Ведьмина диета (СИ) - Сорока Ирина. Страница 38

— А еще гаремы заводить разрешается…

— Так гаремы и у нас заводят, — вставил Еремей, выравнивая коня, — главное, чтобы никто ни о чем не знал. Ай! Ты чего?

— Я тебе заведу полюбовницу! — прошипела Забава.

— А ты-то тут при чем? — возмутился купец, потирая плечо, на котором цепкие пальцы подруги оставили красное пятнышко.

— При том что судьба я твоя. Неминучая! — заявила Забава и пришпорила своего коня, оставляя нас позади.

— В этом все женщины. Напридумывают себе чего-то, а мы потом виноваты, — пробурчал Еремей, ища поддержки у мужчин. Михей согласно закивал головой, а князь, стрельнув на меня глазками решил воздержаться от комментариев.

До границы обжитых людьми земель мы добрались к вечеру третьего дня. Солнце уже лежало на макушках высоких елей, когда мы въехали в маленькое село, всего домов в пять. На единственной широкой улице высился колодец, возле которого сейчас сидели две старушки и носилась с визгами и смехом несколько детей.

— Куда путь держите? — с любопытством осматривая неожиданных гостей, спросила одна из женщин. Вторая не переставая лузгать семечки, с не меньшим интересом разглядывала царевну, казалось, подмечая малейшие детали ее одежды.

— Далече, — неопределенно махнула рукой спешиваясь. Услужливый Еремей подхватил поводья Лебедушки, так решила назвать даренную князем кобылицу. — Вы, бабушка, лучше скажите остановиться на ночлег у кого можно? Да еще может быть помочь кому могу?

— Ой, девонька. Хворей у нас много, но без ведьм как-то справляемся, редко кто доезжает сюда. А остановиться и у меня можно, хата большая, а дети в город перебрались, вот и кукую теперь одна.

— Что ж вы с ними не поехали? — удивилась Забава.

— Да кому я в том городе нужна, а здесь хозяйство, да и пригляд за местной детворой. Гея, посидишь пока сама, я гостям дом покажу?

Получив согласие своей товарки, женщина поднялась и неловко переваливаясь с ноги на ногу, как откормленная гусыня посеменила в сторону одного из домов.

— Ревматизм меня прихватил, проклятый, ни ровно ходить, ни делать ничего не могу.

— Так давайте посмотрю?

— А деньги у меня откуда? За волшебу платить надо.

— А вы за постой.

— Тогда ладно.

Перед нами распахнули дверь просторных сеней. В лицо пахнуло прохладой и сыростью.

— Сейчас тепло, так что кому-нибудь в сенях на лавке постелю, чай не замерзнете?

Сам дом оказался старым, саманным, но сделанным на совесть. Большая печь, чуть не в полкомнаты с широким лежаком застеленным разноцветным тряпьем. Сразу возле входа лавка с двумя ведрами накрытыми крышками, на одной из которых стоит черпачок — вода. Возле окна простой деревянный стол с остатками крошек, а справа две двери, завешанные латаными занавесками.

Для сна нам достались два больших сундука, две кровати и лавка в сенях. Сама же хозяйка заявила, что на печь не пустит, а как мы будем делить на шестерых пять лежанок не ее дело. С вожделением посмотрела на кровать. На сундуке спать можно, но неудобно, лавка твердая и узкая, а кровать, что нужно: пружинная, с мягоньким матрасом сверху.

— Я царевна, мне положено уединение, — заявила сестрица и прямо перед нашими носами захлопнула двери одной из комнат именно в ней стояли кровати.

— Минус три спальных места, — насмешливым тоном проговорил Еремей.

— Да, ладно, она и в самом деле царевна, уважать надо, — занял сторону сестрицы Михей.

— Вот, еще! — фыркнула на это Забава, отмирая, и заколотила кулаком в дверь. — Раз царевна, значит, совесть совсем не нужна?

Сверху на нее посыпалась побелка.

— Было бы на что нервы тратить, — донесся приглушенный голос. — Выбьешь дверь, старуха всех на улицу выгонит.

Подруга осознала всю степень угрозы и отступила, лишь пообещала:

— Вот выйдешь ты на ужин…

— А я худею. К свадьбе.

Стало интересно, что же во второй комнате. Заглянуть туда нам не предлагали, но и не запрещали. Вдруг там еще пара кроватей найдется?

