Путешествие по Долине Надежды (СИ) - Бобровенко Екатерина. Страница 2

Но сегодня море было не в хорошем настроении: волновалось, злилось, вздымая ввысь бугры волн, раскатисто грохоча и взбивая облака шипящей рваной пены. Словно тревожилось и беспокоилось из-за чего-то, и это волнение каким-то неизмеримым эхом отдавалось и в душе Кэрен. Будто это не по-весеннему темное небо, эти тучи, похожие на клубы грязной мокрой ваты, эта духота и резкий запах пыли давили на нее почти физически, заставляя забиваться подальше в угол, в надежде укрыться ото всего и всех… Как и сама Кэрен.

Девочка сидела, уткнувшись в тетрадь, и, подперев рукой голову, скучающе выводила в ней хронологию дат и соответствующих им событий, честно стараясь что-нибудь понять или хотя бы просто запомнить. Но, то ли от непривычной, напряженной тишины, нависшей над классом, то ли от сонной, неподвижной и липкой духоты, сосредоточиться все не получалось. Мысли разбегались кто куда, создавая в голове невообразимую кашу, в которой — Кэрен не отдавала себе отчета в этом — девочка постоянно пыталась уловить, отыскать, поймать то хрупкое и нежное чувство свободы, свежести и всегда юной, чистой весны.

Но оно исчезло. Помаячило где-то на грани сознания, будто дразня и играя, и улетучилось, оставив о себе лишь воспоминания и щемящее ощущение какой-то жалкой, беспомощной грусти. Словно весь мир в одночасье потерял краски, поблек, выцвел, став плоским и серым, точно старая, потертая фотография из маминого альбома.

…Так продолжалось до середины урока — жаркая, накатывающая волнами духота, запах старых книг, смешанный с пылью, скучный шелест учебников и, как всегда, чуть холодный и жесткий голос учительницы, с высоты своего роста взирающей на притихших учеников.

А потом случилось что-то странное… Что-то изменилось. Незаметно, неуловимо, невидимо. Словно мимолетное дуновение прохладного ветра в знойный день, невесомое, почти неосязаемое прикосновение мягкого птичьего пера.

Кэрен напряглась, пытаясь понять, в чем дело, и, вытянув шею, заозиралась на класс.

— Что случилось, Новикова? — учительница оторвала взгляд от толстого потрепанного справочника с выцветшим тисненым названием «Мировая история, 7–9 классы» и взглянула на нее поверх очков. — Опять что-то случилось? — в строгом голосе Марии Николаевны сквозила насмешка, смешанная с недовольством.

— Но… — протянула было девочка, но запнулась, понимая, что ей нечего сказать в ответ.

Несколько секунд учительница неподвижно смотрела на девочку холодными льдисто-голубыми глазами, словно пытаясь проникнуть им в самую глубину ее мыслей, потом уголок ее рта чуть дрогнул, и на лице Марии Николаевны отразилось едва уловимое беспокойство.

— Сидим тихо, — нетерпеливым движением захлопнув учебник, холодно бросила она классу, делая шаг к выходу. — Я сейчас приду.

Хлопнула дверь. И тут же, словно дожидаясь этого момента, пала стена томительной, пронизанной напряженностью тишины.

— Куда это она? — первым опомнился Сашка Головков, с любопытством завертев на одноклассников рыжей вихрастой головой.

— Да пусть идет! Ну ее! — беззаботно откликнулся еще кто-то с соседнего ряда, но его голос потонул в накатившем шуме ожившего, загалдевшего класса.

— Во будет здорово, если она до конца урока не вернется! — Надька, подруга и, по совместительству, соседка Кэрен по парте, подбадривающе ткнула девочку локтем в бок. — А если еще и домашку забудет записать… — мечтательно улыбаясь, пропела та.

Но Кэрен не ответила. Она даже не услышала подругу, потому что все еще продолжала старательно прислушиваться к внутренним ощущениям.

Что-то странное, что-то необычное и непонятное происходило вокруг. И эта неясность тревожила. Будто какая-то невидимая нить оплела сознание и тянула к себе, манила, звала, заставляя беспокоиться и пугаться. Не неизвестности. Того, что находилось за ней, что каким-то образом напоминало о себе весь день.

Кэрен вздрогнула. Словно в ответ на ее мысли, откуда-то издалека пришло, повеяло ощущение свежего, душистого запаха луговых цветов. Цветов с ЕЕ луга…

Частый звук шагов отдавался от близко подступающих друг к другу стен гулким эхом. Непривычно пустой коридор проводил безмолвным молчанием.

