Тигриный лог (СИ) - "AlmaZa". Страница 2

Бросив думать о шуме, - и помимо забот хватало, особенно в виде никак не увязывавшихся в мозгу химических формул, - я побрела дальше. Рюкзак попытался сползти опять и я, взявшись за лямку и едва услышав повторившийся шорох, совсем близко, почувствовала, как за мой же рюкзак меня потянули обратно. По первому же инстинктивному желанию, я разверзла рот для громчайшего крика, но доля секунды моего визга закончилась на губах кого-то, кого я совершенно не видела. Широко распахнутые глаза не помогали мне, непроглядно узревшие только темно-темно синий мрак. Всё моё существо, оказавшееся захваченным в чьи-то руки, тут же сочинило, что меня нагнал стареющий маньяк, лет сорока минимум, выпивающий и неопрятный, отчего позывы тошноты пробудились вперед, чем я сделала первый вздох после затянувшегося поцелуя. В нос ударил приятный запах сладкой мяты.

- Пусти меня! – громко воскликнула я и, мне показалось, что испугала напавшего. Он заткнул рот мне ладонью и потянул вниз, к земле. Истошно вопя в его крепкие пальцы, я изо всех сил пыталась сопротивляться. Рюкзак теперь только мешал, сковывая движения и давя на спину, так что, сражаясь с незнакомцем, я скинула его с себя и начала пихаться всеми частями тела. Невидимый напавший отпустил мои губы и опять впился в них своими. Сладость и приятный вкус проникли в меня, я никогда не целовалась раньше. Попросту не с кем было, кроме глупых одноклассников, которые по стандартной схеме зреют дольше, чем девчонки. Да и другая причина была – я являлась первой дурнушкой среди ровесниц. Нескладная, неотесанная, не умеющая одеваться и, исходя из вышеперечисленного, вести себя с парнями и строить им глазки, я давно поняла, что не сделаю успехов на личном фронте, поэтому лучше заниматься учебой и мечтать о блестящих перспективах в ней и последующей работе. Я не надеялась, что на меня когда-нибудь кто-нибудь хотя бы взглянет с интересом, и тут такое…

Я была испугана и наполовину скована страхом, а наполовину не управляла собой и мгновениями молотила по тому, чьи очертания различала с трудом. Его язык разомкнул мой рот и вошел в него с осторожной нежностью, несмотря на мои продолжающиеся попытки отбиваться. Я попыталась даже сказать что-то, но выходило мычание.

- Тише, пожалуйста, тише, - еле-еле слышно различила я над ухом, когда он оторвался. Голос его был слаб, будто он боялся, что я запомню его. – Я не буду делать больно…

Застыв на мгновение, я поверила его обещанию.

- Пожалуйста… - опять прошептал он, выдохнув мне в висок и поцеловав его.

Незнакомец не бил меня и ничего не делал, кроме того, что целовал и обнимал так сильно, словно я была его давней возлюбленной. Те ощущения, которые позволялись мне, подсказывали, что он в два раза моложе того возраста, которым я наградила его изначально. Ему лет двадцать, больше-меньше на пару годков, точно не скажу.

- Мне нужно последнее воспоминание… - сказал он вдруг, замерев между поцелуями и, наградив ещё одним, самым жгучим и затяжным, отпустил меня. Потеряв ощущение скованности, я очутилась в ночном мраке одна. Некоторое время приходя в сознание, почти покинувшее меня от страха, я не услышала даже, в какой стороне исчез напавший на меня. Он просто канул, как сквозь землю, оставив растрепанную, немножечко подранную и трясущуюся меня за заброшенными рельсами, возле дикорастущей малины, с которой я в детстве ела красно-розовые, но не очень сочные ягоды. Приподнявшись на четвереньки, я напрягла слух и сжалась, опять шлепнувшись на задницу и подтянув колени к подбородку.

