Ведьмина диета (СИ) - Сорока Ирина. Страница 12

— Например, миленькое заклятие поноса. Или заговор на типун, так что три дня говорить не можешь. Или… нет, пожалуй, тебе рано такие вещи знать.

— Ого, чем же ты ее так прогневил?

От ответа мужчину спас грохот и звук падающих камней, от которых содрогнулась земля под ногами.

— Ох, мамочки! — воскликнула забава и помчалась к пещере забыв новые сапожки на бережку. Ненамного отстал от нее и Еремей.

Сказать, что идти было совсем уж сложно нельзя, да только нет-нет: то запнешься за какой-нибудь камень, то стукнешься плечом или еще лучше лбом обо что-нибудь. Пещера, расширявшаяся вначале, теперь резко пошла на сужение, пока не превратилась в узкую щель.

— Обвал случился? — спросила у рассматривающего насыпь князя. Да, что это со мной, прям как у Забавы писклявые нотки прорезались! Подумаешь пещера, всегда считала, что взрослым паниковать негоже, это только для детей сгодиться!

— Похоже, — отозвался мужчина, пытаясь заглянуть в нору, оставшуюся под потолком. — На, вот, подержи. Я залезу, проверю, пройдем, али нет.

Покорно взяла солнышко, и даже подняла повыше, чтобы, значиться, виднее было. А сама устоять на месте не могу. То с ноги на ногу переступлю, то шаг вперед сделаю, и тут же два назад.

Тяжело вздохнул Гред, да ко мне вернулся.

— Глаша, — сказал, руками за плечи, держа. — Я тебя выведу. Или княжеский венец сам сложу, да по миру в одном исподнем пойду. Веришь?

Покорно кивнула, сама себе удивляясь. Только зубы от страха дрожать не перестали.

— Глаша! — обняли и прижали к широкой груди. — Выведу, ты только не паникуй, ладно? Дай время немного.

Снова кивнула, а у самой слезки на глаза наворачиваются. И хорошо-то как в мужских объятьях, и страшно до жути.

— А ты знаешь? — сначала спросила, потом только вспомнила, что вряд ли. О таком ведьмы даже близким не всем рассказывают, меж собой в секрете держат.

— Что ведьмы чахнут в неволи, если нет солнышка, ветра, да ключевой воды? Знаю, мать рассказывала.

Отстранилась, чтобы удивленно заглянуть в печальные глаза богатыря. Даже дрожать перестала.

— Уже хорошо, — по-доброму улыбнулся молодец. — Раз любопытство сильнее страха, думай о том, что расскажу причину, только когда снова ясно солнышко увидим. По рукам?

— А что еще знаешь? — осторожно так спрашиваю. Мало ли, что успели разболтать родственницы. Его матушка: или полностью сыну доверяет, или безумна. Хотя второго промеж нас не водиться. По крайней мере, долго.

— И об этом расскажу, позже, — снова забираясь по сыпучей круче, сказал князюшка.

Интересно, а о том, что сила наша в мир вплетенная, по крупицам разум уносит, если мира своего не видит, тоже знает? И о том, что душа ведьмина свободой живет да странствиями? Что не только нужда зовет в ближайшие селения, но и просто инстинкты. Как зверь на зиму перебирается в более теплые края, так и мы не можем без помощи людям существовать. В неволе и недели не живем.

— Ползи сюда, — позвал Ольгред. — Только за руку хватайся, а то соскользнешь еще.

Заткнула подол за пояс, чтобы сподручнее по пещерам лазить было. Не до приличий сейчас. Да и схватилась за поданную руку.

— Ничего себе! — ахнула, стоило забраться на верх кручи и увидеть выхватившую светом амулета красоту. Сотни, нет тысячи маленьких звездочек мерцали, переливались и подмигивали нам. — Что это?

— Лед.

Так не бывает!

Лед, словно кружево лучшей мастерицы, покрывает свод, длинные, словно свечки сталагмиты поднимаются вверх. Застывшие в своем беге ручейки и словно зеркало прозрачный пол.

— Мы в сказку попали?

— Идем, — вместо ответа, потянул за руку князь и осторожно выбрался в новый зал.

Аккуратно ступая, чтобы не поскользнуться на гладком полу рассматривала все. Как жаль, что магия иллюзий была утеряна вместе с боевыми ведьмами. Вот бы показать маме с бабушкой эту красоту. Ни один царский дворец с такой не сравниться!

Поежилась и юбку одернула. Холодно!