— Лучше ничего не говори мне, Михей! — все возмущалась подруга. — Это наглость и царским величием тут не пахнет. У нас доярка, такая же величавая в деревне есть. Только на празднике столы накроем, как она придет и нагребет себе самого вкусного. Домой. А потом еще за общим столом угоститься.

Голос ее отдалялся словно снова в сени вышла.

— Давай же, — подергала я за ручку. Вроде не заперта, может просто заклинило?

— Что ты хочешь? — сзади тихо спросил князь.

— Посмотреть, — странно осипшим голосом ответила ему.

Да, что такое?! Нельзя же реагировать так бурно на любое его приближение?

Меня немного подвинули в сторону и теперь Гред стал бороться с несговорчивой дверью. Чтобы было удобнее. Сдвинула в сторону занавеску и чуть не задохнулась от хлынувшей сверху пыли.

— Странно, — пробормотал себе под нос, потом воровато оглянулся проверяя нет ли рядом кого кроме меня.

— Что там? — перешла на шепот с опаской поглядывая на выход из избы.

— Пока не знаю, но проверить кое-что хочу.

И князь, под моим изумленным взглядом, начал ощупывать дверь. Он водил ладонями по косяку, он исследовал каждый миллиметр дверного полотна, а на лице мелькали то задумчивость, то изумление, то восторг.

— Пойдем отсюда, — неожиданно повернулся и, подхватив под локоток, потащил к двери.

— Но… — попыталась сопротивляться.

— О, вы тут, ребятки, из сеней, — с ворохом стиранного белья появилась хозяйка дома. — Думала вместе с остальными к кузнецу пошли на счет захромавшей кобылы.

Это ж которая захромала? Встрепенулась я да тут же успокоилась. Дорогу разведывать, да местные сплетни слушать пошли.

— Сейчас кашку в печь поставлю и через полчасика ужинать сядем.

— Марфа Владимировна, — жалобно так позвал женщину князь. — Недоразумение у нас случилось. Одна из спутниц целую комнату себе заняла и пускать туда никого не желает.

— На печи и одной мне места мало, — сказала как отрезала.

— Да. Негоже это смущать такую почтенную женщину, как вы. Я подумал может во второй комнате местечко для кого-нибудь найдется?

— Откуда? То комната мужа моего покойного. Там кроме хлама да кресла со столом ничего нет. Трогать и раздавать свои вещи не велел, а только хранить до лучших времен. Жаль, что запамятовал сказать, когда же эти времена наступят. Хотите покажу?

— А вам нетрудно? — осторожно подталкивая женщину в нужную сторону, спросил князь. И при этом лицо такое участливое, заботливое.

— Да чего уж там. Мне не жалко.

Марфа Владимировна подошла к двери и легонько толкнула. Створки хоть и жалостно скрипнули, но поддались. Ничего себе! А мы тут их чуть не ломали.

Только хотела спросить, но Гред незаметно для хозяйки покачал головой. Мол, потом расскажу. А стоило попробовать зайти, как за руку схватил останавливая.

— Чего вы там топчитесь, заходите, — позвала женщина.

— Теперь можно, — одними губами прошептал князь.

Комната встретила нас вековой пылью, которая почти полностью скрывала хранившиеся здесь предметы и только по очертаниям можно было догадаться, что на стене висит картина, а на маленьком столе сложены стопкой книги. Несколько раз звонко чихнула, отчего задрожали стекла, плохо вставленные в рамы.

— Смотри дом не развали, — пошутил князь.

— Здесь все осталось так как было при муже моем, — женщина утерла краем серого передника глаза. — Вы если хотите, осмотритесь, а я пойду лучше ужином займусь.

Проводила хозяйку сочувственным взглядом. Может и не любила она своего мужика, но чужим за прожитые годы он точно не стал, как с другими случается.

— Ты направо, я налево? — улыбнулся князь.

— Мне налево ходить сподручнее, меньше любопытных глаз по пути попадется, — подмигнула в ответ и шагнула к стене по левую руку. Что именно мы здесь ищем неизвестно, но чувствую, что-то важное есть.

— Как хочешь, я и справа найду… ого! — резко повернулась, чтобы увидеть, как князь осторожно берет в руки пожелтевшую от времени и волнистую от частой сырости книгу. Кое-где маленькими черными точками проступала плесень, но казалась Гред не замечает ее.