Она отметила это непроизвольно, потому что шла, не замечая ничего и никого вокруг, целенаправленно и быстро, с каждой секундой все ярче чувствуя, как нарастает внутри ощущение правильности и уверенности в происходящем.

— Что-то случилось? — строгим, не терпящим возражений тоном, еще издалека спросила она, спускаясь вниз по ступенькам.

Его она почувствовала сразу. Острый, как у кошки, слух уловил легкое шебуршание и шорохи в темном закутке под лестницей, закололо и зазудело между лопаток, указывая на чье-то близкое присутствие. Присутствие кого-то из «своих».

— Да, — отозвался взволнованный голос.

Темнота, расплывшаяся по грязно-зеленым стенам мутным бесцветным пятном, вдруг дрогнула, озаряясь мерцающим сиянием облака пестрых искр, возникших словно из неоткуда. Нечеткий, расплывчатый силуэт, появившийся из самого центра искрящегося водоворота, чуть качнулся, удерживая равновесие, и шагнул на свет.

Неяркий, чуть дрожащий свет одинокой, запыленной лампы под потолком выхватил из темноты фигуру пришедшего. Шестнадцатилетний парень, высокий и стройный, одетый в поношенные спортивные штаны и синюю футболку с выцветшей английской надписью «Wolf» коротко кивнул знак приветствия и чуть улыбнулся уголком губ, хотя взгляд темно-синих глаз оставался по-прежнему серьезным и чуть взволнованным.

— Здесь все есть, — сказал он, протягивая аккуратный белый конверт с затейливым переплетением линий и символов на боку. — Грегори просил лично в руки.

Она коротко кивнула, принимая послание, задумчиво и обеспокоенно закусив губу, обвела взглядом парня.

— Как ты здесь оказался? — взгляд скользнул на видневшийся в темноте прямоугольный силуэт запертой двери запасного выхода и мигающее над ней зеленое табло с соответствующей надписью.

— Срочное задание. Они не пожалели хорошо заряженного медальона.

Она одобрительно кивнула, заметив в его руках зеленоватый кулон на длинной цепочке.

— Хорошо.

Потом развернулась и уже было сделала шаг к лестнице, но ее догнал неожиданный вопрос:

— Вы ведь поможете нам?

Полный отчаяния вопрос, заставивший ее дернуться словно от резкого удара, и повернуть голову.

Он стоял, не сдвинувшись с места, не шелохнувшись. Лишь в глазах, на редкость глубоких и ярких, читалась искренняя надежда.

— Всем, чем смогу…

Кэрен сидела как на иголках, потерянно озираясь по сторонам и нервно кусая губы, но все равно пропустила момент, когда негромко хлопнула дверь, заставляя всех разом замереть. Увлеченный своим же криком, класс сначала не заметил, как вошла учительница, о когда сообразил, то испугался, что влетит за беспорядок, и тотчас умолк.

— Тише ребята, успокойтесь, — в интонациях Марии Николаевны не слышалось привычной сдержанно-холодной строгости. Только невнятная тревога, старательно скрытая под напускной усталостью и мягкостью.

Кэрен заметила, как та обеспокоенно теребит в руках какой-то конверт с непонятной надписью и символом, похожим на подобие восьмерки. Было видно, что содержимое конверта Марию Николаевну нисколько не радовало, и она в такой же задумчивости, с какой вошла в класс, проследовала к своему столу странной, неуверенно и чуть покачивающейся походкой.

Что-то изменилось в ней… В привычной фигуре, болтавшейся в неопределенного цвета мешковатом платье, туфлях без каблуков, смешно шаркающих при каждом ее шаге, даже в жалком подобии прически — что-то случилось, и это «что-то» было сразу же отмечено классом, с еще большим старанием вжавшемся в парты в ожидании неприятностей.

— Произошли некоторые изменения, — оглядев учеников непривычно рассеянным взглядом, произнесла она негромко, — после которых мне придется ненадолго уехать… — тонкие пальцы нервно теребили край белого конверта. — Так что историю на следующей недели у вас будет вести кто-нибудь другой. И да, Новикова… — льдисто-голубые глаза обратились к девочке. — Подойди после урока, я дам тебе задания на отдельную оценку. Будем считать это твоей индивидуальной контрольной.