Секреты - Пирс Лесли. Страница 12

Доктор провел с ее отцом некоторое время, а когда он спустился вниз, то раскраснелся и выглядел раздраженным.

— Беги во двор к мальчикам, — сказала миссис Паттерсон, легонько подтолкнув Адель сзади по направлению к двери.

Адель ушла, но не во двор. Она просто закрыла дверь в гостиную и ждала снаружи. Она хотела узнать, что же такое сказал отец, что рассердило врача.

Ей не пришлось долго ждать. Доктор был готов взорваться.

— Этот человек такой тупой, у меня ощущение, что я разговаривал с кирпичной стеной, — возмущался он. — Он твердо стоит на том, что Адель не его ребенок. Он сказал, что встретился с ее матерью, когда та уже была беременна, и может доказать это, потому что до того момента он находился во Франции.

— Но ведь когда он женился на Роуз, он взял на себя ответственность за Адель, кем бы ни был ее отец? — взволнованно проговорила миссис Паттерсон.

— Фактически да. Но вы знаете выражение: «Можно подвести лошадь к воде, но нельзя заставить ее пить», — ответил доктор. — Как я могу уйти прочь и оставить такую юную девочку в руках того, кто полон гнева и злобы? Может случиться все что угодно.

— Что же нам тогда делать? — спросила миссис Паттерсон.

— Мне нужно получить постановление об опеке. Другого выхода нет, Энни. Роуз душевнобольная, я даже не могу сказать, выздоровеет ли она. Кроме того — по большому счету, может, так и лучше, — я подозреваю, что с девочкой много лет дурно обращались. Если я заберу ее отсюда, ей будет лучше.

— Вы спрашивали Джима, есть ли бабушки или дедушки?

— Да, но он ничего о них не знает. Он сказал, что Роуз поссорилась со своей матерью задолго до того, как он встретил ее, и с тех пор у них не было контактов.

В этот момент громко завыла Лили, заглушая все сказанное далее взрослыми. Адель нервно ждала, когда Лили прекратит плакать, но та все продолжала, и в ее плаче утопали все слова.

Немного позже Адель вернулась в гостиную. Доктор Биггс улыбнулся ей.

— Я как раз говорил миссис Паттерсон, что, вероятно, будет лучше, если ты пару дней не будешь ходить в школу, пока у тебя не сойдет синяк, — сказал он. — Я уверен, что ты не хочешь, чтобы тебе задавали об этом вопросы, правда?

Адель перевела взгляд с него на миссис Паттерсон, догадываясь, что они что-то вместе придумали. Она удивлялась, почему взрослые отчитывают детей за ложь, когда сами все время лгут.

Глава четвертая

На следующее утро, когда Адель ела кашу, миссис Паттерсон завязывала Томми галстук.

— Давно пора такому большому мальчику, как ты, научиться делать это самому, — сказала она, легонько похлопав его по щеке.

— Мне нравится, когда ты это делаешь, — парировал Томми и протянул руку, чтобы пощекотать маму под подбородком, отчего она рассмеялась.

От этого обмена нежностями у Адель ком подступил к горлу. За последние два дня она видела много таких маленьких знаков любви между членами семьи, и каждый был грустным напоминанием, что она никогда не получала такой любви ни от одного из родителей. Она пришла к заключению, что, вероятно, сама была в этом виновата, ведь, в конце концов, им удавалось проявлять любовь к Памеле.

— Адель отведет меня в школу? — спросил Томми, когда его галстук был завязан.

— Конечно нет, — сказала миссис Паттерсон, взглянув на Адель, которая еще сидела за столом. Адель перестала водить его после гибели Памелы. — Зачем ей это делать? Ты уже большой мальчик.

Томми умоляюще посмотрел на Адель.

— Пожалуйста!

— Адель еще не совсем поправилась, — сказала живо его мать. — Ей нужно отдохнуть.

— Мне не нужно, — сказала Адель, поднимаясь. Она была тронута желанием Томми пойти с ней. — Мне бы хотелось отвести его.

Миссис Паттерсон заколебалась.

— Пожалуйста! Я хотела бы выйти на улицу, — умоляла Адель.

— Ну хорошо, — согласилась миссис Паттерсон. — Но сразу возвращайся, доктор сказал, что тебе нужен отдых.