— Давно пора, — буркнул себе под нос князюшка, пробираясь вперед. Руку мою так и не выпустил. Здесь удобнее идти вместе.

Новый зал оказался не таким огромным, как предыдущий и очень скоро перешел в узкую щель, сквозь которую еле протиснулась я. А для князя пришлось в одном месте выпирающий камень сбивать.

Здесь тоже были ледяные водопады, но уже меньше, все больше обычный камень под ногами, да каменные натеки, красы не виданной.

Немного потеплело.

Так путешествуя из зала в зал, рассматривая природой сделанные коридоры, мы шли очень долго. Пару раз выбирали направления по одному Ольгреду понятным приметам.

Меня стало ощутимо знобить. Болела голова и растертая до крови нога.

— Здесь передохнем и дальше пойдем. — Останавливаясь возле одного из ручейков, сказал князь, да и наклонился, чтобы воды зачерпнуть. Еле по рукам ударить успела, чтобы воду расплескать.

— Ты чего?

— Ничего! Жить надоело?! Али думаешь, что вылечу без трав да силы? — и вдруг устало ухватилась за ближайший сталагнат.

Хорошо, что силу, пока только физическую, теряю. Я сильная, смогу продержаться еще немного. Да и редкие ручейки с землей немного магии дают. Так что сутки еще есть. Может, чуть больше. О том, что будет потом, думать не буду. Страшно.

Бабка сказывала. Ведьма сначала теряет силы, бредить начинает, потом картины ужасные видеть, дальше — кидаться и биться обо все. А коли прожила это, то потом парализованная лежит и только судорогами исходиться.

— Глаш, ты как? — голос-то какой обеспокоенный. Даже ругаться расхотел.

— Хорошо, али не видишь, — усмехнулась в ответ, выравниваясь. — Лучше давай идти не останавливаясь, может быстрей выйдем куда.

— Ладно, — кивнул князь и вперед пробираться стал. — Ты почему мне напиться не дала? — спрашивает.

— Руками воды касался? — тяжело дыша, спросила.

— Касался.

— Так чего спрашиваешь? Студеная она дюже, сразу голос пропадет, коли хуже ничего не приключиться. Стой!

Разговаривая, мы в очередной зал зашли, да я так и застыла.

Вверху, словно на мое спасенье большое круглое отверстие зияло. Прямо посередке не очень большого, шагов двадцать, зала. Оттуда лился слабый красноватый свет и, при желании, можно было слабый ветерок почуять. Судя по звуку, где-то рядом с потолка часто капала вода.

— Давай здесь переночуем, — говорю.

— Почему? — удивился богатырь.

Кивнула на дыру в своде.

— Думал, только подняться здесь без веревки не сможем, — не правильно понял мою мысль мужчина.

Где стояла, там и шмякнулась на пятую точку. Сил объяснять что-то не было. В голове шумит, на глаза слезы накатываются. И есть хочется сильно, не сухую же крупу жевать!

— Глашенька! — подскочил ко мне князь сразу. — Что случилось? Где болит? Да, скажи ты уже что-нибудь, глупая! Я же волнуюсь.

— Отстань! — от легкой тряски за плечи перед глазами стали мелькать противные черные мушки. — Сейчас лучше станет.

Близость солнечных лучей и свежего воздуха медленно, но начала восстанавливать внутренний баланс силы и обычной человеческой энергии. Мне теперь несколько часов сна и около двух дней продержаться смогу. Точнее сказать сложно. Все зависит от человека, а свою прочность что-то проверять не хочется.

— Сейчас — сейчас, — засуетился князюшка. Смогла бы — рассмеялась, а так молча, наблюдала, как князь, роняя одеяла и неловко двигаясь, пытается соорудить что-то типа постели.

Уж, не за меня ли волнуется? Что-то раньше неуклюжести в нем не замечала.

— Вот! — представил на суд людской, то есть мой, свой шедевр. А ничего так получилось. Подгреб листья, через дыру в своде нападавшие, сверху тремя одеялами укрыл, так чтобы лежать не слишком твердо было. Если размотать, накрученное на меня, то и укрыться будет чем.

— А ты?

— А я, вот костерок разведу, чтобы воды немного вскипятить, да каши сделать.

Костерок? А ветки откуда?

В уме задала вопрос, но вслух спрашивать не стала. Только кое-как ползком переползла до «удобной кровати», да глаза закрыла, глядишь, и ночь наступила, только весело костер в темноте горит, да каша в помятой железной чашке вариться.