут же падает на эпиграф: «Дмитрию Бергеру, герою на все времена».
Зажмуриваюсь. Через секунду тряхнул головой и перечитал посвящение. Нет, я не ошибся: действительно, книга посвящена именно Дмитрию Бергеру. На сетчатке моих глаз немедленно встаёт изображение той женщины. Впиваясь ногтями в зелёную обивку дивана, резко сажусь. Замечаю, что мои руки начинают мелко дрожать, а костяшки пальцев — белеть. Отбрасываю планшетник, как ядовитую гадину, в сторону. Запустил пальцы в волосы, стиснул зубы, закрыл глаза...
Когда и как мужчина выбирает себе женщину?
— Мама, с днём рождения! — Прижимая к груди корзину роз, я взлетаю на крыльцо аккуратного двухэтажного домика из красного кирпича, где живут мои родители.
— Тёмочка, мальчик мой, приехал! Здравствуй… О, какие цветы! Спасибо за то, что помнишь, как мне нравятся розы. — Мама потянулась за цветами и за моей головой, чтобы поцеловать меня в щёку.
— Как жаль, вы не сказали мне, что у вас день рождения, — услышал я позади низкий чувственный голос. — Я бы не стала бы вам мешать и зашла со своим вопросом попозже.
Оборачиваюсь. Сначала увидел огромные блестящие серые глаза, потом хищный алый рот и чёрные, струящиеся по плечам, волосы. Она была немногим старше меня. Зовущая, манящая. И прекрасная.
— Артём, познакомься, это наша соседка, Алла Викторовна Бергер. — Мама, явно гордясь мной, торжественно водрузила розы на стол. — Зашла поинтересоваться, к кому лучше обратиться по электросчётчикам.
— Здравствуйте, Алла, — глядя в призывные чёрные зрачки, медленно произнёс я.
— Артём? Ну что ж, здравствуйте...
Когда я влюбился в неё? Тогда, с первого взгляда? Или чуть позже, когда после ужина, на который пригласила её моя мама, я проводил Аллу до ворот её коттеджа и узнал, что завтра она возвращается в Москву? Или — когда она мне сказала, что мы вряд ли ещё раз увидимся, потому что свой дом она продаёт, чтобы вложить деньги в дело?
— Я могу завтра подбросить вас до Москвы, — боясь услышать в ответ «нет», предложил я. Взмах ресниц, лукавый взгляд и улыбающийся уголок алого рта. Алла всё поняла про меня. Впрочем, она всегда меня понимала — она с первой секунды «прочитала» меня — нет, не как раскрытую книгу, а как блокнот, исписанный моим крупным почерком.
— Вам очень хочется меня подвезти? — засмеялась она.
— Да.
— Ну что ж, если удобно, то подвезите, Артём...
В двадцать пять у мужчины понятия «похоть» и «любовь», как правило, разделимы, но, глядя на Аллу, уютно устроившуюся рядом со мной, на заднем сидении автомобиля, чувствуя аромат её кожи и мягкое тепло её тела, я чётко осознавал, что в этот раз всё будет по-другому. Она влекла меня своей отстранённостью и тем, что сразу дала мне понять: в любых отношениях она всегда будет главной. А ещё я подумал, каково это засыпать и просыпаться рядом с ней? И как это, каждое утро вставать и видеть её улыбку?
Мы остановились у её дома, я открыл ей дверцу машины, проводил до подъезда.
— Прощайте, Артём.
— Я бы хотел с вами встретиться.
Алла изогнула бровь.
— Артём, вам сколько лет? — усмехнулась она.
— Двадцать пять, а что? — обиделся я.
— А мне почти тридцать.
— А мне это всё равно. Или у вас кто-то есть?