Адель не учла, что, когда будет отводить Томми в школу, это вызовет такие живые воспоминания о Памеле. Томми вел себя как обычно — то бежал, ставя при этом одну ногу в канаву, другую на мостовую, то тут же планировал к ней обратно, раскинув широко руки и изображая из себя самолет. Памела всегда держала Адель за руку и жаловалась, что Томми обращает на них внимание окружающих. Адель скучала по этой маленькой ручке в своей руке, по презрительному выражению на лице сестры и по ее хихиканью, когда Томми корчил ей рожи.

Начальная школа была большим, старым, покрытым копотью трехэтажным зданием, дошкольники на одной стороне, младшие школьники — на другой, с отдельными входами и площадками для игр.

— Увидимся за обедом, — сказал Томми, прежде чем вбежать в ворота.

Адель секунду стояла и смотрела через прутья, как его поглотила толпа ребятишек. Младшие девочки собирались на дальней стороне площадки для игр, и на миг она обнаружила, что автоматически ищет среди них Памелу.

Именно из-за этого страха воспоминаний о сестре она перестала водить Томми в школу после смерти Памелы. И все же, хотя у нее было странное чувство оттого, что она снова была здесь, слышала этот оглушающий шум двухсот или более детей, которые кричали одновременно, это странным образом успокаивало. Увидев в шутку дерущихся мальчиков и девочек, прыгающих через скакалку, держась за руки, она ощутила, что жизнь продолжается, несмотря на смерть Памелы.

Она вспомнила первый день, когда сестра должна была пойти в младшую школу. Она была по-настоящему испугана, спрашивала Адель по дороге, правда ли, что старшие дети засовывали новичков лицом в унитазы. Адель поклялась ей, что это просто глупая выдумка, чтобы напутать новеньких, и что в любом случае она будет здесь, в старшем классе, и позаботится, чтобы с Памелой ничего не случилось.

Адель гордилась, что у нее была такая хорошенькая сестра. Даже когда Памела потеряла два передних зуба, она была симпатичнее и милее всех остальных девочек в классе. Сейчас она мысленно представила, как Памела прыгает через скакалку, а ее аккуратные светлые косички прыгают вверх-вниз вместе с ней. Некоторые девочки в ее классе совершенно не общались со своими младшими братьями и сестрами, но не Адель — она делала все возможное, чтобы похвастаться Памелой.

В сентябре прошлого года, когда Адель перешла в среднюю школу, настал черед Памелы спросить сестру, не боится ли она.

— Я пойду с тобой, если хочешь, — предложила она добровольно свою помощь, когда они вместе шли вниз по дороге. — Я скажу всем большим девочкам, что им нужно хорошо обращаться с тобой, как ты делала это для меня.

Адель засмеялась: было забавно представлять, как восьмилетний ребенок командует старшими девочками. И все же благодаря заботе Памелы о ней она меньше боялась начинать учебу в средней школе.

Какое-то время она стояла и наблюдала за играющими детьми, думая, придет ли кто-нибудь забрать ее сегодня. Хотя она и хотела, чтобы ее забрали, потому что это означало бы конец беспокойствам, начало новой жизни, все же будущее ее страшило. Она могла сравнить это лишь с тем, как начинала учиться в средней школе, но там, по крайней мере, она знала других детей из младшей школы. Многие из них жили совсем по соседству. Там, куда собирались ее отвезти, все будут чужими.

— За мной сегодня придут? — выпалила вдруг Адель, когда помогала миссис Паттерсон прикреплять прищепками белье на веревке в заднем дворе. Они выпили по чашке чая, когда она вернулась, проводив Томми в школу, и по тому, какой Энни была напряженной, как она поминутно вскакивала со стула, поправляла то там, то здесь, девочка чувствовала, что что-то было не так.

Она увидела выражение, промелькнувшее на лице женщины, и поняла, что та собирается солгать ей.

— Я знаю, что кто-то придет, — сказала Адель, глядя ей в глаза. — Я просто хочу знать, будет ли это сегодня.

Энни Паттерсон всегда любила Адель, с первого дня, когда Талботы въехали на верхний этаж. В тот день лил сильный дождь, Джим и Роуз надрывались, таща багаж наверх, а Памела, тогда только родившаяся, кричала во все горло. Энни вызвалась взять к себе детей, пока пара обустраивалась наверху. Она сама только обнаружила, что беременна Томми, поэтому интересовалась детьми.