Я перепугалась и всё ещё переваривала случившееся, окончившееся без потерь и чего-либо плохого, что я могла ждать. Не знаю, ангел-хранитель или счастливая звезда, но кто-то спас меня, и вместо насилия, которое могли учинить над одинокой школьницей в поздний час в одиноком месте, надо мной всего лишь совершили акт первого поцелуя. Но кто? И почему я? Он выслеживал меня? Вряд ли, разве, если бы он хорошенько разглядел меня, то польстился бы? Разве при свете поцеловал бы меня точно так же, как в этой тьме кромешной? Замотав головой, я оглядывалась вокруг, но темнота не рассеялась и, появись он вновь, я опять не замечу его заранее. Нужно убираться отсюда, пока не произошло что-нибудь худшее, пока не повторилось… Повторилось… разве это было неприятно? Я тронула губы, чуть припухшие и сохранившие остатки его привкуса. Какой он? Дрожащими руками я дотянулась до рюкзака, украшенного мною значками и цепочками. Я достала из него мобильный телефон, где был непринятый от мамы. Стоял вибро-звонок, чтобы не отвлекаться во время занятий, и я не слышала, как она звонила.

Я встала на ноги, оправляя юбку и блузку. Сотни, тысячи женщин бывали изнасилованы, и я, в какой-то момент подумавшая, что попаду в их ряды, отделалась легким испугом и поцелуями с неизвестным. Мой насильник, - обзову его так ради того, чтобы обозначить, что пострадала некоторая часть моего достоинства и моей чести, - даже не был жесток. Он просто был, как будто и не был. Какая причина заставила его это сделать? Тайных поклонников я у себя предположить не могла, сумасшедших у нас в пригороде не было. Сбежавший маньяк? Нет, не похоже это было на маньяка, не владеющего собой. Скорее кто-то, кто очень хотел девушки, и вдруг подвернулась я. «Мне нужно последнее воспоминание» - сказал он, и жалость с примесью грусти закружились возле моего сердца. Почему последнее? Зачем оно ему? А вдруг это был смертельно больной юноша, сбежавший из больницы и… Я должна узнать, кто это был! Должна!

Я включила в телефоне фонарик и посветила вокруг, чтобы убедиться, что ничего не обронила. Коленки были в пыли, и я достала платок, слюнявя его и оттирая себя. Грязь на блузке спрячу под застегнутым пиджаком, чтобы не говорить родителям о странном происшествии. Они надумают лишнего и поведут меня к гинекологу. Кто поверит, что среди ночи взрослые парни отпускают пойманных дурочек, ничего не получив? Кто угодно, поглядев на меня, кроме моих родителей, для которых, единственных, я была красавица-дочка. Многие дети верят подобным заверениям мам и пап, но меня природа наградила, вместо чего-либо более полезного, объективностью.

Упихивая платок обратно, я светила на карманы рюкзака, когда заметила, что к моим побрякушкам привязалось что-то ещё, что-то, чего у меня раньше не было. Я потянула за ромбовидный плотный лоскут и обнаружила, что это оторвавшаяся нашивка, какие носят на форме, школьной, студенческой или военной. Но она была не моей. Она, судя по всему, зацепилась во время моей борьбы с черной тенью и он лишился её, сам того не заметив. Проведя большим пальцем по оборванным ниткам, я развернула своеобразный шеврон к себе лицом. На меня взглянуло изображение полосатого хищника, подписанное по каёмке «Тигриный лог». Я вспыхнула, сжав находку. Тигриный лог! Моя голова невольно устремилась в сторону Каясан – той горы, что возвышалась за холмом. У её подножья раскинулся один из знаменитых, древнейших буддийских храмов в нашей стране – Хэинса. Туда постоянно валили паломники и туристы, но нас это не касалось, ведь высокую гору было отсюда лишь видно, на самом деле нас разделяли километры… Однако все местные знали, что при храме, вернее, относясь к нему, но гораздо выше по горе, на труднодоступном пласте, защемленном, подобно каньону, есть закрытая школа-монастырь для юношей, и называлась она «Тигриный лог». Храм процветал, а вот монастырь и его учение пришли в упадок ещё лет десять назад. Когда-то я даже видела учеников оттуда, будучи совсем маленькой девочкой, но уже не один год как о них ничего не слышно. Остались ли они ещё там? Тигриный лог… Боясь потерять единственную улику от того, кто меня героически и внезапно поцеловал, я направилась домой. Оставалось минут пять ходьбы, которую я не успела завершить вовремя.